Шарше ля фам

               
               
            
               - Что   Вы  такое  пьёте?
            - Шампунь!
           - Шампунь? Но  ведь  он  предназначен   для   мытья   волос.   Вы отравитесь. Сейчас  же  прекратите!
          -  А мне нравится. Приятный  запах, мягко  во  рту. «Вош  энд гоу»  называется.
         -  Умереть хотите?
         -  Разве  от  шампуня  умирают? Тогда  бы  её  не  продавали  в  ма-газинах.
         - Вы что, болван? Извините… Шампунь продают, чтобы люди мыли  волосы, понимаете? Пить его  совсем  не  обязательно. Это  может  плохо  закончиться.
         -  Всё  когда-нибудь  плохо  закончится.
         - Купили  бы  водки…
         - Зачем  мне  водка? Меня  устраивает  шампунь.
         - Но  вы  же  пьёте  для  того, чтобы  забалдеть, так?
         - Не  понял…
        -  Я  говорю, что  люди  пьют  для  куража, для  поднятия тонуса. Кайф  ловят. Вот  и  вы  бы  водки  или  винца  выпили, а  то – шампунь…
       -   Я  пью  совершенно  по  другой  причине. Не  пить  не  могу.
       - Очень  высокопарно. Что  вы, что  вы…Кстати, шампунь – какого рода? Мужского  или  женского?
       -  Это  экзамен, проверка  на  вшивость? Зачем  вам?
       - Хочу  знать  ваш  интеллектуальный  уровень. На  алкаша  вы  совсем  не  похожи, хотя  внешность  говорит  об  обратном.    
       -  Маскируюсь, прячу  глубокие  трепетные  знания  под  тронутую  тленом  ткань  непрезентабельной  одежды.
 
       -  У  вас  это  заготовки? Или  экспромт?
       -  Я  же  говорю: глубокие  знания. Плюс  природное  красноречие. Это  отличительная  особенность  поклонников  шампуня. А  вы  всё  больше  кровушку  попиваете?
       -   Какую  ещё  кровушку? Вы  что, спятили?
       -  Не  спятил, нахожусь  в  совершенно  здравом  уме. Чего  и  вам  желаю. Так  всё-таки  признайтесь: людскую  кровушку  попиваете? Вкусно?
       -  Я  смотрю, шампунь  на  вас  уже  подействовал… Какую-то  галиматью  несёте.
       -  Да  нет, всё  нормально. И  зря  вы  уклоняетесь  от  ответа  на  мой  вопрос. Такое  поведение  я  расцениваю  как  прямое  подтвержде-ние  версии  о  том, что  употребление  крови  является одним  из  лю-бимейших  вами  занятий.
      - Хорошо, чтобы  получить  ответы  на  массу  неожиданно  возникших  сейчас  вопросов, я  не  стану  вас  разочаровывать: действительно, уже  второй  десяток  лет  я  усиленно  пью  кровь  своих  многочисленных  жертв. Вас  это  устроит? Живу  неподалёку  от  кладбища, имею  великолепную  коллекцию  холодного  оружия – ножи, мечи, мачете, пики, копья…Увлекаюсь садо-мазо. Отодвиньтесь  от  меня  чуть  подальше, а  то  сейчас  вопьюсь  в  шею. И мало не покажется.
      
     -  Зря  вы  свели  всё  к  шутке. Отсутствие  звериных  клыков  ещё  не  доказательство  того, что  человек  не  является  вампиром. Я думал, вы  сообразительнее.
     -   Подкрепите  свою  версию  примерами.
     -  Наш  разговор  приобретает  пугающие  формы, вам  не  кажется? Вы  прекрасно  поняли, что, говоря  об  употреблении  человеческой крови, я  имел  в  виду  образную  сторону  процесса. Не  надо  вплетать  сюда  вампиров  и  вурдалаков. С  ними  пусть  разбирается покойный  Майкл  Джексон  в  своём  «Триллере». Или  на  худой  конец – Пелевин. Им это ближе.
    -  Тогда, что  вы  от  меня  хотите? Ваши  упрёки  уже  начинают раздражать. Тем  более  малопонятные  упрёки. Я  вам  что-то  должен?
    -  Абсолютно. Ничего  не  должны, но требуете. Это  нарушение  прав  человека.
    -   Нарушение  со  стороны  вампира?
    -  Я  же  сказал, не  надо  манипулировать  словами. Почему  вы  не  хотите  признаться  в  том, что  загубили  не  одну  человеческую  душу?
    -  Вы  плохо  знаете  психологию. Во-первых, никакой, даже  самый  закоренелый  преступник  никогда  не  согласится  с  тем, что  в  его  действиях – один  негатив. Он  всегда  найдёт  причину, согласно  которой  его  действия – единственно  возможный  путь  принести  благо. И  он  это  благо  приносит. Во-вторых, что  вам  не  нравится  в  моей  биографии, которую  вы, кстати, не  знаете, что  вас  побуждает  называть  меня  губителем  человеческих  душ?
    -  Если  вы  перешли  на  счёт, то  и  я  попробую  ответить  тем  же. Во-первых, по  моему  глубокому  убеждению, каждый  человек  в  некотором  роде губитель  других  человеческих  душ. Ну, так  устроена жизнь, хотел  бы  ты  этого  или  нет. Покопайтесь в  своём  сознании, вспомните…Вот  этого  обидели, вон  того  втоптали  в  грязь, а  тех - уничтожили. Во-вторых, лично  ваш  статус, ваша  должность – уже  залог  участия  во  многих  человеческих  трагедиях. Не  пытайтесь  мне противоречить, всё  это  происходит  во многом  вне  зависимости от  вас. Таково  мироустройство.
 
