На углу Фулхэм и Лилливиль роуд стоит красная телефонная будка. Ей скучно.
Сегодня никто не приходил звонить, кроме двух хихикающих вьетнамок, которые почирикав буквально две минуты, помчались дальше по своим делам. Теперь у всех мобильные телефоны, даже у младенцев.
Будка любит слушать разговоры. Ей даже нравится, что она не слышит то, что отвечают звонящим, а телефон она спрашивать стесняется. У нее, в конце концов, есть этика. Она любит восстанавливать разговор только по тем репликам, которые она слышит. Это похоже на паззл, где ты сам дорисовываешь нужные фрагменты. Ну и что, что неправильно, зато красиво.
Какой шикарный разговор она слышала на прошлой неделе. Дама была вся в шелках и с расшитым жемчугом клатчем, но без мобильного телефона. Она нежно смеялась в трубку, и говорила, что да, она виновата, опять посеяла его где-то, но она так любит милого Джеймса, и не спасет ли он ее еще один разочек, и не подвезет ли к маме на чай. А если Джеймс будет хорошо вести себя, то он может пойти с ней и тогда у него будет достойный собеседник, нет, она не себя имеет ввиду, через 30 лет в Англии она все еще не любит английскую поэзию, а вот мама – совсем другое дело. Джеймс наверняка согласился, ведь кто же отказывается обсуждать английскую поэзию, если есть такая возможность, хотя о встрече они не договорились. Закончив разговор, дама весело повесила трубку, вышла и зашагала вверх по Фулхэм, помахивая сумочкой.
Будка представила себе прекрасное английское чаепитие: точь в точь как на обложке детской книжки, которая стояла на витрине в магазине напротив. Там за столом сидел кролик и девочка с огромными голубыми глазами, и кролик наливал девочке чай, а она смотрела куда-то вдаль, наверное, на пирожные, которые не поместились на обложку. Джеймс был кроликом, а бабушка – девочкой.
Она так задумалась, что чуть не пропустила момент, когда худенький юный иранец открыл дверь, протиснулся внутрь и снял трубку. Он всегда приходил по средам. Это были очень странные разговоры. Он набирал номер, садился на корточки и молчал. Потом вешал трубку и выскальзывал из будки.
Будка умирала от любопытства. Что же ему говорили на другом конце трубки? Почему не ждали ответов? В этот раз происходило что-то совсем непонятное. Маленький иранец крепко прижимал трубку к уху. Из глаз у него текли слезы. Вдруг он встал, повесил трубку, распахнул дверь и решительно вышел, оставив дверь открытой. Такого еще никогда не было.
Будка тихонечко подтянула дверь назад и наступила на горло своей этике. Она спросила телефон: «Что она сказала ему?» Телефон вздохнул: « То же, что и всегда – ничего». «Ты что-нибудь понимаешь?» «Думаю, да. Я только что слышал там мужской голос. Он кричал: «Эй, жена! Ты меня голодом уморить хочешь?» Ладно. Я и так тебе слишком много сказал.»
Будка кашлянула. «Прости. Мне очень хотелось знать. И потом, мне кажется, он уже больше не придет». Телефон промолчал.