Посвящается Кнуту Гамсуну
Поезд метро подъезжает к очередной станции и открывает двери. Медленно, с сумкой в руках, в вагон входит старушка и, видя, что места заняты, остается стоять посреди вагона. В вагон успевает зайти парень; он встает недалеко от дверей, подле старушки. Рядом с ней парень замечает сидящую девушку, взгляд которой опущен глубоко вниз.
Как, неужели девушка не может уступить место? Парень смотрит то на девушку, то на старушку. Последняя еле стоит на ногах; поезд едет, вагон покачивается, она держится за поручень возле сидений и покачивается в такт всему поезду. Под ногами у нее поставлена сумка.
А девушка продолжает сидеть. На ней черная куртка, на ногах у нее красные сапоги, а на коленях – зеленая сумочка. Светловолосая, гордая девушка. Невозмутимо смотрит вниз, на пол.
Парень еще раз взглянул на старушку, и перевел взгляд обратно. Почему бы ему не попросить девушку уступить место? Но нет, он этого не делает. Строгим, осуждающим взглядом он смотрит на нее, пытаясь тем самым сказать: «Как ей не стыдно!». Да, ей не стыдно. Парень устремил свой взор более остро, он стоит немного сбоку от нее и глядит ей прямо в глаза. Судя по всему, он решил убить ее взглядом. Он не скажет ей ни слова, нет и нет, его взгляд должен объяснить ей гораздо красноречивей, что он о ней думает. Для него нет ничего более важного, чем эти глаза напротив.
Девушка этого не замечает, но в глазах у нее появляется некоторое беспокойство. Она уже не смотрит в одну точку, глаза подняты несколько выше. Может, она стесняется уступить место и боится показать себя с хорошей стороны?
Время идет. Парень глядит на нее не отрываясь. Лицо ее по-прежнему невозмутимо, руки спокойно лежат на сумочке.
…но ее маленькие глаза выражают волнение. Человеку постороннему было бы сложно это подметить, но тому, кто наблюдал за этой сценой с самого начала, не составит никакого труда увидеть то, чего не видят другие. Ее взгляд с небольшим перемещением дергается из стороны в сторону, она о чем-то усиленно думает; мысль ее движутся по кругу, она не в состоянии ее остановить; тревога мешает мыслить. Но действительно ли она волнуется, или это только игра? Сперва она казалась гордой императрицей, а сейчас…
Постойте, а что происходит с парнем? Куда пропало его строгое выражение лица? Ну уж нет, таким взглядом не убивают. Медленно рассматривает он ее волосы, лоб, и находит, что она вовсе не так уж плоха. Во всяком случае, существует такая вещь, как снисхождение, и мы не должны о ней забывать. Да, он прощает ее.
…До чего же довели бедную девушку, вы только взгляните! Она вся дергается; резко поворачивает голову вправо, смотрит через окна в соседний вагон, отвернувшись от парня, затем поворачивается обратно, поворачивает голову немного влево, тут же резко отворачивается обратно и опускает глаза. Руками она теребит ручку сумочки.
Парень совсем размяк, он больше не жилец. Ему стало ужасно жалко ее. Разве она гордая? Эгоистка? Как он мог про нее такое подумать? Да она сама невинность, ангел!
Но тут происходит нечто странное. Девушку, по-видимому, что-то рассмешило, ее губы расплылись в широкой улыбке, которую она тут же стремилась подавить, в результате чего ее губы на пару секунд приняли неопределенное выражение. Что с ней? Парень глядит на нее с удивлением, пораженный. Она знала, что он на нее смотрел все это время! Она ни разу не посмотрела на него прямо, но у нее хороший кругозор… Девушка расстегивает молнию своей сумочки, хочет что-то достать. В сумке куча различных отделений, тетради, и еще Бог знает что, целый океан. Она роется в своей сумочке, и торопливо что-то ищет. Парень в недоумении. Сейчас она достанет револьвер и пристрелит его, и все закончится.
…Она достала тетрадь и ручку. Раскрыв тетрадь на одной из страниц, она сразу начинает писать. Он не видит, что она пишет, но ему это ужасно интересно. Старушка, держась рукой за поручень, заслоняет ему всю видимость; он приподнялся было на цыпочках, но тут девушка скосила глаза в его сторону, и он опустился, отвернувшись на секунду в другую сторону. Написав пару слов, она задумывается и глядит прямо напротив себя, затем продолжает писать. Быть может, к ней внезапно пришло вдохновение, и она слагает стихи? Воистину поэтесса! Вполне вероятно, что она задумала написать поэму времен Средневековья, а он ей мешает. Раз уж на то пошло: почему бы ему не заняться тем же?
Нет, он не псих.
Тем временем поезд подходит к следующей станции. Старушка немного сдвигается, и парень уже надеется, что она выйдет. Он сможет подойти к девушке поближе! Он наконец увидит то, что она пишет!
Но старушка не выходит. Что за наваждение! Парень оглядывается на схему метрополитена, рассматривает ее, поворачивается обратно к девушке. Старушка начинает его раздражать; он нервничает: ему, видимо, скоро выходить, а он так и не узнает, что пишет девушка. Ему во что бы то ни стало хочется разгадать эту тайну. Может, она пишет что-то именно ему? Вот он двигается немного поближе к дверям, но ее тетрадь развернута к себе, и ему все равно ничего не увидеть. Еще ближе к дверям – и он перестанет видеть ее лицо. Еще чего! Он остается на месте. Твердо выставив одну ногу вперед, к дверям, он дает понять, что ему сейчас выходить. Поезд быстро движется по тоннелю. Парень обращает внимание, что девушка пишет без пауз, быстрее: это его заинтересовывает, но он вновь поворачивается к дверям. Уже поздно. А она пишет и пишет, ее рука быстро описывает движения, по которым понятно, что она часто ставит точки, сокращая слова. Вот-вот уже что-то написано, она перестает писать, но держит ручку над бумагой: поезд подъезжает к станции. Она опять что-то записывает. Двери открываются, парень выходит из вагона.
…Она перестала писать, взглянула налево; резко обернулась на станцию вслед уходящему парню, повернулась обратно, захлопнула тетрадь, бросив ее в сумочку; сложила руки одна на другой и закрыла глаза.
октябрь 2010