     -  У  меня  складывается  такое впечатление, что  вы  испытываете огромные  угрызения  совести. Они-то  и  являются  причиной  неосоз-нанного поиска  того, что  я  бы  назвал исповеданием  или  покаянием. Хотите  облегчить  душу? Покаяться?   
     -  В  чём-то  вы  правы… Наверное, наша  встреча  была  предопре-делена.
     -  Я готов вас выслушать. Так сказать, принять  посильное  участие  в  душеоблегчении. Поверьте, это  редкая  возможность. И  она  вам сейчас  предоставляется.
     -  Согласен, не  каждый  день  тебя  подводят  к  такому состоянию, когда  есть  возможность  поделиться  терзающими  душу  мыслями. А  уж  излиться  вампиру  - самая  настоящая  удача.
     -  Ну  вот, вы  и  сами  повернули  ситуацию  к  тому, в  чём  только  что  упрекали  меня.
     -  Мне  в  данной  ситуации  очень  хочется  считать  вас  вампиром. Хотя  бы  на  время.
     -  Я  не  против. Итак, с  чего  начнём?

    -   Позавчера  я  убил  человека. Вернее, его  убила  любовь.
    -  Ну, это  самое  распространённое  убийство, не  отчаивайтесь. На  первом  месте  война, любовь – на  втором.
    -  Был  дождливый  день, как  и  договаривались, встретились в  пятнадцать  ноль - ноль. Мы  не  виделись  двадцать  пять  лет. Это  была  практически  моя  первая  сильная  юношеская  любовь. Она  училась  в  институте  иностранных  языков.
    -  Предположу, английское  отделение.
    - А  что  тут  предполагать. В  то  время  это  был  самый  распространённый в вузах  язык. Она  переводила  песни «Led  Zeppelin». Представляете, прямо  на  ходу, с  магнитофона  или  пластинки!
    - Но я, надеюсь, не  только  это  обстоятельство  пленило  вашу  молодую  нежную  душу. Кстати, вы  забываете  обрисовать  себя.
   -  Конечно, я  был  не  такой  как  сейчас. Шампунь  использовал  в  других  целях. Хотя, считаю  своим  долгом, всё  же  разочаровать  вас, в  этой  бутылке  с  надписью  «Wash  And  Go» отнюдь  не  средство  для  мытья  волос. Зря  вы  так  страстно  агитировали  меня  отка-заться  от  его  употребления. Шампунь  я  давно  использовал. Здесь – нечто  другое. Так  вот… Мне  тогда  было  двадцать. Возраст – дай  Бог  каждому. Я  парил  над  землёй  на  крыльях  молодости, ощущая  неимоверный  прилив  жизненных  сил, не  чувствуя  усталости, не  зная  печали. В  армию  меня  не  взяли  по  причине  плоскостопия, и  я  бездумно  прожигал  свои  дни  в  праздных  пирушках  с  друзьями, в  будничных  мечтаньях  о  такой  же  счастливой  жизни  в  веках. Учёбе  я  предпочитал  самообразование, работе – восторженное  времяпрепровождение, числясь  то  ли  помощником, то  ли  временно  замещающим  какого-то  лаборанта. Уже  и  не  помню.
 
      У   неё  было  редкое  имя  Аида, роскошный  бюст  и  удивительная  особенность  чувствовать  ближнего. Мне  кажется, она  обладала  даром  предвидения. Но  тогда  мне  всё  это  было  мало  понятно  и  необъяснимо, я  всего  лишь  чувствовал  удивительный  комфорт  в  общении  с  ней. Случалось, мы  допоздна  засиживались  в  компаниях, что  могло  бы  привести к  неблагоприятным для  меня последствиям. Представьте  вечеринку, на  которой  вдруг  появляется  пара  недавних  зэков, возбуждённых  приличным  количеством  выпитого  в  течение  дня  «фруктовича», и  которые  страстно жаждут  почесать кулаки  о  чьи-либо  скулы. Моя  для  этого  дела  очень  даже  подходила. Аида  моментально  оценивала  обстановку, и  мы  с  ней  оказывались  в  совершенно  безопасном  месте. При  этом  замечу, что  вытащить  меня  из-за  стола  на  подпитии  было  очень  тяжело. Я  бы  даже  сказал – невозможно. Она  это  делала  с  лёгкостью. Так  же  как  и  училась  в  институте.
 
