О чём кричит душа...

25 января 2004года

Привет из Ивановки!

Здравствуйте, Александр, Люба, ваши дети и внуки, если таковые имеются!
Помните  ли   нашу встречу в Буданске лет пять тому назад? Напоминаю: я,  преклонных лет седой мужик в старой облезшей дублёнке и  в  доисторических,   грубо подшитых валенках, помог вам  поднести вещи к автобусу. В разговоре выяснилось, что вы из Веригинки.  А это моя родина. Нашлись общие знакомые. Я приглашал вас  в гости.  Но такого не произошло:  видимо, или вам не приходилось бывать в наших краях, или не возникло желание навестить.

С того времени произошло много перемен, а  мне почему-то  небезразлично,  как складывается у вас жизнь. Вот осмелился  написать.

Мы живём втроём: я, рождённый в 1929 году, жена Мотя, на два года меня постарше будет и наш сын Серёжа, с 1966 года рождения, неженатый и ни разу не целованный. Не работаем, держим небольшое хозяйство. Мы, старики, на пенсии. Серёже работы по его желанию в деревне нет. Пробовал работать в церкви, да не прижился. Ездил в Тобольск, хотел в духовную семинарию поступить, но испугался условий, в которых живут семинаристы. Вернулся назад. Года два работал в церкви на птичьих правах, без «бумажки». И хотя практически службу хорошо знает, пришлось отойти.

Так потихоньку и живём. Жаль только,  стареем.                                Здоровье стремительно уходит, и жить становится труднее по всем позициям. Другой раз немного почитаешь -  глаза раскраснеются, слёзы непонятно от чего бегут - перед людьми стыдно. Хуже видеть стал. А читать да писать  хочется.Сегодня "Бедные люди" Фёдора Михайловича Достоевского дочитаю. А на полке своей очереди другие книги дожидаются. Они  мои спасители. Почитаешь и на  жизнь по-другому смотришь.Книгу в нашем доме всегда любили.

Саня, если будет желание, напишите   пару слов. Убытка Вам это не принесёт, а мне отрадно  получить письмецо.

На этом писать  заканчиваю.  Ваш случайный знакомый Александр Жигулин.

23 февраля 2004 года.

Здравствуйте, Саша и Люба!
В первых строках сообщаю, что письмо ваше получил, за что благодарю. По тону и содержанию письма я понял, что на Вас, Саша,  время реформаторских перемен, когда прививают людям, особенно молодёжи, самое  низменное: пошлость, цинизм,  предательство - не повлияло. Вы сохранили  настоящие человеческие ценности, именуемые порядочностью, что очень отрадно. Это  теперь большая редкость. А так всё больше одна шантрапа или крутые с пальцами в растопырку.

Основное наше занятие - хозяйство. Держим корову, бычка, поросят, куриц и вот уже шесть лет  имеем  коня. С конём много хлопот, надо бы трактор, но я в своё время не потянул. А вот когда Танин Вовка из армии пришёл, мы со всей роднёй поднатужились и старенький колёсный трактор вскладчину купили. Теперь с трактором  проще.

Живём замкнуто. Переписываемся только со своими. Каждое письмо в нашей жизни - праздник. И радует не содержание письма, а факт получения. Это я потому говорю, что родственники обычно пишут: « С ответом задержались -  писать особо нечего».

Вот и у меня новостей особо никаких. Разве что о детях написать? У каждого своя судьба. Старшая Вера замужем, преподавателем работает, муж - агроном. У них двое детей и внуки есть. Вторая дочь Таня проживает самую плохую жизнь. Первый муж разбился насмерть: в тайге - с дерева упал. Второй муж - инвалид, пенсию получает. Сама в колхозе - разнорабочая. Двое детей у них. Живут в доме через дорогу - окна в окна. А семья Веры - наискосок от нас. Ваня живёт в Железногорске. Хорошо, что все рядом, а иногда и не очень. Внуки по всему краю разбежались: кто где. Вот так вкратце выглядит наша семья.

Саня, если будет у Вас милость написать, расскажите  о Ваших детях, о своей матери, об отце.  Напишете - спасибо, нет - воля Ваша. Я, бывают дни, так и сижу весь день на лавочке за оградой: почтальонку жду. А она к вечеру появится, махнёт хвостом  -  и мимо…
26 мая 2004 года.
Сегодня, Саня и Люба, внук вспахал нам  огород. Надо бы повременить немножко. Холодновато было: на моём градуснике за окном ночью минусовая температура, а днём  +3, +8. Но раз внук приехал, не отказываться же.  Денег взял меньше, чем с  чужих.  Я не в осуждение - на солярку  дать надо! Картошки мы посадили меньше, чем в прошлом году, примерно соток двенадцать.  Осенью копать не хватает духу. Остальную площадь  заняли овощами. В прошлом году такая тыква выросла - одному не поднять! По меже вдоль огорода посеяли подсолнухи. Я до старости не знал, что шляпы подсолнуха можно варить свиньям. Они хорошо едят, если, конечно, замешать дроблёнкой. По кормовым свойствам они не уступают тыкве. Я в этом  убедился, поэтому подсолнухов у нас много. Перед домом Серёжа посадил целую гряду цветов. Он цветы любит с детства. Однажды участвовал в конкурсе деревенских цветоводов и занял не последнее место.

Год на год не приходится. В мае прошлого года было холодно и грязно. Мы ждали всходов тыквы восемнадцать дней, но она так и не взошла…  Пришлось сеять снова. Бросали в лунку по три-четыре семечка, не надеясь на всхожесть. Как-то будет в этом году?

Климат у нас изменился в худшую сторону. Раньше без всякой теплицы мы снимали красные помидоры с грядок, а сейчас это немыслимо. Чуть начнут желтеть, сразу чернеют и гниют. Так мы снимаем их зелёными и складываем в коробки. Они частично краснеют, частично гниют. Тыквы с огорода в сентябре принесём, разрубим, семечки высушим, по мешочкам разложим, а зимой щелкаем. А последние годы по-другому всё. Возьмёшь тыкву за хвостик, а она разваливается в пух, а внутри вместо семечек гнилая жижа. Так зимой вместо семечек зубами и щёлкаешь.

Иногда лето вроде бы хорошее, но короткое. Первые заморозки - 26-27 августа. Ничего созреть и не успевает.

