- Ну, как твоя подруга? - спросил я, когда мы увиделись через день на работе.
- О! Она была полужива от страха! Если бы вдруг вернулся ее муж, для нее не было бы никакой разницы, кто был внизу в гостиной, а кто наверху в спальне.
- Почему?
- Потому что мужской гнев, Дима, подобен слепому великану. Раз услышав что-то, он будет разносить все подряд, пока все не стихнет.
- Неужели я тоже такой?
- Ты более гуманный – ты убиваешь всех вместе с собой… - улыбнулась Эльхам. - Ну, вот… Ты ушел, а я стала приводить в чувство свою подругу, и как только она начала что-то понимать, то сразу же набросилась на меня: «Ну!? Как у вас было? Что он говорил?» Я сказала, что мы все время разговаривали, и у нас ничего не было. «Почему же!?» - воскликнула она. «У нас не было protectors», - сказала я. «Что же ты не сказала мне!? Я бы дала свои!..» Но, по-моему, она не поверила... Я теряю свою репутацию, Дима, но ничего не могу с этим поделать!..
- А что было, когда пришел муж?
- О! Мы уже шутили, смеялись, смотрели телевизор и говорили, что теперь его смотреть гораздо приятнее… И мы шутили над мужем, и моя подруга была с ним нежна и ласкова… Тогда я сказала, что не хочу им мешать, и встала, чтобы уйти. А моя подруга стала меня провожать и благодарить за то, что я согласилась побыть с ней, пока у нее в доме был такой мастер…
Эльхам вздохнула:
- Мы использовали уже все возможности, Дима. Больше у меня нет подруг, а у тебя друзей.
- Да, - сказал я. – Жаль, что не все люди на земле братья и сестры!..
В первый раз в жизни я сталкивался с полосой ситуаций, непроходимых как снежный горный хребет, и это меня искренне возмущало.
- Слушай, - не выдержал я. – Мы с тобой два умных человека. Давай что-нибудь придумаем.
- Я уже передумала все, Дима. Каждый день я думаю об этом. Даже ночью! There is no hope!* /-Нет никакой надежды./ Я даже хотела поехать к Саддаму Хусейну... Рассказать ему про нас. Сказать, что мы очень любим друг друга и не знаем, что делать?.. Но я боюсь... Мы можем тогда никогда больше не увидеться, и это будет не самое страшное, что может случиться с нами...
Я однажды видел Саддама Хусейна. Он меня чуть не сшиб. В Багдаде в центре города я ступил на мостовую, чтобы перейти людную узкую улицу, по двум полосам которой машины осторожно двигались навстречу друг другу. И вдруг раздался резкий громкий звук сирены, похожей на часто свистящие рядом пули. На большом белом мотоцикле прямо по середине быстро мчался полицейский в фуражке и белоснежной рубашке и зигзагообразными движениями мотоцикла разгонял машины с проезжей части, заставляя их сворачивать и утыкаться в тротуары, как в далекие времена падали ниц жители города Багдада при виде падишаха. И машины делали это так поспешно и умело, что становилось страшновато...
Увернувшись от чуть не уткнувшейся в меня машины, я сделал шаг вперед, и тут мимо меня пролетел светло-зеленый «Мерседес» со слабо тонированными коричневыми стеклами… За рулем сидел он сам, больше в машине никого не было – охрана неслась сзади. Я оказался с его стороны и успел разглядеть лицо огромной властности, застывшую слабую улыбку под усами и растегнутую широко улыбающуюся кобуру на поясе мундира…
Мне не хотелось к Саддаму Хусейну.
- Я могу поехать в Москву, чтобы начать решать там дела о нас, - сказал я. - Но тогда я сюда больше не вернусь. И это может длиться долго, а я не могу тебя не видеть.
Эльхам тихо сказала:
- Я могу договориться - мы можем уехать в Грецию. Через шесть месяцев получим вид на жительство и уедем в Америку.