      Однажды  нас  с  приятелем   забрали  в  милицию. Драка. Аида  безошибочно  определила  опорный  пункт, не  мешкая, созвонилась  с  каким-то  родственником (представляете  всё  это  в  эпоху  отсутствия  не  то  что  мобильных, уличных  и  домашних  телефо-нов) и  прежде, чем  в  протоколе  была  зафиксирована  моя  фамилия, сержант  милиции  вытолкал  нас  с  приятелем  в  ночную  темноту  со  словами: «Больше  не  попадайтесь!!!»

      Она  предсказала  мне  смерть  брата. Это  была  глупейшая, абсурднейшая  ситуация. Аида  дня  за  три  до  того  трагического  события  играла  со  мной  в  карты. Просто  от  нечего  делать. Даже  не  в  дурака, а  во  что-то  совсем  примитивное. И  тут…Вообщем, она  сразу  сказала: «Неприятности  с  братом».
 
      - Расскажите  об  этом  поподробнее, пожалуйста. Что  за  карта? Она  порвалась, упала, исчезла?
     -  Можно, я  не  буду  отвечать.
    -  Конечно, конечно, это  ваше  право. Но  случайно  не  трефовый  валет?
    -  Слово  «случайно»  здесь  совсем  неуместно. Вы  меня  понимаете? Ничего случайного… Случайностей  не  бывает. Или почти  не бывает.
    -  Да, извините, я  вас  перебил…
   -  … А  мы  с  братом  занимались  в  то  время  джинсами. Ну вы  же  помните, сплошной  дефицит, стоимость  штанов  у  фарцовщиков  порой  превосходила  размеры  среднемесячной  зарплаты. Саша, так  звали  брата, очень  хорошо  шил. За  вечер  «бомбил»  любой  «Wrangler» или «Levis». Ткань покупали у  той  же «фарцы», болгарские пуговицы, заклёпки… Я, как  вы  догадываетесь, годился  разве  что  в  качестве  продавца. Но  в  тот  день  Сашка  почему-то  захотел  вместе  со  мной  поучаствовать  в  акте  «товар – деньги». Обычно  он  этот  процесс  игнорировал. Мы  пришли  с  ним  в  заранее  оговорённое  с  покупателем  место, сели  на  лавочку, закурили… Короче, глупейший  несчастный  случай… Ну, да  ладно…
 
    - Извиняюсь, здесь  подробностей  тоже не  будет? Как  видите, слова  «случайность»  я  избежал.
    - Вам  очень  нужны  подробности?
    - Ну  как вам  сказать…
   - Тогда  я  и  здесь  промолчу. Скажу  только, что  умер  он  на  сле-дующий  день. Аида  сама  перепугалась, сказала, что  предвидела  неприятности  с  братом, однако  смерть  как-то  не  брала  в  расчёт. Но  мы  отвлеклись. Молодости  свойственно  без  особых  заморочек  переживать  разные  неприятности. У  нас  тоже  всё  складывалось  романтично, невзирая  ни  на  что. Мы  часто  мечтали  с  Аидой  о  том, что  у  нас  будет  отдельная  квартира, семья, дети… Правда, голову  на  отсечение  не  дам, что  каждый  из  нас  искренне  верил  в  эти  мечты.
    -  Ой, как  вы  про  отсечение  головы  неожиданно  сказали. Меня  аж  качнуло.
    -  Срываются  иногда  с  языка  словесные  полуфабрикаты. Сорри!
    -  Это  в  память  о  вашей  англоговорящей  подружке?
    - Может  быть. Одним  словом, мы, кажется, мечтали, потому  что  нам  было двадцать. Припоминаете  запах  того  возраста? Не  надо  отвечать. Если  помните – вы  счастливейший  из  людей, тоже  пардон.
    -  Здесь  совершенно  непонятно.
    -  Это  я  про  то, что  иногда  прошлое  мешает  настоящему. У  вас  так  бывает? Хотя  вопрос  глупый, ведь  я  всё  ещё  не  знаю – вампир  вы  или  человек. Кроме  шуток.
    -  Не  прикидывайтесь. Не  должность  красит  человека. Если  уж  так  понадобится, то  я  в  свою  очередь  отяжелю  ваше  сознание  рассказом  со  своей  стороны. Ну, а  пока  слушаю  ваше  дальнейшее  повествование.
    - Забыл, на  чём  мы  остановились. Ага, значит, любили  мы  с  Аидой  друг  друга, мечтали… Я  парень, кстати, был  симпатичный – волосы  до  плеч, фигура – не  то  что  сейчас.
    -   Не  сомневаюсь. 
    -  Но  тут  случилось… Понимаете, случилось…
    -  Непредвиденное?
    -  Глупейшее  слово. Как  и «случайный».
    -  Понимаю, беру  его  обратно.
    - Аида  уехала  на  практику  в  Лондон. Отправили  как  одну  из  лучших  студенток. Месяца  на  три, кажется. А  перед  самым  её  отъездом  мы  поссорились. Из-за  какого-то  пустяка. Не  буду  врать какого – не  помню. И  на  этом  всё, наши  отношения  закончились. Кто-то  нашептал  мне  на  ухо, что  в  Лондоне  у  неё  появился  кавалер, то ли  нашенский, то  ли  англичанин. По  возвращении  я  так  и  не  нашёл  повода, чтобы  встретиться с ней и  обо  всём  поговорить. Она  сделала  робкую  попытку  связаться  со  мной, но  всё  это  ни  к  чему  не  привело. Так  сложились  обстоятельства.
 