Крестьянская работа от зари до захода. А как хотелось бы окунуться в мир воспоминаний.  В душе тысячи нужных и ненужных слов! Увы! Я сейчас начисто лишён такой возможности. Когда жива была Мотя, мы часто долгими зимними вечерами предавались воспоминаниям. Придёт Таня. Мы сидим и мирно беседуем о прошлом. Теперь этого нет, и жизнь как-то потускнела. Нет Моти, нет посиделок… Умерла она горемычная, скоропостижно скончалась… А от чего? Бог знает, а нам неведомо: последняя фельдшерица из Ивановки лет пять назад сбежала. Новую пока не прислали. И  деревенские  больные теперь «как мухи,  повыздоравливали».

 Иногда мне приходит фантастическая мысль бросить всё и приехать в Веригинку,  посмотреть, как чувствует себя моя родина! Но смиряет реальность: а нужен ли я там кому? Не был на родине двадцать лет, а знакомых «иных уж нет, а те далече». Кто сейчас живёт в отцовской избе? Наверно, чужие? А не хотелось бы: всё же «родовое гнездо». Как сейчас вижу крытую дранкой избу, окна-глаза, ставнями прикрытые… и, не верите, Саня, плачу…  Как-то видел старый дом, доживающий свой век, во сне. Калитка открыта настежь, ветер её туда-сюда гоняет. Она скрипит, бедная…  И некому о ней позаботиться:  закрыть, петли смазать… Думаю, это мне знак был. Пора калитку закрывать… Вот и решился…
Высылаю тебе, Саня, фотографию. На ней в первом ряду батька твой Александр Жигулин, которого теперь не узнать,  и ты,  мой сынок, по странным обстоятельствам имеющий фамилию    Резванов.
Удивился? Ответишь - я всё объясню.

30 мая 2004 года
Нет сил ждать от тебя, сынок, ответа.  На автовокзале в Буранске я узнал тебя сразу.  В моей избе в рамке под стеклом две самых дорогих сердцу фотографии  давних лет висят. Мотя нарядила их в вышитый  рушник с кружевами. На одной   в первом ряду -  я, посередине - дядя Ваня и мой младший брат Володя. Во втором ряду сидите   твой дед и  ты, дальше - Валя,  жена Ивана. На другой фотографии - я, старший брат Иван с женой, Володя, мой младший брат, твой дед и ты с нами. А было это в январе 1953 года.  Нет дня, чтобы я не рассматривал тебя на фотографии. И каждый раз смахивал слезу.  Знал я,  что ты живёшь в Веригинке, и,  приезжая в Буданск, приходил на автовокзал, чтобы расспросить веригинских мужиков о твоём житье-бытье. А тут повезло:  тебя встретил, а признаться, кто я,  не посмел.

10 июля 2004 года.

Сынок, Саня, я уже перестал ждать от тебя письмо. Думал, не понял ты, не простил… Но, видно, всему своё время. Спасибо, что ответил.

По твоей просьбе напишу кое-что о прошлом. Я рад, что оно тебя интересует,  и ты не хочешь быть «Иваном, не помнящим родства». Читай, сынок.

В войну  подростки 14-15 лет приравнивались к  взрослым. И я так считал.  Были эти годы  временем страстной юношеской любви к твоей матери -  Наде. Тоненькая, беленькая, как ромашка на лугу, лучше её в деревне не было!  Да и сам я был не из последних. Одним словом, пара хоть куда… Надя была старше меня на два года и дружила с Шуркой Добрецовым. Его призвали в армию в Морфлот. И осталась она без друга. Я в это время работал конюхом. Подружились мы с ней.  Я всё время пропадал у неё. Потом дружба вылилась в близкую близость. И длилась она до сорок шестого года. Результатом нашей любви оказалась беременность тобой.

Однажды во время пахоты вызывают нас в колхозную контору и предлагают должности учётчицы и заправщика. Оплата гарантированная: два килограмма хлеба на трудодень. Согласились. Я на лошади подвозил к тракторам солярку, а Надя вела учёт.
С углублением беременности она отошла от дела. Я стал вместо неё  учёт вести. Вскоре пахота закончилась, осенью - обмолот …

Ты, конечно, наизусть знаешь бабы Кати избу. В ней не было никаких перегородок. Войдёшь - справа печь, а дальше, в самом углу, кровать. Там ты и родился в октябре сорок шестого  года…
 
Надо признаться, я несколько дней и глаз туда не показывал. Дома прятался.  Но на работу идти надо. Приехал на ток -  все поздравляют: кто искренне от души, кто с насмешкой…  А мне и стыдно, и неловко. Глаза прячу. Румянец во все щёки… Мне же  только-только семнадцать исполнилось, а у меня ребёнок. В то время это было большой редкостью и осуждалось.

И всё-таки через несколько дней я пришёл к вам. Долго стоял на крыльце. Несколько раз протягивал руку к дверной ручке…  Наконец решился войти.
 
Надя  встретила без единого упрёка:

- Саня, я так тебя жду! - говорит. - Посоветоваться надо. Назовём мальчика твоим именем? Пусть тоже Сашей будет».

Согласился я. Приятно было. И началась у нас раздельная жизнь, которая длилась до Нового года. В Новый год справили мало-мальскую свадьбу и жить стали у моих родителей. Им Надя понравилась: быстрая, ловкая, ухватистая. Отец, по отношению к ней, переменился в лучшую сторону. Но через год Надя забрала тебя и ушла к  матери.

- Дети… Что с них взять? Дети…- судачили  в деревне.- Кукольный конфликт у них. Кукол не поделили…

Я после работы к Наде - давай домой звать.

- Потом, -  говорит. - Не сейчас.

Я всё свободное время у вас пропадал.  Возьму тебя на руки, прижму к груди, а сам и дышать боюсь. А ты ручонками машешь. Всё норовишь меня за нос или волосы ухватить. И скажу тебе, Сань, не было в этот момент человека, счастливее меня…

Но  стал я замечать, что Надя ко мне переменилась и возвращаться не собирается.  Может, в голову ей не пришло честно сказать: «Не люблю тебя, и всё тут…» Но чёрная кошка между нами пробежала, а кто её выпустил, я скоро узнал.

Как-то иду домой один - соседка Полина Кожемякина встречается. Она-то  всё и разъяснила. Оказывается, Шурка Добрецов на побывку прибыл и уже успел у Надюшки переночевать. Вскоре пошёл слух, что они поженились. Шурка на фоне деревенской нищеты в моряцкой форме выглядел франтом. Да и Надя к тому времени работала в конторе и тоже неплохо одевалась. Хорошая пара! А я кто? Конюх в рваных штанах. Шурка к концу работы заходит за ней в контору, и они вместе домой идут. А я эту картину каждый день смотрю с конного двора, и сердце моё разрывается.

