Мари еще раз расчесала свои уже совсем седые волосы. Собрала в высокую прическу. Шпилек сегодня понадобилось всего пятнадцать, вместо двадцати обычных. Кажется, волосы становятся тоньше. Разве так бывает?
Бестолковый племянник из России еще спал. Сегодня она даже не пыталась его будить. Сколько раз ему говорила: «Только собак без времени ест. Вставай». А он ни в какую. «Ешьте, – говорит, – сами. С волосами». О, какой! Веселый.
Она уже почти забыла русский. И русские привычки тоже. Конечно, с 45 года в Париже. Ни разу с тех пор не была в России. Сначала просто боялась. Потом боялась, что окажется чужой. А пять лет назад умер Эмиль и стало неинтересно. Зато теперь есть племянник. Смешной, лохматый, сам уже седой. Хлеб печет в своем Подольске. Говорит, вкусно. Говорит, тетя – ты смешная. Пойдем пить вино. К черту Лувр!
Лувр, говорит, к черту. Да, конечно, к черту. Чего она там не видела? А с племянником снова чувствуешь себя молодой. Где-то выучил фразу j’ai ne mange pas six jours. И пугает ей всех в "Леоне". Хозяин, друг Мари, даже кладет ему мидий в два раза больше, чем другим, даром что из горшка выпадают. А племянник хохочет. Говорит, tres bien, mersi, месье. Будет грустно, когда он уедет. Что ей делать, старой, в Париже? А в Подольске что?
Она вышла на кухню, достала шоколад, масло, сахар. Сняла с верхней полки муку. Пекарь-не пекарь, а горячее печенье к кофе всегда приятно. Встанет же он когда-нибудь. «Ешшште сами, с валасами...» Она осторожно повторила эту дурацкую фразу и засмеялась. Когда умеешь смеяться и печь печенье, ты чего-нибудь в этой жизни стоишь.