     -  Вы  переживали  о  случившемся?
     -  Переживал. Даже  страдал. Я  приходил  домой, включал  музыку  и  беззвучно  рыдал. Это  были  непередаваемые  ощущения. Аида  тоже  страдала, мучилась. Конечно, все  это  слухи, которыми  так  щедро  делятся  люди  во  все  времена, были  не  более  чем  слухами. Потом  она  закончила  институт, родила  ребёнка, вышла  замуж, уехала  по  распределению  мужа  куда-то  очень  далеко… Мы  больше  не  виде-лись. А  позавчера  встретились. Она  пришла  на  свидание,  как  и  договаривались, без  опозданий.
      - Как всё  это  произошло? Вы  случайно где-то  встретились? Извиняюсь  за  слово  «случайно».
      - Оказывается, их  семья  уже  лет  пять,  как  переехала  в  наш  город. Вернулись, так  сказать, в  родные  пенаты. Аида, муж  и  двое  их сыновей. Её  родители  умерли, осталась четырёхкомнатная квартира  в  центре. Конечно, она  за  это  время  изменилась. Если  бы  мы  встретились  лоб  в  лоб, я  бы  её  узнал. А  так… Она-то  предполагала  даже  случайную  встречу  со  мной, а  я  и  подумать  даже  не  мог, что  Аида  уже  несколько  лет  ходит  со  мной  по  одним  и  тем  же  улицам. Она  видела  меня, но  думала, что  я  просто  не  хочу  с  ней  встречаться, не  хочу  говорить. Но  я  ничего  не  знал  о  её  существовании, просто  забыл  о  ней.
      -  Вам  кто-то  подсказал?
      - Эту  подробность  в  очередной  раз  оставлю  без  пояснений. Скажу  лишь, что  вначале  получил  номер  её  мобильного  телефона. И  сразу  позвонил, без  раскачки, без  подготовки, с  чистого  листа. Когда  она  ответила, я  чуть  было  не  начал  заикаться – те  же  неспешные  интонации, тот  же  тембр  голоса. Как  будто  между  нами  не  было  расстояния  в  четверть  века. В  моей  душе  начинали возобновляться  прежние  чувства.
       Договорились  встретиться  через  день. У  кафе, как  в  молодости. Правда, сейчас  там  уже  мебельный  магазин. Она  очень  волновалась, хотя  всячески  это  скрывала. Её  выдали  таблетки  «анаприла», это  от  давления. Накануне  встала  очень  рано, ещё  было  темно. И  больше  не  заснула, вспоминая  разные  детали  нашей  молодости – поездки, свидания, поцелуи…
 