Кончилась побывка - уехал Шурка. Я - к мамке твоей! «Муж есть у меня», - говорит. Так и остался я, как воронёнок с перебитым крылом, никому не нужный. А за тобой разрешали  издали наблюдать. Вот такая история.

Время шло. И начал я понемногу в себя приходить. Терпеливо день за днём стал строить свою жизнь. Познакомился с Мотей. Местная он, наша,  ивановская… Постепенно сошлись. Тебе в это время  три года было. Сошлись и отправились жить в деревеньку  Мытару, в которой шестнадцать ветхих избёнок. В те времена не было особых охотников ехать в такую глушь детей учить. А Мотя, хотя и не было у неё специального образования, согласилась заведовать начальной школой. Школа была на квартире у  Митрохина Евсея - занимала вторую половину дома.  Глушь! Ни телефона, ни дороги, а транспорт - гужевой… Но  я рад был: с глаз долой - из сердца вон!

В Мытаре  работал я налоговым агентом министерства по заготовкам.  Да, было такое грозное министерство. У нас представляло его  районное управление по заготовкам с широкими властными правами. У него была контора и рабочий аппарат. Твоя мама Надя работала в этой конторе и вела учёт по моему кусту. Куст - это обслуживаемый агентом, т.е. мной, участок. Виделись мы  часто, но близкой связи не было никакой: скажем друг другу пару слов - и до свидания! Для полного представления скажу о Законе по налогам. Каждое хозяйство, если даже в нём не было и кошки, а хозяин не состоял в колхозе, обязано сдать 40 килограммов мяса и 75 штук яиц. Если ты имеешь коровёнку и овцу, то дополнительно к этому  должен сдать 253 литра молока, 1,4 килограмма шерсти, 1,5 овчины и 800 граммов брынзы. Нет брынзы - замени молоком.

Нищета была ужасная. А мы, агенты, как опричники Ивана Грозного,  рыскали по дворам, угрожая расправой хозяевам, не уплатившим налог. Зайдёшь в иную избу, а там нет даже нормальной постели: на деревянном топчане -  одно тряпьё. Встречает тебя перепуганная хозяйка. Грязные, голодные ребятишки жмутся к её ногам.

- Где муж?

 - На войне погиб, родимые.

Пряча глаза,  начинаешь требовать, требовать… А совесть мучает, мучает -  ночью не заснёшь… Станешь об этом начальству на совещании говорить, никто и слушать не хочет. Вот такая была жестокая политика. И скажу я тебе, Саня, это была одна из причин, по которой я утопил в вине целых четырнадцать лет.
 
Долгое время жили мы с Мотей нетвёрдой, неуверенной жизнью. Всё считали, что наша связь - баловство, поэтому не расписывались. Рождались дети, и Мотя записывала их на свою фамилию - Федоркины. А у меня по-прежнему был только один сын - ты. А когда расписались, никто из детей мою фамилию брать не захотел кроме  Серёжи. Только он  да Мотя  и  стали Жигулиными. Растерял я, Саня,  наследников своей фамилии, по дурости растерял. Вот хотя бы тебя взять…

  У  Нади, мамки твоей, с Добрецовым семья не сложилась. Вернулся Шурка из армии,   да  женился на  другой. А  вскорости новый кандидат тебе в отцы объявился. К вам на квартиру поставили Бориса Ивановича, приехавшего по распределению на работу в МТС. Конечно, молодые, горячие, они  не могли не сблизиться. Сошлись да и прожили всю жизнь вместе. Но я до сих пор не пойму, что за смысл был  Борису тебя усыновлять? Я от тебя никогда не отказывался. Жигулин! Мой сын - Александр Жигулин! А они сделали из тебя Резванова. Что за дела?

Сказать, что моему пьянству способствовало только это,  неправильно. Ошибкой был мой переезд на другое место жительства. Природа на Мытаре действовала отрезвляюще. Она освобождала мой мозг от дурных мыслей. Не поверишь, Сань, не мог я позволить себе пьянство здесь, где воды в реке чистые, незамутнённые, цветы духмяные, по запаху лучше  лосьонов-одеколонов. А летние  грозы? А радуга? Пройдёшь  под этим волшебным семицветьем и очистишься от скверны лучше, чем в церкви.
 
Так нет, переехали мы в другую деревню, где я стал работать продавцом в единственном магазине   и был призван повышать материальное благосостояние села. Деньги у людей кое-какие появились, а купить на них нечего. Дефицит страшный. А он в моих руках. Тебя отоварю, а его -  ещё подумаю. Лучшие люди - председатель колхоза, его причиндалы. Отоваривание всегда выпивкой заканчивалось. К концу работы я был никакой. Гуляли в деревне по каждому поводу и без него. А  я  первый гость в любой избе. Характер  имел слабый: звали -  шёл,  и меня накачивали по самое некуда.

Теперь, изредка мысленно пробегая прошлую жизнь,  задаю себе вопрос, почему я так быстро спился? Ищу ответ - и нахожу! Всему виной моя мягкотелость и беспринципность. Я не воспрепятствовал злу, которое, сами того не осознавая, под видом благих намерений делали мне люди, уговаривая выпить. Слабым я оказался, сынок. … Моё падение происходило на глазах Нади. Неужели в вашей семье никогда не говорили об этом? И ты не знал, что твой настоящий отец -  я, горький пьяница? В таком случае, я бы мог умолчать об этой стороне жизни. Но я человек открытый. Что было, то было… Судите сами.
Саня, тебе не надоело читать мои пространные письма?

