Курляндский плацдарм Глава 3

 
   Переход, в плане безопасности, вышел удачным. На такое количество вымпелов, а стало быть, и пушек, покушаться храбрецов не нашлось. Но особый характер груза – люди, требовал и особого отношения и частых остановок. Как для пополнения запасов пресной воды, так и для предоставления возможности не приученным к морю людям походить не по качающейся палубе. Во Франции, перед рывком через океан, простояли целую неделю – бондари наскоро клепали из закупленного дуба бочки – в море пресная вода лишней не бывает. Параллельно удалось прикупить саженцы виноградной лозы и набрать всевозможных семян по максимуму. Но не потеряй мы этой недели, возможно и кровопролития удалось бы избежать. Ибо еще на подходе к Тобаго, услышали мы гром пушек, а как вышли в Большую Курляндскую бухту, то увидели, что наш форт осаждают какие-то люди. Бортовой залп всей эскадры разогнал толпу, а когда нами на берег был спущен десант, то выяснилось, что это были совсем недавно добрые соседи – голландцы, основавшие свое поселение на противоположном побережье острова. Слух о заточении герцога дошел и до них, и ребята надумали так же урвать свой куш при грабеже, тем более, к ним недавно присоединилась колония французов с другого островка, где их «попросили». Получался более чем тройной численный перевес над курляндцами и не использовать его для грабежа голландцам показалось грешно, тем более что на этот исторический период они были шведам союзники. Поддержки, как огневой, так и в живой силе они у противника не ожидали – иначе бы и дальше продолжали бы раскланиваться с фальшивыми улыбками. Но что сделано – то сделано. Нападение произошло, жертвы были. На совместном заседании руководства Курляндской колонии с капитанами кораблей было решено акт агрессии не прощать, ибо миролюбие воспринято будет как слабость и повлечет в дальнейшем новые жертвы. Только показывая постоянно зубы можно выжить на Карибах. Суда обогнули остров и приступили к бомбардировке голландского поселка. Благо, что у поселенцев хватило ума разбежаться после первого же залпа, позволив избегнуть и жертв, и серьезных разрушений. А в последующем, деморализованные вояки были по одному отловлены. Военнопленные подвергнуты суду и за неспровоцированное нападение осуждены к десяти годам каторжных работ. Признаюсь, это решение прошло с моей подачи, ибо наскоро сляпанный Высокий суд не понимал, чем так долго можно занимать такую массу народа – их ведь и кормить еще надо. Но я эти расходы брал на себя, а в необходимости этнической чистки территории не сомневался никто – такие беспокойные соседи по любому решились бы на реванш, выбрав подходящий момент. Ведь как я помню, именно из них на Тобаго и итоге и была образована пиратская республика. Так что можно сказать, что исправительные работы уберегли этих ребят от петли, в которую рано или поздно пират попадал (если конечно не переходил на службу Великобритании). Осужденных набралось почти пять сотен – женщины голландской колонии априори рассматривались как в боевых действиях не участвовавшие.

   Поскольку оставлять на острове такую массу затаивших зло людей было невозможно, вновь был созван военный совет, где я поразил всех (и особенно старых и опытных капитанов) своими познаниями географии. Ведь, несмотря на то, что уже четверть тысячелетия Панамский перешеек во всю использовался испанцами, никто из присутствующих не знал. А логистический бизнес на этой «золотой» дороге жизни поставлен был на широкую ногу. Поэтому я предложил нескольким судам подвести как кандальников, так и моих людей к Атлантическому берегу перешейка (и даже название места высадки назвал), а паре судов с припасами двигаться в обход Южной Америки и встретиться с перешедшими посуху уже на Тихоокеанской стороне, в городе со звучным именем Панама. Поскольку я сам настраивался участвовать в этой авантюре, решение пришло. «Сокол», «Курляндия» отправлялись с зеркалом и железом к Огненной Земле, а потом, вновь на север, а три судна с людьми шли на запад, чтобы затем, идя вдоль берега, нащупать место перехода. Удивительно, что корабельные мастера, бондари, огненного зелья мастера и даже златокузнец так же решили на Тобаго не оставаться – из пальм ни досок, ни монет не делают. А на новых землях я гарантировал всем загрузку по полной, так что пилы и поперечные и продольные, а так же рыболовные сети, и прочий припас на первое время возлагалось через перешеек неси каторжанам. В целях перевоспитания, разумеется!