      -  Вы  так  уверенно повествуете, как  будто  присутствовали  при  этом. Она  вам  рассказала  о  своих  переживаниях  накануне  встречи?   
      -  Нет, но  я  знаю, так  и  было.
      -  Вас  не  смущали  обстоятельства, связанные  с  вашими  новыми  семьями? Всё-таки  у  вас – жена, у  неё  - муж.
      -  Со  своей  женой  я  расстался  пять  лет  назад. Что  касается  её  мужа, то  здесь  ведь, если  хотите, дураком  надо  быть… Даже  уголовная  ответственность  за  самые  тяжкие  преступления  по  прошествии  пятнадцати  лет  снимается, а  тут – такой  срок. По  этому  поводу  я  был  абсолютно  спокоен. Кстати, вы  совсем  не  знаете  о  моей  работе. Я  страховой  агент.
      -  Догадываюсь, что  ваша  профессия  связана  с  необходимостью  говорить. И  уговаривать.
      -  Пришлось  освоить, а  куда  денешься? Мы  встретились  с  Аидой  в   кабинете нашего агентства. Коллеги  в  это  время  были  в  разъездах, я  постарался… Минут  двадцать  разговор  не  клеился, сказывалось  волнение  с  обеих  сторон. До  тех  пор, пока  я  не  достал  альбом  со  старыми  фотографиями.
       -  Вы  трепетно  относитесь  к  своему  прошлому?
       -  Как  вам  сказать, специальных   усилий  не  прикладываю, но  по  возможности  стараюсь  не  распылять  некогда  дорогие  сердцу  раритеты. Фотографии  в  том  числе. И  вот  когда  мы  увлеклись  этим  занятием, раздался  звонок  её  мобильного  телефона. Она  вышла  в  коридор, поговорила  и  вернулась  через  несколько  минут. Я  не  спрашивал, кто  звонил, она  не  посчитала  нужным  рассказать. Только  извинилась. Звонок  повторился  совсем  скоро. Она  опять  вышла  в  коридор. Так  произошло  ещё  несколько  раз. Звонил  её  муж.
        -  Аида  пыталась  скрыть  это  от  вас?
        - Поначалу. А  потом, наоборот, хотела  даже  найти  во  мне  помощника, сочувствующего, человека, способного  разделить  её  озабоченность  таким  навязчивым  поведением  супруга. Он, оказы-вается, лежал  в  больнице. Сердце. Когда  я  поинтересовался  его  самочувствием, Аида  совершенно  искренне  сказала: ничего  страш-ного, врачи  говорят, что  ситуация  под  контролем. В  принципе, так  оно  и  было, я  уверен. Он  звонил  ей  в  общей  сложности  раз  пятнадцать, не  вру. По  всяким  мелочам.

         - Но  вы  же  говорили, что  Аида  в  некотором  роде  обладала  даром     предвидения. Она  что, ничего  не  чувствовала?
         - А  что  она  должна  была  предвидеть? Я  же  до  конца  не  рассказал, откуда  вы  знаете, чем  всё  закончилось?
         - Но  с  этого  ведь  всё  и  началось. Вы  сказали, что  позавчера  убили человека, я  понимаю, речь  шла  о супруге  Аиды? Ваши  взаимо-отношения   с  бывшей  подругой  послужили  причиной  смерти  её  мужа, находившегося  в  тот  момент  в  больнице.
         -  Вы  тоже  так  думаете?
         -  Что «думаете»?
         - То, что  наши  взаимоотношения  с  Аидой  стали  причиной  смерти  совершенно  другого  человека? Человека, который  даже  не  знал, где  она  в  тот  момент  находилась? Человека, который, может  быть, вообще  ничего  не  знал  о  моём  существовании, о  нашем  с  ней  прошлом? У  них  была  своя  жизнь, своя  любовь, свои  чувства, свои  отношения. Я  не  имел  ко  всему  этому  абсолютно  никакого  отношения! Аб – со – лют – но!
          -  Вы  так  уверены? Я  несколько  иного  мнения. Во  всяком  слу-чае  в  течение  уже  достаточно  продолжительного  времени  я  слушаю  историю, весьма  занятную, в  которой  фигурируют  герои, так  или  иначе  связанные  между  собой. Если  не  во  времени, то  в  пространстве.
           - Но  ведь, не  забывайте, все  основные  события, кроме  этого, трагического, происходили  четверть  века  назад!
           - А  вы  не  забывайте, что  помимо  главных  героев  в  любой  истории  существуют  второстепенные  персонажи. Порой  оказываю-щие  существенное  влияние  на  всё остальное. Возьму  на  себя  сме-лость  предположить, что  волнение, ставшее  причиной  смерти  супруга  Аиды, было  вызвано  не  только  его  предчувствием  неких  происходящих  в  вашем  кабинете  событий, но  и  фактом  существо-вания  чего-то  ещё. Попытайтесь  предположить, что  или  кто  это  мог  быть?   
           - Ну, я  не  знаю. В  разговоре  с  вами  я  всё  больше   и  больше  чувствую   себя  полным  идиотом…
           - Ну, не  отчаивайтесь, всё-таки  у  вас  другая  цель – облегчить  душу. Так вы  не знаете, что  может объединять бывших любовников? Имущество, драгоценности, общий бизнес, как сейчас говорят. Может, вы  совместными  усилиями  приобрели  пакет акций  преуспе-вающей  компании?..
            - В  то  время  мы  могли  приобрести  разве  что  совместное  венерическое  заболевание, которое  пришлось  бы  лечить  в  принуди-тельном  порядке при  активном  участии  представителей правоохра-нительных   органов.