25 августа 2004 года.
Осень в этом году золотая. Я осени всегда радуюсь. Урожай убран: накопали двести вёдер картошки, ссыпали в подполье. Если не будет гнить, то обойдёмся. Мелкую картошку решили с огорода не убирать. Так она в кучке и лежит,  прикрытая ботвой. Будем оттуда брать и варить свиньям. Морковки  и свёклы собрали по пять вёдер. Серёжа посолил пять трёхлитровых банок огурцов. Я их не ем: у меня нет во рту ни одного зуба. Серёжа -  тоже не большой охотник. Так что нам  хватит. Плохая в этом году  капуста. Листьев много, а кочаны стали завиваться поздно. Тыкву свезли в кучу на лошади - пять возиков, да вот беда - гниёт. Хочу остановиться на подсолнухах. Вымахали они выше леса. Шляпы большие. Но когда семечки сформировались,  пришла беда. Весенний заморозок убил  цвет на ягодах. Нечего птицам в лесу  есть,  вот и ринулись на наши подсолнухи. Здорово они их почистили. Я делал, что мог: срезал и раздавал семечки всем подряд - щелкайте, варил «шляпы» свиньям, ставил пугало.  Всё бесполезно.
Саня,  а в избе твоей бабушки Кати кто-нибудь живёт? Мы иногда соберёмся с соседями и Верой, дочкой, перебираем фотографии и вспоминаем детство. И тяжко, и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему…

2 апреля 2006 года

Здравствуйте, дорогие мои дети!
Решил в очередной раз побеспокоить вас письмом. Дело в том, что со смертью Чепелова Гриши некому стало сообщать мне о жизни Веригинки. Поэтому я обращаюсь с просьбой к вам. Если знаете что-нибудь, напишите. Например, как наши соседи Кохановы, Андрей и Нюра? Как определился после смерти Нади твой отчим Борис Иванович? Где ваши дети? Какова их жизнь? Саня, а от чего умерла Надя? Ей вроде бы рано умирать…  Или болела, или по другой какой причине? Напиши, не мучай…

21 февраля 2007 года.

… За столом сижу, завтрикаю…  Как и положено, в сковороде яичница, на тарелочке -  хлебушек, рядом вилка, нож с деревянной ручкой… Только не лезет в рот еда… Рука к бумаге тянется…

Вовка-внук вчерась привёз дрова. Мы их с Серёжей распилили и раскололи. Доживём до весны - будем складывать.
Вроде бы всё есть для выживания, нет только просвета в конце туннеля, Саня!
Много разговоров ведётся об освоении Нижнего  Приангарья. Для этого будут строить дорогу, которая должна проходить через Буранск и Веригинку. А дальше? Если ты знаешь, напиши подробно. Глава нашего района толмачит, что около деревни Большие Ручьи есть  залежи марганца. Скоро начнётся освоение. Но пока всё глухо, а район падает  ниже и ниже. Никакого промышленного производства нет, район сельскохозяйственный, а  совхозы и колхозы разорены и лежат на боку. Наш колхоз одной ногой стоит в могиле. Нет, Саня, света в конце туннеля!

А о себе что писать? Одно и то же. Держим Танину корову. У нас с прошлого года зарод сена  остался. Вот Таня и определила корову к нам на постой. Мы Зорьку  кормим, а она за это молоком платит. Правда, мало даёт, как плохая коза, но нам двоим хватает. В хлеву -  три поросёнка. Кормить животину есть чем.

 Живём пока  вдвоём.  Саня, ты в последнем письме коснулся моих отношений с Серёжей. Примени пословицу про медведей: «Два медведя в одной берлоге не живут». Только мы, наверно, больше зайцев напоминаем. Если и случаются перепалки, то они несущественные и последствий никаких. Бывают неприятные моменты, когда Серёжа запсихует и начинает грозить, что уйдёт от меня. Я, конечно, расставаться с ним не хочу и боюсь, что это может произойти.  Никогда один не жил и не представляю, как можно сидеть всё время одному, уткнувшись в телевизор. А ему объясняю, что жить мы будем врозь только в случае, если он женится. А это маловероятно. В основном живём тихо. Я управляюсь с животными, Серёжа - домохозяйка.

Дорогие Люба и Саша! Не знаю, как вас благодарить за ту радость, которую вы мне доставили поздравлением! Большое  спасибо!

Выйдешь на улицу - ослепляет холодное солнце. Дым из труб столбом валит, и,  кажется, что на нём держится небушко. Нет, не скоро нынче придёт весна. Зима ещё долго будет артачиться. Надо птиц поддержать… Сегодня буду кормушку делать. Пусть воробьи да синички прошлогоднее сальце теребят… Есть всем хочется.
Где моя вилка? Яичница совсем остыла…
                15 марта 2007 года.
Саня! Пишу тебе письмо да посматриваю в окно. Весна на дворе. Сосульки расплющились и плачут. О чём плачут? Да с приходом весны с жизнью  расстаются. В мороз блестели на солнце, люди ими любовались …  Вдруг пришло долгожданное тепло! И только мокрое место от них осталось. Вот так, примерно, и от меня ничего не останется.
Снег тоже почти растаял. Разделась земля,  обнажила старушка своё безобразное тело. Кучи мусора на задворках, неприбранная  с осени картофельная ботва, брошенные запасные части от сельхозмашин…

А грязи! Без сапог и с крыльца не сойти.

Под окном два тополя с растопыренными высохшими ветками. На одной из них ворон гнездо прилаживает. На высоте строит. Заботится, чтобы возбуждённые любовью коты его потомство не достали. Ворон трудится несколько дней с утра до вечера, время от времени исчезая, чтобы вернуться с небольшим прутиком в клюве и  воткнуть его в нужное место. Ворон - два в одном, как сейчас говорят в рекламе: и архитектор, и строитель.  А из меня архитектор не получился. Задумал для Нади гнездо построить, да не сумел.  Молодой был, как строить не знал…  А своего единственного воронёнка от коршуна защитить не сумел…

Вот, ворониха прилетела… Сейчас свой порядок наведёт… Смотри, гнездо глубже делает, о воронятах заботится…

Саня, раз уж коснулся я этой темы,  хочу   кое-что спросить.  Если это не будет бередить тебе душу,  и ты не сочтёшь  тему закрытой, то напиши мне, как и при каких обстоятельствах прекратились твои отношения с первой женой? До меня, например, доходили слухи, что она связалась с гадалками,  и значительная часть вашего бюджета уходила на сторону. Потом пристрастилась к водке, а дальше - разврат. В результате она уехала  с детьми в неизвестном направлении. Потом ты получил от неё телеграмму: «Забери детей». Но это слухи. Хочется знать правду из первоисточника.
Неужели у нас с тобой схожие судьбы?

Всё хочу спросить у тебя, сынок, как поживают Гашиковы? Как Чепелова Катя? Живы ли Гончар с Евой? Уехала ли Бланкова Люба? И об этом напиши. Да про Веригинку не забудь!

 Твой отец Александр Жигулин.

1 мая 2007 года.

Привет из Ивановки.
Дорогие Саша и Люба!
Саша, письмо твоё я давно получил, но поскольку в нашем быту ничего значимого не происходит, с ответом повременил. Живём таким же порядком. Какой-либо посильной для меня работы нет,  большую часть времени провожу полулёжа.  Часто бывают дни тревожных душевных волнений, тягостных раздумий. Мысли то уходят в прошлое, то останавливаются на настоящем, то упираются в непредсказуемое туманное завтра. Так и проходят дни.
Несколько дней назад приехал на своей машине из Железногорска Ваня. У него хорошая машина. Саня, сосед достал - спрашивает, есть ли машина у тебя. А мне и сказать нечего - не знаю. Хотя Ваня был  третьим мужиком в избе,  она выглядела, как мужское общежитие. Так что эта неделя прошла веселее.

