(из книги Джона Леннона A Spaniard In The Works)
Как бы там ни было, Мистер Борис Моррис был тесьма призвателен за свою способность быть в нужном месте на нужном месте. Напремьер, именно Борис был тем, кто поставил в неловкое положение Мисс Перл Стейнз на импровизированной, но простодушной мусорной вечернинке.
"Мисс Стейнз, - закричал он. - Как вышло, что вы не приглашаете свою сестру к себе дотвой?"
"По той же причине, по которой я не приглашаю и Вас, мистер Моррис", - отвесила она и потянулась за очелядной порцией.
Борис не обиделся, а растаял, как кусок торта, время от времени постреливая главами в сторону Мисс Стейнз.
"Она меня и в следующий раз не пригласит", - выкрикнул он, хотя все уже это поняли.
Это был том самый Борис, который сфотал Перцога Бедпанского, когда тот выкидывал на еженегодном засадном фестивале разные фортели, от которых его Герцогине было не по семье. Да, именно таким был Борис Моррис, человек легендарный и фамильярный, которого могли принять и зажиточные люди, и бедняки - хотя и тех, и других он избегал. Для всех них он был вроде еврея, что мнение свое имеет, и так оно и было. Незадолго после одной из его наиболее знаменитых выходок по его эго был нанесен жестокий удар. На Охотничьем балу ему выстрелили в лицо, но нихто ничего не понял - все думали, что это такая мудрая маска.
"До чего мудрая маска у этого человека", - слышалось то тут, то сют.
Но Борис не умер, как вы, возможно, предподложили, и даже после этого его лицо, пока оно не затянулось, было везде узнаваемо, на него показывали мальцем и приговаривали "Хороший выстрел" и тому подобное. Все это заставило Бориса задумываться, особенно по утрам, когда он брил свои шрамы - так, как мог делать только он.
"Мне, наверно, нужно починить физию", - улыбнулся он, вытирая лицо промокашкой.
"Само собой, дорогой, - отвечала его привлекательная старая жена. - Ведь и я не становлюсь моложе".