            - Тогда  что  вы  скажете  по  поводу  таких  вот  маленьких, забавных  человечков, которые  поначалу  много  плачут, заставляют  носить  их  на  руках, нянчить… Потом  вырастают, становятся  самостоятельными, самодостаточными, на  первый  взгляд. Некото-рые  из  них  в  последствии  начинают  уже  своих  воспитателей  учить  уму-разуму.
            -  Вы про детей? У  меня  одна  дочь. У  Аиды  двое  сыновей. Моя  уже  замужем, работает  в  школе… Вы  хотите  сказать, что  у  нас  могут  быть  общие  дети?
            -  Я  всего  лишь  спросил…
            - Ё-моё, но  ведь… Не  знаю, никогда  почему-то  об  этом  не  думал. Вернее, некогда  об  этом  думать. Всё  как-то  цеплялось  одно  за  другое, жизнь  неслась  куда-то  в  бешеном  ритме. Более того, у  меня, конечно, были  другие  женщины  в  течение  супружеской  жизни, вот  именно  их  я  и  представлял  в  качестве, вы  понимаете  кого. Но  Аиду  почему-то  никогда… Даже  не  предполагал. Хотя, теперь  я  начинаю  догадываться, почему  она   так  акцентированно  сообщила  мне  о  дате  рождения  своего  старшего  сына, как  бы  намекая – сопоставь  события  и  даты. И  фотографию  его  показала. Именно  после   неё  я  предложил  ей  полистать  наш  альбом  с  фотками  молодости. Вот  болван, как  же  я   так… не  догадался…
             - Он  мог  быть  вашим  сыном?
             - Сейчас, одну  минутку. Мы  расстались  с  ней  перед  практи-кой  в  Лондоне, это  был  май. Потом  лето  она  отсутствовала. Приехала, мы  уже  не  виделись, она  сдавала  экзамены, зима, Новый год… Да, после  Нового  года  кто-то  мне  сказал, что  Аида  родила  мальчика, но  тут  появился  какой-то  муж, она  закончила  институт, они  уехали… Всё  сходится. Как  я , дурак , раньше  об  этом  не  догадался.
              - Но  почему  вы  так  легко  уцепились  за  эту  версию. Ведь  я  же  всего  лишь  сделал  предположение. А  вы  уже  себе  отцовство  оформили  по  всем  законам.
              - Всё  сходится! Этот  парень  вылитый  я! Извините, я  очень  волнуюсь. На  фотографии  был  действительно  мой  сын. Боже, какой  я  дурак! Аида, наверное, в  очередной  раз  подумала, что  я  сжигаю  все  старые  мосты. Не  иначе…
              - Вы  представляете, каким  может  быть  ваш  сын? Я  имею в  виду  его  внутренний  мир, чем  он  увлекается, что  его  интересует?
              - Мне  всегда  казалось, что  мой  сын – это  моё  продолжение, это  воплощение  всех  моих  лучших  качеств  плюс  что-то  своё, особенное. Глядя  на  свою  дочь,  я  часто  пытался  представить – как  мог  бы  выглядеть  мой  сын, но, признаюсь, никогда  не  фантазировал  по  поводу  того, каковы  его  мысли, устремления. Вы  меня  в  этом  отношении  застали  врасплох.
                - Но  ведь  люди  бывают  не  только  хорошими, но  и  иного  качества. В  том  числе  и  чьи-то  сыновья. Вы  не  допускали  мысли  о   том, что  ваш  отпрыск  мог  иметь  определённые  пороки, быть даже (не  дай  Бог!) преступником? Ведь  это  всё-таки  жизнь.
                - Об  этом  думать  бы  не  хотелось.
 
                - В  таком  случае  другой  вопрос: хотел  бы  ваш  вновь  обретённый  сын  иметь  такого  отца  как  вы?
                - Ну, не  знаю… Во  мне  не  так  уж  много  отрицательного. Я, например, как  вам  сказать… Это  самое… короче…
                - Короче, любитель  животных?
                - Трудно  хвалить  самого  себя. Обычно  это  делают  другие.
                - Тогда  поругайте  себя, выстегайте  плетью, это  легче?
                - Как  вам  сказать… Наверное, у  каждого  из  нас  в  жизни  были  случаи, за  которые  по  головке  не  гладят. Каждый  из  нас  проявлял  какие-то  свои  качества, за  которые  потом  становилось  стыдно.
                - Я  жду  от  вас  этих  случаев. Или  вы  специализируетесь  в  основном  на  общих  абстрактных  рассуждениях? Сколько  вам  нужно  времени, чтобы  поднять  негатив  на  поверхность?
                - Несколько  лет  назад  я  был  в  командировке. Столица  одной  из  бывших  союзных  республик. Сложилось  так, что  там  уже  давно  жил  мой  товарищ  молодости. Вместе  во  дворе  в  детстве  бегали, в  одну  школу  ходили. В  командировке  я  пробыл  четыре  дня. Ночевал  у  приятеля. Конечно, без  застолья  не  обошлось. Воспоминания, впечатления, эмоции… Хозяин  быстро  захмелел, хотя  не  скажу, что  мы  с  его  супругой  сохраняли  твёрдый  рассудок. Водка, вино, пиво. Уж  сколько  раз  твердили  миру. Честное  слово, поначалу  у  меня  даже  и  мысли  не  было  по  поводу Вероники, так  звали  хозяйку. Всё  сложилось  как-то  само  собой…
 