Ты писал, что о Веригинке ничего не знаешь. Как же так? Там живёшь и ничем не интересуешься. Наши деревенские говорят, что её недавно по каналу «Енисей» показывали. А я, к сожалению,  не видел…

На этом  заканчиваю своё короткое письмо.

7 февраля 2008 года.

Здравствуйте,   Саня и Люба.
Сообщаю, что открытку вашу  с новогодним праздником получил, а вскоре и письмо, на которое даю ответ. Одновременно я отправил в Веригинку открытку Андрею и Нюре Кохановым. Но отклика не последовало. В открытке я просил их позвонить тебе и передать кое-какую информацию о своей деревне.  А ты, в свою очередь, написал бы мне. Они-то, конечно, мне писать не будут. Поэтому, Сань, если они  позвонят, напиши , пожалуйста.

Прошли новогодние праздники, продолжается обычная будничная рутина. Для меня нет никакой разницы - праздник или буден день. В деревне всё прошло спокойно, если не считать, что только за январь умерли три человека. Один -  пенсионер восьмидесяти лет. Женщина пятидесяти семи лет.  Очень попивала. Остались муж и четверо детей. Но дети  взрослые. Мужчина тоже пятидесяти семи лет умер. Он жил одиноко, попивал, учинил пожар, обгорел на 80% и умер в больнице. Для нашей деревни это урожайно.

Мы живём с Серёжей на мою пенсию скромно, но не голодаем. Одежда и разная домашняя утварь  старого запаса. Так что тратим в основном на питание. Картошки, капусты, луку, чесноку, салатов с избытком. Мясо тоже пока есть…  А вот сало, правда, лишнее. Продадим по 50 рублей за килограмм. Дров на зиму хватит. Внук Вовка привёз на тележке берёзовые брёвна. Надо пилить, но стоят сильные морозы, и мы не выходим на улицу. Да и в технике не разбираемся. Чуть бензопила забарахлит, не знаем, что и делать.

20 января было три года со дня смерти Моти. 19 февраля приехала Вера, она теперь живёт в Шушенском. Стали готовить к столу назавтра. Пришла Таня. Проканителились до двух часом ночи. На другой день собрались Вера, Серёжа, Таня с Вовкой и Ольгой, Лена с мужем,  сходили на кладбище. Там нового ничего. Разве только могилок добавилось… Могилка у Моти, как у всех - не лучше, не хуже. Правда,  крест слега покосился,  да два венка совсем облезли. Хорошо, что Вера свеженький венок привезла… Снегу кругом по пояс. Еле добрались до могилы.

Лежит в ней моя Мотя горемычная. Как всегда, одинокая… И при мне, и сейчас. От меня ни тепла, ни ласки не видела и сейчас в земле холодами скованная. Виноват я перед ней, Саня, виноват! Эх, перепутал я счастье! Плачу, Саня! Плачу, сынок! И знаешь, что я понял: смысл жизни всё-таки в любви. А если её нет, умереть бы прямо сейчас. И столько у меня в душе слов, хороших и правильных… А вырывается крик!

Так что эти два дня для меня тяжёлыми были. Уехала Вера. Всё опять, как всегда.
Ты пишешь, что была предвыборная борьба между Уколовой и Видаковой. Я хорошо знал их родителей. Значит, дети по отцовой дорожке пошли…  Яблочко от яблони…  А мы с Серёжей не верим ни власти, ни протестующим, ни молящимся за них. Мы давно поняли, что с властью живём в разных странах. Где та Москва?  Там слышат только то, что хотят слышать, видят лишь то, о чём мечтают. И никто ни в чём не виноват. А протест наш печален и тих, как тление мха на болоте. Не можем мы ответить на все вопросы времени и тихо умираем.
На этом прощаюсь. Твой отец Александр Жигулин.


27 марта 2008 года

Привет из Ивановки.
Здравствуйте, дорогие мои Саня и Люба!
Я терялся в догадках, почему от вас нет письма, но, наконец, получили. Спасибо.
Кое-что узнал о Веригинке. Написали мне, что Ева Гончар-Турлак умерла, а вот жив ли её муж Михаил,   не знаю…

У нас с Серёжей произошли некоторые перемены. Купили  усадьбу за тридцать пять  тысяч рублей. Дом примерно такой, как у Кохана Андрея: паровое отопление, пробита водоколонка прямо в доме возле печки. Вода чистая… И уличная колонка есть. Прямо напротив дома. Рядом с домом другие строения: баня, стайка. Всё ветхое, старое… Жили здесь старик со старухой по принципу «на наш век хватит». Старик умер, а старуха продала дом нам и уехала к сыну в другую деревню.

Сейчас мы с Серёжей живём на два дома. Утром Серёжа уходит туда и что-то делает. Вечером возвращается. А я всё время дома.

Говорил я ему:

- Что ты в деревне закрепляешься? Здесь никаких перспектив не просматривается… Работы нет. Вон, Ванька Шепелев  оставил в Ивановке замечательную усадьбу и переехал в город. А ты,  на какие шиши собираешься жить, когда я помру? Моя песня не вечная.

А он мне на это отвечает:

- Люди не работают и живут. И я проживу.

Так что я не знаю, Саня, что с нами дальше будет… Боже, дай мне силы надеяться на лучшее… Пусть всё будет так, как должно быть… А  я одно твёрдо знаю: нужно вжиться в новые времена и не отрываться от своих корней.

Пока до свидания. Ваш отец.

11 октября 2008 года.

Здравствуйте, Саня и Люба!

Саня приближается День твоего рождения. С чем мы тебя  сердечно  поздравляем.
Сожалею, что не пришлось с тобой поговорить по телефону: оба раза на этот момент меня не было в избе. Саня, довожу до тебя печальную для меня информацию. Может, ты уже об этом знаешь, а я от себя сообщаю, что 21 августа после продолжительной болезни скончалась дочь моей сестры Маруси , моя племянница, твоя сродная сестра и одноклассница Вакуленко Валентина Андреевна. Светлая ей память!

