Итак, идеальный правитель — это доблестный воин, способный силой оружия укрепить свой «международный авторитет», обеспечив экономическую и политическую стабильность взиманием дани. В справедливости этого утверждения убеждает характеристика, данная сыну и преемнику Болеслава I Мешко II. «Этот Мешко был достойным воином и совершил много военных подвигов, о которых долго здесь рассказывать. Из-за зависти к его отцу и он был ненавистен всем соседям; и не был богат, как его отец, и не имел ни жизненного опыта, ни доброго нрава», — сообщает Галл Аноним.
Автор «Великой хроники поляков или лехитов» добавляет: «Он только о себе и заботился, отнюдь не о государстве. В его время чужеземные народы отказались ему повиноваться и, наблюдая его беспечность, отказались выплачивать ему подати, которые обычно выплачивали его отцу. Мало того, начальники крепостей отобрали себе и передали навечно своим потомкам крепости, некогда построенные его отцом Болеславом, как было упомянуто выше, на крайних границах королевства, в особенности по реке Лабе»{429}.
Контраст между Болеславом I и Мешко II в польских источниках очевиден. Скептическое отношение к нему во многом продиктовано тем, что он не сумел сохранить приобретений своего отца. Поэтому в начале XII в. Галл Аноним имел все основания написать: «По уходе короля Болеслава из мирской жизни золотой век сменился свинцовым.
Гипертрофированные представления о внешнеполитических его успехах служили своеобразным руководством к действию для его преемников, среди которых выделяется его правнук Болеслав И. По утверждению «Великой хроники», «начал он помышлять об отваге своего прадеда, короля Польши Болеслава Великого, намереваясь проявить такую же военную доблесть; он заботился не о выгоде и покое, но о восстановлении польских границ, которые определил вышеназванный Болеслав, а его преемники, короли Польши, к его времени утеряли». Но не только стремление к внешнеполитической экспансии объединяло образы Болеслава I и Болеслава II в польской средневековой историографии.
Как писал о Болеславе I Галл Аноним: «Всемогущий Господь наградил короля Болеслава такой великой доблестью, мощью и победой, какую увидел в нем доброту и справедливость по отношению к себе самому и к людям. Такая слава и изобилие во всем, такая радость настолько сопутствовали Болеславу, насколько заслуживали этого его доблесть и щедрость», и «хотя король Болеслав имел большие богатства и много доблестных рыцарей, как уже было сказано, больше, чем какой-нибудь другой король, он, однако, всегда жаловался, что ему не хватает именно только одних рыцарей. И всякий храбрый новичок во время прохождения у него военной службы получал одобрение и назывался не рыцарем, а сыном короля; и если он слышал, что какой-нибудь из рыцарей не имеет коня или чего-нибудь другого, он давал ему великое множество подарков, а с присутствующими шутил так: „Если бы я мог спасти от смерти храброго рыцаря своим богатством так, как я могу преодолеть его бедность и помочь в его несчастии своими средствами, я бы эту самую алчную смерть задарил всяким богатством, чтобы сохранить в воинстве такого храбреца“».
Итак, в историописании средневековой Европы щедрость, прежде всего по отношению к своему непосредственному окружению — дружине, — наряду с доблестью была универсальной «этикетной» чертой «идеальногообраза» правителя. «Вот поэтому преемники должны подражать своими доблестными поступками столь великому мужу для того, чтобы возвыситься до такой же славы и могущества. Кто желает приобрести подобную славу после смерти, пусть при жизни добивается пальмы первенства своими добродетелями. Если кто-либо пожелает сравнить свое имя с добрым именем Болеслава, пусть постарается свою жизнь провести по образцу его жизни, достойной подражания», — утверждал хронист.
В тех же категориях Галл Аноним описывал Болеслава II, или Болеслава Щедрого, как он предпочитал именовать его на страницах своей «Хроники». Согласно «этикетной» характеристике хрониста, «король Болеслав II был смелым и решительным воином, гостеприимным хозяином, благотворителем щедрейшим из щедрых». Однако, читая ее, не стоит забывать, что когда в 1073 г. Изяслав Ярославич (муж его тетки по отцу и двоюродный брат по матери) бежал из Киева с «имением многим», Болеслав отобрал у изгнанника его имущество и «показал ему путь от себя», хотя польские авторы об этом поступке Болеслава «Щедрого» и «Смелого», естественно, умалчивают".
Всеслав: заметь, что летописец характеризует Мстислава Владимировича князя Тмутараканского так: «он был …храбр в бою, любил дружину и не жалел для нее ни подарков, ни угощений»- те качества, которые ценились и у наших соотечественников. Таким образом, не могло внешне одобряемое и поощряемое поведение польского правителя вызывать предосудительное к нему отношение со стороны.
Лесь: То что он был хорош-но к своим, к своему двору. Не мог он быть- и нашим, и вашим. Что было в его интересах-надо отдать должное, ему на руку. Интересы русских и поляков не совпадали. Болеслав ставил себе задачей территориальные приобретения, Владимир- укрепление вертикали власти –поскольку уже при жизни своей Владимир ощутил отрицательные стороны делания единого государства на «уделы». Конфликт интересов состоял в том, что даже в условиях заключенного мира сохранилось недоверие, что не позволяло Болеславу действовать открыто-однако настолько грубо и неаккуратно-что заговор был открыт, а Святополк был арестован. Была арестована и кровинушка Болеслава –родная дочь.
Всеслав: А как следовало действовать- будешь публичен, открыт-только так получишь поддержку и сторонников. Будешь прятаться-копошиться-все смекнут, что ты не уверен сам и за тобой нет реальной силы. Тяжело выработать какое-то равновесие между тем, чтобы действовать одновременно и открыто и осторожно-не вобуждать лишнего внимания, и в то же время быть наготове. Балансируя на грани между азартом человека увлекающегося и отягощая себя инстинктом самосохранения и боязнью выдать себя официальным властям. Я думаю это многих останавливало и они оставались в тени-плели свои агентурные сети, проводили политическую работу- но князь Владимир был не вечен- и промедление грозило вообще остаться ни с чем, озираясь на фаворитство Бориса и грядущую операцию Владимира по передаче киевского стола своему наследнику «преемник»- Болеслав задумал не менее перспективный и амбициозный проект «пасынок», предусматривающий передачу власти Владимиром Святополку. Ради этого Болеслав и сунулся после 1013 года в Киев «замять дело»-спасти дочь, вызволить из заточения зятя.