                - Вижу, вам  так  и  хочется  сказать  «случайно».
                - Хочется, но  я  не  говорю. Вообщем  где-то  заполночь, когда  Володя  спал  мертвецким  сном, ночную  тишину  их  трёхком-натной  квартиры  нарушали  только  звуки  приглушённой  музыки, Вероника  сама  предложила  мне  потанцевать. Мы  встали, но  не  сделали  ни  одного  танцевального  движения. Просто  начали  раздевать  друг  друга. Молча  и  суетливо.
                - Кто  из  вас  был  первым? То  есть, с  кого  начался  этот  процесс?
                - Мы  вдвоём  начали.
                - Так  не  бывает. Я  понимаю, вы  поднялись  и  стали  обна-жаться, но  первое, самое  ответственное  движение  ведь  кто-то  из  вас  сделал? А  другой  поддержал  это  начинание, так?   
                - Предположу, что  первым  был  я. Неужели  это  так  важно? Хотя  ведь  потанцевать  предложила  она… Но  мы  не  танцевали, всё  произошло  совершенно  спонтанно.   
                -  Она  была  симпатичной? 
                -  Ничего  особенного, и  в  то  же  время  что-то  в  ней  было. Изгиб  тела… бедра  такие… вроде  узкие, но  вызывающе-сексуальные. Глаза  зелёные…
                - Итак, вы  вступили  с  женой  вашего  друга  детства  в  интимную  связь?
                -  Всё  произошло  как-то  неожиданно, я  же  говорю…
                - Вы  оставались  в  одной  позе  или фантазировали? Половой  акт  длился  долго? Это  происходило  на  полу, на  диване?
                - Вы  как  всегда  со  своими  подробностями… Хорошо, я  потешу  ваше  любопытство – всё  происходило  вначале  на  диване, потом  мы  сползли  на  пол. Она  всё  время  хотела  оказаться  сверху, но  я  не  сразу  ей  это  позволил…
 
               -  А  вы  могли  бы  вспомнить другие  сюжеты  на  эту  тему, из-за  которых  вам  сегодня  стыдно? Ведь  у  нас  с  вами  очищение  души – одна  из  главных  задач, не  забывайте.
               - Мог  бы  вспомнить, но  зачем? Может, лучше  что-нибудь  с  криминальным  оттенком?
               - Уголовщина – это  примитивно. Гораздо  больше преступле-ний  совершается  мимоходом. То  есть, не  преступлений, а  каких-то  оплошностей, отрицательных  поступков, которые  по  совокупности  за  годы  жизни  склеиваются, сваливаются  в  несколько  этаких  примятых, бесформенных  комьев, способных  вызвать  чувство  зависти лишь  у  среднего  по  численности  коллектива  районной  прокуратуры. Так  что, забудьте  пока  про  мордобой  и  разбой…
               - Ну  у  меня  до  этого  дело  не  доходило, я  имею  в  виду  разбой.
               - Не  сомневаюсь. Так  что  продолжаем  любовную  тему, были  ещё  постыдные  моменты?
               - В  молодости. Мой  очень  хороший  приятель встречался  с  девушкой. Симпатичная  такая, рыженькая. Её  звали  Рита. После  одной  из  первомайских  демонстраций, даже  не  помню, в  каком  это  было  году, мы  собрались  дома  у  моего  приятеля. Народу  было  человек  пятнадцать, почти  все  по  парам. Но  по-серьёзному  встречались  только  они  двое. Выпили, закусили, снова  выпили… Как  обычно. Потом  вдруг  слышу, кто-то  под  столом  мне  на  ногу  наступает. Я  гляжу  на  свою  соседку – не  она. А  напротив  Рита  с  кавалером (моим  другом) сидели. Поначалу  я  сделал  вид, будто  ничего  не  понял. Ну  наступили  человеку  на  ногу, ну  и  что? Но  через  несколько  минут  попытка  повторяется. Рита   улучшила  момент, когда  мой  товарищ  отвлёкся, и  носком  туфли  мне  «по колесу». Не  сильно, только  так, чтобы  до  меня  дошло. Гляжу  ей  в  глаза, а  она – тает. Бывает  такое  чувство – полное  слияние аур, всего  лишь  на  несколько  секунд, но  полное, до  кровеносных  сосудов  коры  головного  мозга. Смотришь  глазами, а  чешется  аж  под  коленками.   
                -  Не  совсем  удачное  сравнение.
                - Ну, по-другому  описать  его  не  могу. Вроде  всё  у  них  с  моим  приятелем  ладилось, а  тут  такой  финт. Скажу  честно, я  завёлся. Рита  девчонка  не  из  кинозвёзд, но  симпатичная, фигуристая.
                -  Везёт  вам  на  таких.
                -  Наверное, в  молодости  они  почти  все  имеют  качества, которыми  цепляют  нашего  брата. Кто  фигурой, кто  глазами, кто  голосом. Природа. И вот  эта  природа  мне  стучит  в  голову, вместе  с  водкой, - давай, действуй!
                -  Ваш  товарищ  ничего  не  заподозрил?
                -  Как  назло  он  прилично  забросил  себе  за  воротник  и  к  тому  моменту, когда  мы  с  Ритой  столкнулись  у  входа  в  туалет, уже  был  вряд  ли  способен  чинить  нам  препятствия.
                -  Встреча, извините, у туалета  была  ведь  не  случайной?
                - Что  касается  встречи, то, естественно, мы  с Ритой  вдвоём  стремились  как-то  выбраться  из-за  стола. Но  туалет  стал  местом  рандеву  неожиданно.
                -  Квартира  была  большая?
                - Три  комнаты, хрущёвка. В  то  время  это  было  роскошью. В  принципе, публика  постоянно  сновала  туда-сюда, кто  в  кухню, кто  куда. Но  в  тот  момент, опять  же, как  назло, все  оставались  за  столом  в  зале. Шум, гам, музыка  ревёт, никто  никого  не  слышит. Двух-трёх  слов  нам   было  достаточно, чтобы  оконча-тельно  повернуть  ситуацию  в  необходимое  нам  русло. Она  зашла  в  туалет  и, кажется, специально  оставила  дверь   не  до  конца  закрытой. Наши  глаза  опять  встретились. Но  это  уже  был  секс. Самый  натуральный. Я  стоял  и  смотрел  на  неё. Щелка  была  не  такой  уж  большой, но  достаточной  для  того, чтобы  окончательно  потерять  голову. Как  божественно  она  сидела!