О себе.  Живём, как говорят, коптим свет. Я пока в старом доме, Серёжа - в новом. Огород он сажал у себя, я - у себя, не весь, конечно. Большую часть сажал внук Вовка. Копать картошку мы с Серёжей определились с 10 сентября. Хотя многие пенсионеры к этому времени уже выкопали. Погода стояла сухая. Я копал у себя один, Серёжа - у себя. Я закончил семнадцатого, Серёжа - восемнадцатого. Восемь дней изнурительного, до изнеможения труда! Урожай картошки средний. Лук и чеснок никуда не годятся. С грядки длиной 10 метров и шириной с метр набралась литровая банка чеснока. Мне хватит. Морковка и свёкла хорошие. Из хозяйства -  два больших поросёнка, куры, кошка и собака. Все хотят есть, все просят.  Кормилец один - я. Пока есть чем кормить, хотя и хлопотно, большого напряга нет. А вот готовить для себя - морока. Нет навыков и абсолютно никаких кулинарных познаний. Всё осваиваю. Вот так и живём в разных домах. На зиму, может, уйду к нему, хотя не хочется уходить с насиженного места.

Саня, порядочное время не писал, потому что каких- либо знаковых перемен не было, а одно и то же ни писать, ни читать не интересно. Самое печальное, что стремительно уходит здоровье. Но это процесс естественный, его ни замедлить, ни остановить.

Колхоз ещё дышит, но уже через раз. Раньше посевная площадь была две тысячи гектаров,  а теперь еле-еле набралось пятьсот.  Бывшие колхозники занялись, кто чем. Здесь организовали три пожарных  поста от МЧС. Туда сразу ушли шесть лучших механизаторов. Или, как наш внук Вовка, занимаются лесом. Он купил за счёт этого промысла два «Белоруса», гусеничный трактор и разное оборудование. Видно, что в средствах не стесняется. А тайга стонет, кричит от этих вырубок!

Многие деревенские держат помногу скота. У внучки с мужем три коровы, два подсвинка. Сама работает на почте, а он на этом хозяйстве. Картошку сдают тоннами и отправляют в Красноярск на реализацию. Тонну морковки отправила, а дома ещё тонны четыре осталось. Так и живут. А нас, стариков, только пенсия кормит. Да что это я? Вроде как обзавидовался… Кто как может, так и живёт.

Саня! Очень надеюсь, что ты в свою очередь напишешь, как подготовились к зиме? Как на работе?
Передавайте привет Кохановым от всех нас.
Ещё раз тебя, Саня, с Днём рождения!
Пока до свидания. Ждём от вас письма.


2 июля 2009 года
Привет из Ивановки!
Дорогие мои!
Теряюсь в догадках. Где-то в апреле месяце я написал вам Благодарственное письмо. Прошло столько времени, а ответа не последовало. А всё-таки хотелось бы знать, доходят наши письма до вас или не доходят.

Зима прошла. За ней - весна… Лето пока не очень радует.  Так холодно, что на ночь протапливаем плиту. 12 декабря я переселился к Серёже. Тут теперь и проживаю. Свою избу на замок - так она и стоит.

Сейчас вспомнил, Саня,  твой интерес к моему приключению. Рассказываю. Это было  в 1950 году на Мытаре. В нашем таёжном хуторе все считали себя охотниками. Таким вообразил себя и я. Взял ружьишко и пошёл в лес. Заметив на дереве какую-то дичь, я,  не глядя под ноги, попёр на сближение. На пути лежала толстая, с корнем вывернутая сосна. Чтобы её перелезть, я поставил  правой рукой на сосну ружьё, как палку, а левой опёрся на дуло. Опёрся всем телом. Кора оказалась мокрой, ложе заскользило и ударилось затвором о дерево. Выстрел разворотил левую ладонь, вырвал клок фуфайки на плече.
Больше месяца отлежал в больнице. Поначалу хирург об ампутации толковал. Но, слава Богу,  обошлось. Кисть, хотя и деформирована, но осталась на месте. Об инвалидности в то время я не имел понятия и вопроса о ней не поднимал.

Дети мои живут  так же. Внук Вовка - в тайге, связан с лесом, внучка работает на почте, дочь Таня пурхается с хозяйством да с больным мужем. Вера в Шушенском работает в школе.
На этом письмо заканчиваю. Ваш Александр Жигулин.

15 октября 2009 года.
Привет из Ивановки!
Здравствуйте, дорогие мои дети Саня и Люба!
Немного о своей никчёмной жизни. Живём по старому распорядку. Урожай убрали. Лето было холодное. Боялись, что ничего не вырастет. Картошка плоховатая, накопали двести  ведер. Только бы не гнила.  Морковки - четыре  двенадцатилитровых ведра, свёклы - три  ведра. Столько нам, конечно, не нужно, а скотине пригодится. Копали вдвоём с Серёжей неделю. Капусту срубили. Серёжа собирается солить. Совершенно не было огурцов и помидоров. Помидоры были бы урожайные, но не успевали даже пожелтеть - сразу чернели. Остаётся одна забота: докормить до холодов и забить двух свиней.

От родных никаких вестей нет. Правда, Вера летом два раза приезжала.

Саня! Поздравляю тебя с Днём рождения. Я не люблю говорить вслух о своих чувствах, но знай, что в душе моей столько всего скрыто - не высказать!
Осенью ценишь тепло. Идёт оно и от солнышка, и от дров, весело потрескивающих в печке …  А вот человеческого тепла нет… А хочется… Понимаю, чтобы получать тепло, надо его уметь и отдавать. Отдал бы, да кто возьмёт…

22 марта 20010 год
Привет из Ивановки!
Зима у нас была суровая. Сожгли поленницу дров длиной около полукилометра да ещё и уголь добавляли. Правда, дрова старые, лет семь лежат на улице в поленнице,  тепла от них, как от соломы, никакого.
С приходом весны  забота привезти тележки три дров к новому дому. Там ещё остались дрова, причём разные: и пихтовые, и берёзовые, и осиновые. Одна беда - транспорта своего нет. Надо кого-то просить. А кого?  Внук Вовка в лесу промышляет, большие деньги гребёт.  Дома редко бывает. Но, если осмелюсь и попрошу, куда он денется? Привезёт.

Ещё забота - упорядочить мясо. Было две туши, примерно, по сто килограммов. Одну мы, как Серёжа скажет, за зиму слупили, другая висит целиком. Надо снять с неё сало, порезать, мясо порубить, и всё это в морозилку спрятать.

Вот такие заботы, Саня. Спасибо, что пишешь о  домашнем быте. Вместе с твоим письмом получили весточку и от  дяди Володи. Он передаёт тебе привет. А вот от моей сестры Галины  два года нет письма. Говорят, ведёт неправильный образ жизни. Это дело её. Но ты  отзовись! Напиши брату два слова.