    А пока мои гвардейцы втолковывали им «Что такое хорошо и что такое плохо», а так же приучали беззаветно ту родину любить, на которую укажут. Причина такого рвения была понятна, в десанте на остров мы были в первой партии и видно голландцы, еще не понимая серьезности наших намерений, поначалу решили еще побарахтаться. Благо, что один из «моих» - Айнис увидел вовремя, что какой-то придурок в меня из мушкета выцеливает – оттолкнуть успел, правда сам мою пулю по касательной схлопотал – это была наша первая потеря с момента, как мы покинули Балтийский берег. Правда, восполнимая. А вот до мушкетера незадачливого, пока тот дуру свою со ствола зарядить пытался, я успел добежать, и все тем же ухватистым молотом втолковал, что так жить нельзя. Сделав на ручке потом двадцать пятую зарубку. Айника мы вовремя забинтовали, и через неделю он уже бегал, но за тот выстрел курляндцы призверели немного. Но это и не плохо, теперешние наши зэки сами себе судьбу избрали, между нами кровь положив. Пусть теперь не обижается, за то, что их погнобят немного – заслужили. И на снисхождение им теперь от охраны рассчитывать смысла нет. Вологодский конвой пусть покурит в стороне – курляндские стрелки пришли. А Айнис заслуженно схлопотал свою первую пару лычек, став капралом и командиром официального воинского подразделения. Мой титул и в Старом Свете таковое иметь дозволял, а уж тут, да в свете происшедших событий, даже никто на мой юный возраст не посмотрел, а ведь даже дворян на острове оказалась аж дюжина. Кстати, бароны не осудили и мое намерение с Гретхен венчаться, их ведь дочери за океаном остались, а герою в грехе жить не гоже. В столице острова – Екабштадте церковка имелась, и хоть свадьба наша разносолами не блистала, но упились все (кроме охраны, разумеется, но им было оставлено) – в поселке у голландцев изрядные запасы рома нашлись (правда, бывшим его хозяевам уже не обломилось ничего – на ближайшее десятилетие приговорены они были к здоровому образу жизни).

        Поступок владетеля подвиг и его крепостных на узаконивание перед богом и людьми своих отношений, а то ведь изрядное количество крестьянок на берег сходило уже с весьма округлившимися животиками (непонятно, где только находили парочки закуток для совершения греха в трюме, где людей натрамбовано было побольше, чем сельдей в бочку кладут). Девушки не принимали никаких отговорок на особые обстоятельства, ведь раз их хозяин для венчания и время и место нашел, так пусть и их Янисы и Агрисы теперь его примеру следуют, а до того им при доступе к телу бойкот! Так что пастору прям конвейер пришлось организовывать, чтоб через таинство венчания десятки пар пропустить. Так что неделька выдалась шальная. Зато потом почти столько же пришлось плыть, и еще столько же переходить перешеек. И только на берегу Тихого океана опять можно было остановиться и перевести дух. Благо, что пошел с нами и давний переселенец на Тобаго – мятущаяся душа его все рай земной искала. Так паренек в испанском уже поднаторел и коммуникативных проблем у нас с местными не образовалось. Хоть ртов заявилось довольно много, но продовольственный кризис не наступал – местная земля родила добро и маиса хватило, было б чем платить. Хотя к подходу судов в заветном сундучке, найденном в каюте капитана «Сокола», дно уже было видно. Хотя, уподобляясь любимому моему герою – Остапу Бендеру, я всех предупредил, что за каждую поглощенную калорию я потребую от них тысячу мелких услуг. И их реализация началась даже еще не доходя до океана. На берегу небольшой речушки, текшей на запад, наткнулись мы на очень даже приличную рощицу магонии (красного дерева). А ведь давно известно, что любимая работа зэков – лесоповал, и перевоспитуемый элемент, под приглядом гвардейцев, был оставлен валить деревья и сталкивать бревна в речку. Из срубленных ветвей и листьев им дозволялось соорудить себе шалаши. В устье речушки   расположился наш основной лагерь, и несколько человек с баграми постоянно дежурили на берегу – ловя проплывающие бревна, которые сразу же распускались на доски – народу для этих целей хватало. Из первых же досок сколочены были три лайвы (лодки), и наше меню пополнилось рыбой – выросшие у моря, у воды голодать не будут. Причем принесли мы с собой такие технологии копчения улова, что избытки тут же разбирались жителями близлежащего городка, а если учесть, что и покупателями мы были выгодными, то с местными отношения наши сложились благосклонными. Кроме рыбы попадались порой в сети и гигантские черепахи, суп из которых получался восхитительным, а из панцирей каждая женщина имела гребень. На оставленной ими родине такую ценность не всякая баронесса позволить себе могла, а так как здесь их еще украсили и прихваченным с балтийского берега янтарем, то вещица и в Новом Свете почитаться стала как предмет роскоши. Но все эти поделки делались исключительно в личное время – по вечерам. День же мужчины тратили на раскрой бревен – работу нелегкую и муторную. А если учесть, что на постройку фрегата извести требовалось нехилую рощицу, то чем бы заняться - вопрос не стоял. Да и кроме досок немало хитростей следовало соблюсти – немало сучков с ненужным градусом кривизны найти, да и прочих загогулин. Постройку деревянного судна скорее к искусству надо относить, чем к ремеслу, и корабельным мастером стать, но будучи в душе художником, невозможно. Так что, встретив слоняющегося по окрестным джунглям мужика, взглядом Микеланджело оглядывающего деревца, никто его от творческого процесса старался не отвлекать – человек знал, что делать. Из напиленных досок и бондарки настрогали клепки для бочек целую гору, а кузнец под них кольца отковал, кстати, показал я ему, как вместо сошника на соху плужник с отвалом произвесть, и несколько модернизованных  сельскохозяйственных орудий было так же произведено, а для них и четыре пары волов у местных жителей на капуушку было выменено. Даже пороховщики, прознав, что испанцы в колониях Южной Америки имеют селитряные копи, уболтали меня сделать заказ   этого товара. Предполагалось незадорого, но вот с транспортом на этом побережье имелись проблемы – как говориться «самовывоз из Нижнего Тагила», а пока наши мастера – фейерверкщики наведались на делянку и показали контингенту как суки в древесный уголь пережигать. Так что и технология лесопереработки стала почти безотходной, и ценный пороховой компонент образовывался в изрядных количествах. А ведь несколько веков спустя и водку из опилок научились гнать!