                - Снова  неуместное  слово. Кстати, почему  вы  каждый  раз  подчёркиваете, что  всё  происходило  «как  назло»?
                - Потому  что  я  сейчас  испытываю  искреннее  раскаяние  за  всё  это.
                - История  имела  продолжение?
                - Рита  сообщила  своему  уже  окончательно  «заторчавше-му»  кавалеру, что  ей  срочно  нужно  домой, больше  ничего  путного  она  не  придумала, а  я  исчез  по-английски, не  прощаясь. Тут  же,  в  подъезде, на  первом  этаже, стоя, всё  и  произошло. Нас  поначалу  чуть  было  не  выгнала  на  улицу  бабушка  с  собачкой. Но  собачка  так  рвалась  на  улицу, что  мы  даже  не  успели  как-то  отреаги-ровать  на  бабулино  возмущение. Старушка   исчезла   в  темноте  двора, что-то  продолжая  бурчать. А  я, ухватившись  за  ягодицы  Риты, просто  растворился  в  ней. Процесс был  непродолжительным, моя  подружка  была  не  удовлетворена, и  мы  всё  повторили  уже  на  лавочке  в  сквере  неподалёку. У  неё  была  такая  широкая  юбка, что  я, сев  на  скамейку  и  посадив  Риту  лицом  к  себе, выглядел  совершенно  безобидно. Юбка  скрывала  под  собой  всё  то, что  в  тот  момент  соприкасалось, тёрлось  и  проникало.
                - Большое  спасибо  за  столь  пикантные  подробности. Мне  кажется, даже  воспоминания  доставляют  вам  огромное  наслаждение.
                - Не  знаю, может, эти  воспоминания  даже  более  сладостны, чем  всё  то, что  тогда  происходило. Наверное. Хотя, вряд  ли.
 
                - Как  скоро  ваш  товарищ  узнал  об  измене?
                - Он  об  этом  не  узнал. Во  всяком  случае  тогда. Они  с  Ритой  поженились. Не  знаю, как  у  них  в  дальнейшем  сложилась  жизнь, мы  с  тех  пор  и  не  виделись.
                - Давайте, уважаемый, попытаемся  прерваться  и  подве-дём   итог   нашей  исповедальной  беседы, вы  не  против?
                -  Промежуточный  итог?
                - Ну  конечно, окончательно  с  вами  разберутся  в  иных, более  заоблачных  местах, где, возможно, попросят  поделиться  не  только  выборочными  эпизодами  жизни.
                - Так  ли  это  уж  важно – три  эпизода, пятнадцать  или  сорок  пять?
                -  Почему  вы  назвали  именно  эти  числа?
                -  Ну  как, почему? Это  вопрос  меня  окончательно  ставит  в  тупик.
                -  И  во  что  вы  упираетесь  лбом, стоя  в  тупике?
                - Хотите, чтобы  я  ответил: в  женскую  грудь, в  женщи-ну..?
                - А  во  что  же  ещё  в  нашей  жизни  можно  упираться?
                - И, действительно. Шарше ля фам.