Саня, будешь писать, обязательно черкни о Кохановых. Они, наверно, живут неплохо: две пенсии для деревни - это что-то. Мы с Серёжей на одну живём и то не считаем, что бедствуем.

Ты пишешь, что смотрите телевизор. У нас только три канала. Люди понакупили «тарелок», смотрят всё подряд. Я смотрю мало. Смотреть сериалы -  нет терпения. А вот «Время» или Познера, Гордона смотрю, хотя эти передачи идут поздно.

8 марта прошло спокойно. Стареет деревня. Мы вместе с ней.
Попутно поздравляю вас с приближающимся главным праздником православных христиан - Пасхой.

Может, выберетесь к нам в гости, Сань? Порадуй старика, сынок, приезжай. Не знаю, каким богам молиться.
До свидания. До встречи.

13 октября 2010 года
Привет из Ивановки!
Здравствуйте,  дорогие наши  Саня и Люба!
Сразу не писал, ждал, пока закончим основные работы осенне-летнего сезона. Весной, 23 мая, частники вспахали нам огород. Мы уплатили за вспашку 700 рублей. Сразу посадили с помощью людей под лопату. За это уплатили 100 рублей. Я говорил Серёже, что надо бы меньше посадить. Но он сделал по-своему.  Я в посадке не участвовал. Овощные грядки делал и сажал тоже Серёжа. Летом дождей было мало. Поливал тоже Серёжа. Пололи картошку оба. В результате копать  было легче. Картошки было немного в гнезде, но крупная. Морковка, свёкла, лук - всё наросло. Помидоров красных некуда было девать. Серёжа посолил, наверно, банок пятнадцать. Ещё два ведра отдал неимущим, а остальные, как покраснеют, сами едим.

У картошки была такая большая ботва! Я летом, бывало,  выйду в огород,  и меня охватывает страх: как мы выкопаем такую площадь? Сам не могу. Помочь некому. А Серёжа меня успокаивает: «Не переживай, выкопаю». И в этом он оказался прав. Начали мы копать 7 сентября и за восемь дней управились. Погода была, как по заказу. Мой страх оказался зряшным: я тоже потихоньку почти третью часть выкопал. Ссыпали в кучу. Опять встал вопрос, как вывезти. Помогли люди. Мы затарили картошку в 80 мешков, а они за 600 рублей вывезли и засыпали в подполье. Не знаем, как сохранится…

Купили в колхозе хороших отходов. Будет чем куриц кормить зимой. Осталось покрошить и посолить капусту да окна на зиму вставить. Но это дело Серёжи. Вот такая наша ситуация. Казалось бы,  живём нормально:  всё есть, пенсии скромно хватает…  Только  морально-психологическое состояние отвратительное. Не могу  себе объяснить, что со мной происходит. Когда днём чем-то занят, ещё туда-сюда. А ночью накатывает на меня волна душевного мрака: верчусь с боку на бок. Сон, конечно, уходит, а остаётся страх. Это очень плохо.

Страшат по телевизору  морозами до -60, Вера боится паводка, Ваня не пишет…
В новой избе нас почти никто не навещает. На отшибе живём, как на хуторе. Дальше нас по улице есть дома, но в них никто не живёт. Неделями чужого человека не видим… Соседи необщительные… Бывало, хоть Таня изредка забегала, теперь  и она про нас забыла… Её дочь развелась с мужем, купила дом. Так Таня там и пропадает. Да  муж всё в таком же состоянии: не хуже, не лучше. Везде нужно самой успевать.
 
В нашем доме старом живут бесплатно квартиранты. Лишь бы кто-то жил. Не знаю, что мы с ним дальше делать будем… Про него Вовка спрашивал. Наверно, ему и отдадим. Он деньги умеет зарабатывать. Купил за 350 тысяч рублей пресс - сено прессовать. И всё лето денежки заколачивал неплохие.

Саня! Сынок! Поздравляю тебя с Днём рождения. Желаем тебе всего самого хорошего, что можно пожелать дорогому родному человеку.
Твой отец, Серёжа и другие.

30 марта 2011 года.

Здравствуйте Александр Борисович и Ваша семья.
Письмо,  поздравление и деньги я получил 26 марта. Спасибо, что не теряете с нами связь. Приходится мне давать Вам ответ, потому что у нас неприятные события. В феврале я неожиданно сильно заболел. Пошёл кормить кур,  и отнялась спина. Раньше тоже бывало подобное, но я сам ходил на уколы, а этот раз вообще двигаться не мог. Пришлось на дом фельдшера вызывать и уколы на дому ставить.

А тут 2 марта у отца случился приступ, и не стала отходить моча. Его увезли в районную больницу. Сделали всё возможное. Неделю был  с трубкой, но хирург посоветовал операцию. Но так как в районной больнице операции не делают, Вера договорилась в городе. Вот как уехали 9 марта туда, до сих пор там. Отца выписали, но он пока живёт у Веры. Домой  неизвестно когда. Так я тут один пока управляюсь.

Погода у нас отвратительная. Снегу - горы, и тает он медленно.

Будем ждать рассказа  отца. Родственники со мной  не очень-то общаются. Неделями дома один, даже не придут узнать, как я. Всё какое-то у них зло, недовольство, что я пользуюсь тем, что осталось от мамы. Но ведь и папа со мной, а не с ними. Так и живём: каждый сам по себе. Пишу по секрету, так, как есть. Обо мне беспокоится только мой лучший друг.

Приедет отец, он подробнее напишет. Я-то не знаю, как там что было. Мне не сообщают.
До свидания.  Сергей.

12 апреля 20011 года
Привет из Ивановки!
Здравствуйте,  мои дорогие дети Саня и Люба!
9 апреля привезли меня Вера с Борисом из больницы домой. Серёжа подал мне ваше письмо. Большое спасибо, Саня, за всё, а особенно за чуткое человеческое отношение.
Напишу о себе. 2 марта у меня произошла закупорка мочи. Сразу появились ужасные нетерпимые боли. После обеда Серёжа попросил товарища отвезти меня в районную больницу. Там приняли в хирургическое отделение, уложили на стол, пробили живот, откачали мочу и вставили трубку. Провалялся я здесь до 8 марта. В этот день Вера с Борисом забрали меня и отвезли в городскую больницу. Заведующий отделением посмотрел мои документы из районной больницы и загремел:

- Что у вас там за врачи? Не умеют анализы правильно оформить! Не буду принимать. Оформите правильно - приезжайте.