Я не мог этого сделать. Только-только родился мой сын, которого бы я никогда больше не увидел. И не увидел бы ни родных, ни друзей... И даже не видя их, я столько напортил бы им в жизни. И самое главное:
- Я не хочу в Америку, Эльхам. Я cмогу жить только в России.
- Я знаю, Дима… - вздохнула она. - That’s life...* /-Такова жизнь!/
- Юр, - спросил я, когда мы с Лапицким курили на краю котлована и с уважением смотрели, как огромные экскаваторы умело вываливают землю в приседающие от рухнувшей на них тяжести громадные «БеЛАЗы». - У тебя была когда-нибудь сильная любовь?
- У меня любовь, - сказал застенчиво Юрка, отводя глаза в сторону, - и сильная, и не очень, всегда проходила как-то в койке...
- А чтобы… погулять, поговорить?
- И шли мы обычно ко мне домой… А у подъезда на лавочке сидели соседские старушки и так укоризненно смотрели на меня, что однажды я не выдержал и сказал им: «Вы, наверное, черт-те что про нас думаете, а я ее только спать веду!..»
Я осторожно, полунамеками рассказал ему о бегстве в Грецию, и он сразу же оживился, будто бежать предложили ему:
- Так в чем же дело! Пойдем скорее к реке, а потом я вернусь один и скажу, что на моих глазах ты утонул!..
Я был уверен, что Юрка мог бы сказать такое, да еще с подробностями, но передо мной пронеслось все, что начнется сразу после этого, и мне стало так муторно, что захотелось утонуть по-настоящему…
Двойное исчезновение. Нас поймают тут же. И вот тут мы действительно попадем к Саддаму Хусейну. И он спросит грозно:
- Что случилось?
- Это моя вина, - выйдет вперед Эльхам. – Я полюбила этого человека и уговорила его бежать со мной. Мы поступили нехорошо, но по другому для нас не было счастья…
- Уведите ее, - отмахнется рукой, как от мухи, повелитель Всего. А потом посмотрит на меня тяжелым взглядом:
- Это было так, как она сказала? Отвечай, только будь краток!
- Нет… - скажу я. – Мы полюбили друг друга и, не зная, что делать, решили поехать в Багдад, чтобы разобраться, что к чему…
- У тебя есть жена? - спросит Саддам Хусейн.
- Да, - отвечу я.
- У тебя есть дети?
- Да…
- И что ты хочешь? Подумай. Как говорят у нас в стране, день освобождает от обещания, данного ночью.
- Я думал об этом и днем, и ночью и понял, что без мадам Эльхам мне тоже жизни нет…
Он задумается, тяжело и неторопливо, взвесит в уме все комбинации, действия, последствия и самого меня… а потом тихо, но сурово, скажет:
- Зашейте его в мешок и бросьте в реку, как это делали наши предки… И скажите руководству их контракта, что, как они и думали, он пошел купаться и утонул!..
Ну что же, подумаю я, когда меня подхватят под руки и поволокут вон, по крайней мере мне не долго придется мучиться о судьбе Эльхам…
Я решил, что такой вариант меня не устраивает. Я лучше пока буду просто смотреть, как подъезжает к нашему офису машина, из которой выходит мадам Эльхам… Как она иногда заходит ко мне. Как она потом уезжает… Да и с Юркой было приятно покурить.
Встречаться нам с Эльхам больше было негде – уже дошли до Саддама Хусейна - и все свои надежды я возлагал на переезд в поселок на створе. Мне, «как семейному», должны были дать отдельный домик, и я избавился бы от Сергеича, затаившегося в своей комнате как змей Горыныч под Калиновым мостом. Все уже переехали в Абу-Каср, который стал большим городом со своими улицами и площадями. Там уже выросло целое поколение жителей, которых мы не знали: строители, строители, строители. Все наши, и семейные, и холостяки, были уже там, и свободных домиков оставалось все меньше, а эксперт многозначительно тянул и не давал команды на мой переезд. Наш микроавтобус уже грустно возил на работу и обратно только меня, Эльхам и Сергеича, и мы, молча и умело, всю дорогу смотрели в разные стороны.
