Весны не будет.
У рыцаря, когда он писал, была такая игра с самим собой. Начиная новую главу, например, он писал ни о чем. О том, что первое приходило в голову. Так сказать, для разгона. Разгона пальцев. Разгона мысли. Игра заключалась в следующем: рыцарь каждый раз убеждал себя в том, что потом при редактуре текста просто удалит эти строки за ненадобностью . однако потом оказывалось, что именно эти разгонные строки – были дороже ему всех остальных. И , естественно, он их не удалял.
Жил был один глупый человек, который не верил в случайности. А вернее, наоборот, он в них верил и старался их избегать, старался всё планировать и предугадывать. Понятное дело, получалось у него далеко не всегда, но всё же получалось. Почему глупый ? - Потому что реальная настоящая подлинная жизнь у него как раз случалась. Иногда. Изредка. Когда он не успевал что-то где-то предусмотреть и рассчитать. Он не понимал, что называл случайностями реализацию его истинных намерений, в которых он себе никогда не признавался. То есть, то, чего он хотел по-настоящему, из него вырывалось, когда он терял контроль над собой, и становилось случаем. Глупый человек страшно сердился и прикладывал еще больше усилий для контроля и расчета. Но случай всё равно прорывался. Потому что воля оказывалась сильнее разума.
Рыцарь очень любил безделье. Он мог валяться на кровати, именно НА кровати . В кровати он валялся только когда болел. А когда бездельничал, то валялся на кровати дни напролет, изредка выходя из дома, изредка и по самым значительным или самым неожиданным поводам. Он мог решиться пойти за хлебом, а вместо этого купить новый компьютер. И покупал. Приносил домой и радовался. Радовался больше неожиданности сделанного самому себе подарка, нежели самой вещи. Создавалась иллюзия того, что вроде как не он сам себе купил, а его величество случай сделал ему, рыцарю, такой подарок. Это было как в детстве. Когда игрушка, мало того что новая и красивая, мало того, что с неизвестным механизмом, но еще и неожиданно. Собственно эта неожиданность и была главным подарком, и была главной радостью. Радость обладания тем, чего у тебя минуту назад не было. Не было в мечтах, не было в воображении. То есть не было вообще. А теперь есть. Акт творения. Акт божественной воли. Высшая радость.
Большая часть, если не сказать все появления в жизни рыцаря чего-то нового были таковыми. Будь то вещь, событие, поступок, встреча. Всё являлось результатом божественного творения. Или не являлось и тогда не приносило радости и удовлетворения от обладания. То, чего рыцарь реально добивался , то, что он делал своими руками или своими мыслительными усилиями, он очень быстро обесценивал. Так быстро, что к моменту совершения или завершения успевал уже разочароваться и потерять интерес.
В детстве такое самообесценивание спасало от унизительного мучительно переживаемого обесценивания отцом. Родной отец рыцаря видел в нем продолжение своих, не признаваемых однако в себе, недостатков, заочно презирал его за это и находил массу поводов проявить свое презрение и разочарование. Видимо, рыцарь был с детства очень похож на своего отца. Однако, отец рыцаря страдал сильным чувством неполноценности. Зеркала он научился обманывать. Но рыцарь, будучи живым человеком, был хуже зеркала. Отец рыцаря свои достоинства оставил себе, а свои недостатки честно приписал, а после и привил своему сыну, лишив его, таким образом, шанса доразвить те таланты и достичь тех вершин, которых не смог достичь когда-то сам. Собственно это и была его - отца конечная цель. Раз уж я не достиг, решил он, то он, этот выродок, и подавно не достигнет.
Посему все сильные свои стороны, все достоинства рыцарь почерпнул от матери.
Сильный всё нарастающий шум мешал рыцарю сосредоточиться. То, что раньше было озером, стало рекой. В лодке не было весел и ее просто несло по течению. Несло всё быстрее и быстрее. А шум всё нарастал.
Рыцарь вгляделся вдаль, в ту сторону, откуда собственно доносился шум, и увидел сквозь пелену тумана край реки. Край, за которым было небо, и небо было очень далеко от края. То есть небо не начиналось сразу за краем реки. Между небом и краем реки рыцарь не то что бы увидел, скорее почувствовал, пропасть. Это был водопад. Рыцарь попытался грести руками в надежде успеть пристать к берегу, но это не дало ровно никакого эффекта. Лодку неумолимо несло к краю пропасти. Рыцарь привстал, попытался разглядеть границы. Ведь где-то там внизу река должна продолжаться. Вдруг это невысокий водопад? Но из-за тумана ничего не увидел. Рыцарь честно начал паниковать.
И вдруг лодка остановилась. Резко, с треском, несколько досок на носу лодки сломались, но сама лодка плотно застряла меж двух огромных камней, торчащих из воды. Рыцарь повалился на дно лодки, не смог удержать равновесие от неожиданности. Быстро сел. И быстро понял, что лодка прочно застряла меж камней и сама с места не сдвинется. Водопад шумел в нескольких метрах впереди. Стала чувствоваться дрожь земли. Тучи брызг поднимались в воздух из-за края реки, образуя пелену тумана, в котором, то возникали, то пропадали, сдуваемые ветром кусочки радуги. Рыцарь застрял.
Лошадь бежит по цирковой арене с шорами на глазах. Бежит по кругу.
Прыгун делает разбег, подбегает к планке, но не прыгает, а делает крутой поворот и снова начинает разбег к планке.
Серры, когда еще не был царем и потому не мог называться рыцарем, когда был еще просто мальчиком лет шести, может пяти, в общем, с более- менее сознательного детства, очень любил, чтобы им восхищались женщины. Не девочки, не сверстницы, не подружки, а именно женщины. Естественно, пример этим всем женщинам подавала мать. Ее восхищение не могло сравниться ни с каким даже самым сильным и самым искренним восторгом какой-нибудь чужой тетки. Однако и эти восторги чужих теток Серры очень любил и так к ним привык, что уже потом не мог без них обходиться. Он постоянно искал и находил способы, как вызвать восхищение у женщин. Понравиться учительнице в школе, обаять продавщицу в магазине, заигрывать с контролершей в автобусе. Это были его излюбленные игры. Главное, чтобы женщины были реально взрослые, значительно его старше. Женщин молодых он сторонился и наблюдал за ними издали. Красивых девушек Серры откровенно боялся. Он боялся, что они могут с ним заговорить, и нужно будет как-то отвечать, как-то утверждаться в их глазах, но как??? То, что так умиляло и восхищало взрослых дам, молоденьких девиц совершенно не интересовало.
Всё, чего Серры боялся, он признавал вредным и всячески сторонился. А потому довольно долго оставался девственником. А потому развил в себе богатый внутренний мир и стал тайным (как ему казалось) эротоманом.
Первая девушка, с которой Сер завязал серьезные отношения в студенческой юности, хоть и была молода, но, в следствие фактурной внешности и больших размеров, казалась значительно старше своего возраста и солиднее своих сверстниц. Это ему льстило, это его успокаивало и вдохновляло одновременно.
Все женщины, с которыми рыцарь завязывал отношения, были двух типов: либо наставницы, либо зависимые, служанки, рабыни. Хотя были такие, которые весьма причудливым образом вмещали в себя оба типажа.