Не буду описывать все неприятные приключения. 18 марта наконец-то меня в больницу приняли. Все эти дни я был у Веры в ужасном переживании, пока районная больница правильно оформила анализы и передала их с попутчиком. Наконец 16 марта мне сделали операцию. Диагноз: аденома простаты. 30 марта выписали. Немного пожил у Веры. Вот такой прошедший месяц. Сейчас я дома. Сказали, два месяца надо беречься, а там, что Бог даст. Вера предлагала остаться на жительство у них, но уж очень маленькая у них изба. Не хочется  стеснять. Моё место в Ивановке…

11 октября 2011 года.
Здравствуйте, дорогие наши родные!
Мы, кажется, давненько не получали от вас писем да и сами не писали. Закончился напряжённый  уборочный сезон. Весной мы, не надеясь на свои силы, картошки посадили наполовину меньше в сравнении с прошлым годом. Вторую половину огорода, чтобы она не зарастала травой, засадили тыквами. Остальных овощей тоже посадили меньше. Лето, как вы знаете, было серое, дождливое. Почти не было солнечных дней. С 4 сентября установилась сухая погода. Я очень тревожился, что не смогу копать картошку, но потихоньку выкопал чуть больше трети посаженной. Не было помидор и огурцов. Теплицы у нас нет. Огурцы только распустили листочки, прошёл град и смешал всё с землёй.. Капусту,  помидоры, огурцы  посадили снова. Всё выросло. Но огурцов так и не было. Тыкву не знали, куда девать. Но приехал внук Вовка на  тракторе с тележкой и очистил площадь. Люди хвалятся, что у них картошка хорошая, а у нас плохая. На ведро уходило десять гнёзд. Копать было трудно: дожди прибили землю.  Накопали на половину меньше, чем в прошлом году. Теперь боимся за сохранность.

Наступил период безделья. Работа, конечно, есть. Работа плотницкая, несложная, справились бы сами. Но  Серёжа ничего не умеет, поэтому не хочет, а я без его помощи слаб.

 Со своими видимся нечасто. Они все в работе, а я двигаюсь плохо - правая нога болит. Сестра моя Татьяна живёт трудным крестьянским бытом. А Вовка, её сын, купил зерновой комбайн. Пытался заработать на уборке зерновых у частников. Результатов не знаю. Ещё он купил ленточную пилораму, что-то химичат с лесом. У мужа Веры - полный завал. Посадил 10 гектаров картошки, вырастил, выкопал, а спроса нет.

 Вот примерно такая картина маслом.

Пишите о себе. Как поживает Нюра Коханова?
Пока до свидания.

Саня! Уже положил письмо в конверт, как поступила к тебе от Серёжи просьба узнать, как называлась церковь в Больших Ручьях? Что с нею? Предана забвению или планируют восстанавливать? Кто батюшка в Степушкинской церкви,  и как она называется?
Вместе с письмом оправляю открытку с наилучшими пожеланиями.
Привет от всех нас. Будем ждать письма.

17 декабря 2011 года.
Привет из Ивановки!
Саня, большое спасибо тебе за письмо. Особо благодарит тебя, Серёжа за информацию о церквях. Слабовато ты написал о своих делах: как прошла уборка картошки и других овощей, много ли было посажено,  и сколько накопал?

Спасибо, что написал о Кохановой Нюре. Мы жили с ними в ближайшем соседстве двадцать лет и никогда не ругались. В этом большая заслуга Нюры.
Ты пишешь, что занимаешься межеванием, что это такое,  я представляю смутно Ты ж, вроде,  институт окончил?

В этом году на нас спустились одни неприятности. Весной и летом только курицы выведут цыплят, день-два, а их нет.  Шесть  штук сохранилось. К осени две головы утерялись. Потом на заборе повесился молодой петух. Через некоторое время курица тоже повисла. Вот такие убытки…

 Недавно Борис с Верой привезли четырёх поросят. Они, чего никогда не бывало, стали грызть друг дружку. Самого маленького так и загрызли. Мы одного сбыли. Не знаем, как будут себя вести оставшиеся.
Так и живём в трудах и заботах. Приехал бы ты, Саня, как-нибудь к нам, пока я живой.
Привет всем.

2 февраля 20012 года

Здравствуйте, мои родные!
Сообщаю, что письмо с фотографиями мы получили, за что большое спасибо. Хотя детские и школьные годы были трудными, жили бедно, в стеснённых условиях, всего не хватало, даже еды, но посмотрел на фотографию, что ты прислал, и вспомнилось самое светлое. Смотрю на своих учителей и плачу. Всех до одного по имени отчеству помню. А что касается детских лиц, ни одного не узнаю. Может, это не наш класс?  Да и кого я мог бы узнать! Столько лет прошло.

 Ты пишешь, что сын по пьянке обещал отвезти тебя ко мне в гости. Думаю, что ничего у нас не получится. Это ж он по пьянке обещал! Наверно, и забыл давно об этом. Если рассуждать по-трезвому, то поездка будет очень и очень затратной. Так что,  пока вы соберётесь, разнарядка сверху на меня придёт раньше. Что делать? Не всё доступно, чего нам хочется!

Ты спрашиваешь, помню ли я старожилов Веригинки? Конечно, помню. Если нужно, всех перечислю.

Мы с Серёжей обратили внимание, что вы мало едите солений: огурцов, помидоров. Мы, если удачный засол, трёхлитровую банку помидоров съедаем за три-четыре дня. Потом перерыв. Так что помидоров нам надо 10-15 трёхлитровых банок.  Огурцов -  меньше. Я ,  кажется, о причине писал.

Живём тем же порядком. 20 января исполнилось семь лет, как мы одни, без хозяйки. Мрачно-грустными, тягуче-тоскливыми были эти годы. Я ещё судорожно цепляюсь за жизнь, как будто она, никчёмная, имеет хоть какую-нибудь ценность для других.
На этом письмо заканчиваю. Александр Жигулин.

8 апреля 2012 года

Здравствуй, сынок Саня.
Ты просишь перечислить родственников, кого помню. Всех помню! Но зачем тебе они? Одно сказать могу: счастливых в нашем роду не было. Кто рано умер от болезней, кто от голода,  кто погиб на войне, кто в результате несчастного случая, кто в бедности всю жизнь мыкался, кто жилы на работе рвал… Нет среди нашей родни ни счастливых, ни удачливых… Может, и хорошо, Саня, что фамилия у тебя - Резванов …






.