    В итоге, когда гора угля на лодках была сплавлена к устью, пороховщики, заявив, что нечего им от добра добра искать, и обжитое место они бросать не собираются, начали на речке запруду для пороховой мельницы ладить. Помощников им для этого нашлось и бревна таскать и жернова тесать. Да и чего не оставить производство там, где экономически наиболее целесообразно. Ведь главным потребителем то должны были быть испанцы – им, чтобы отстреливаться от пиратов и англичан (тех же пиратов), зелья требовалось в неимоверных количествах, да и селитру туда-сюда таскать смысла не было. После оплаты сырья, транспорта и работы, с груза двух трюмов селитры – один трюм пороха выходил чистой прибылью. И все были довольны, в том числе и испанское руководство, внезапно получившее на своей территории стратегическое производство. Поэтому оно обещалось быть оберегаемо и лелеемо всячески.

            За компанию и корабельные мастера остаться пожелали. Под жарким южным солнышком доски сохли быстро (и даже слишком – была опасность, что потрескаются, так что торцы досок и белить приходилось, и на железные стяжки сажать), и доход их до кондиции был близок. Зачем же материал куда-то таскать, когда берег той же речушки в океанский прилив сочень годится. Выкопали небольшой котлован для верфи, отделили от воды его шлюзом – и приступай к корабэллству. А освобождающиеся бараки под склады дельных вещей сгодятся. Кстати, и тут, прознав про такой фарт, местное начальство заказ на постройку хоть какого суденышка для них выдало. И отказать им было нельзя – хозяева, хотя и не жмущиеся на деньги. Так что вместо одного фрегата, решили строить две шняги. Суденышко это хоть и одномачтовое, но для каботажного плаванья самое то – даже на ходьбу под веслами предусмотренное, если совсем уж безветрием прижимет. Мало того, что второе судно выходило мне совсем даром, так благодарные хозяева отвалили еще чуть не стадо коров, волов, да еще и несколько лошадок на выбор в придачу. Причем все авансом! Так что знающие наши люди среди скота побродили, отобранный заклемили, и еще с местными пастухами договорились, чтобы и коровы, и кобылы не покрытыми остались.
Три рыбацкие семьи решили так же остаться в панамской колонии – городок то соседний на копчушку изрядно подсел, так зачем бизнес бросать, когда сбыт налажен? Пока мужики веслами машут, да сети тягают, их бабы, кто в коптильне хворост подбрасывает, а кто рыбкой торгует. Производительность уже определилась, так что и оброк вычислялся легко.