И вот, наконец, почти под Новый год, сверху важно сверкнуло и грохнуло, и в тот же вечер за нами приехал на своем пикапе Юрка Колобков, нынешний завхоз и распорядитель, весь улыбчивый, шустрый и покрытый скользкой пленочкой. Мы с Сергеичем быстро погрузили наши небольшие пожитки. Я попрощался с Амарой, пропадающей в темноте – небольшой трехэтажный домик, а поди ты, что в нем творилось!..
И мы поехали в новую жизнь, в дома и огни, веселые возгласы и смех. По дороге я даже попросил заехать в арабский клуб и купил там бутылку араки по тройной цене. Меня привезли в шикарный новый дом по соседству с Точиллой, и мы выпили с Сергеичем и Колобковым за прошлое и будущее, простили друг другу настоящее, и пожилого Сергеича повезли дальше, к холостякам, а я наконец-то остался один.
Но дом был большой и предназначался не для меня одного. Вот спальня для детей. Вот столовая, холл, кухня - все для твоей семьи, и все нетерпеливо ждет!..
- Ну что делать? – сказал я дому. - Давай я пока поживу здесь один, а там посмотрим…
Все было новенькое и запакованное в целлофан. Я три дня распаковывал мебель и пылесосил дом. Эльхам смеялась:
- Я бы сделала это за три часа!..
Через пару дней переехала и она и доказала, что умеет быстро приводить все в порядок.
Зимой в Ираке тебя каждое утро приветствует солнце, поэтому от избытка бодрости Точилло предложил мне и Никите ходить на работу и с работы пешком. И мы радостно топали полчаса берегом Евфрата среди экзотической зелени, где попадались и наши деревья и растения, всегда отличающиеся скромностью и тактом.
Утра были прекрасными. На траве блестели капельки росы, а иногда даже иней. И на работе – будет она!.. Я сейчас прийду первым в свою комнату, сяду за стол и замру, прислушиваясь. Услышу хруст гальки под колесами подъезжаюшей машины, хлопок дверцы, долгожданный голос, весело приветствующий кого-то, потом знакомые-знакомые шаги по коридору, и дверь откроется...
И всего этого когда-то не станет!..
А на рынок в Мадину из поселка теперь ходил большой автобус по собственному расписанию. И в первый мой выезд на нем, когда я, как всегда, задумчиво глазел в окно, меня тронула сзади за плечо Нинка Точилло. Я оглянулся - она сидела вместе с неизвестной симпатичной блондинкой.
- Дима, познакомься - это Жанна. Жена нашего соседа Станислава.
Станислав был высокий мужик, работавший спецкором журнала «Советский Союз». «Журналист должен был высоким, - говорил он мне. – Это же точка обзора, съемки!..» Мы уже хорошо познакомились с ним, а вот жену его я видел впервые. Наверное, она только что прилетела, потому что за рюмкой он рассказывал, что со своей уже второй женой он познакомился в самолете, когда она была молоденькой стюардессой…
Жанна что-то спросила:
- Ну как, мол, у вас не скучно тут?
Нинка тут же ответила:
- Ты что! Знаешь, как мы тут развлекаемся! Хочешь – спортом, хочешь – спиртом, хочешь – мужики все у ног валяются, что с крыльца скатились!.. Правда, Дим?
- Да, - ответил я. – Мужиков у нас много…
Наступила пауза, и я снова уставился в окошко, потому что изыскатели принесли слух, что в Багдаде появился Скачков. Вот теперь-то я с ним и поговорю…
Продолжение:
http://www.proza.ru/2012/05/06/1044