Воскресенье

Елена Мельницына
    Я проснулась от вкусного запаха .  Дома  пахло пирогами.  Воскресенье. В школу идти не надо. Можно валяться в постели сколько хочешь. Тем более мы с бабой Шурой одни. Папа уехал в рейс, он ездит на МАЗе по всей стране, шофёром работает. Мама в Новосибирск уехала сессию сдавать. Мы с ней вместе учимся. Только мама заочно в техникуме учится.  А я - в школе, уже в третьем классе
-Доброе утро, баб! С чем пирожки? -  я заглянула в кухню.
Гора горячих пирожков дымилась на блюде, а бабушка раскатывала тесто.
-Да твои любимые, с капустой, уж готовы. С вареньем ишшо стряпаю.
-А можно я буду пирожки лепить?
-А чего ж нельзя, лепи, помогай. Только волосы убери, Алёнка,- кивнула бабушка.
   Когда мои криво-косо слепленные пирожки баба Шура вынула из духовки, по дому пошёл запах выпечки и малинового варенья. Даже Ленин с календаря, казалось, с аппетитом смотрел на пирожки.
- Баб, а расскажи про старинные годы. Как тогда жили, когда ты маленькой была, а? - спросила я, когда мы вдвоём пили чай с пирожками на кухне.
    Бабушка задумчиво посмотрела на меня : "Дык што тебе рассказать то? Не знаю. Жись как жись. Прошла только шибко быстро."

  Она помолчала немного, будто погружаясь в воспоминания : " При царе-то хорошо мы жили. Семья у нас большая была. Тятя, мамонька, я и три брата- Лёня, Саня, потом младшенький народился - Ваня.
 Я в школу пошла   учиться, мама мне отрез с ярмарки привезла на платье. Красивое вышло платье, длинное, с белым воротником кружевным. Это в каком же годе было? Поди-ка в четырнадцатом .
  Церковь у нас в деревне стояла. Ох и красивая! Купола блестели так, што за шесть километров видать. И колокольня была. Колокол-то правда один был, но звонкой! И школа была церковно-приходская . Батюшка нас, деток крестьянских собирал, грамоте учил. В школе мне шибко уж нравилось. Год я в школу ходила.  А потом горе у нас случилось.
  Мама померла при родах,  меня папка и забрал из школы. Водиться надо было с малым братиком, с Ванькой. Папка со старшими братьями работал с утра до ночи. Зимой оне подряжались на своих лошадях подводы с грузом возить из Минусинска аж до Тувы.
 Хозяйство у нас большое было. Лошади, коровы. Маслобойка у нас одних во всёй деревне была. Да на заимке жил у нас работник с семьёй.
 А тут революция грянула. После энтой революции то и стали комитеты бедноты в деревнях командовать. А хто в нашей деревне был бедный? Пьяницы да лодыри. А нас объявили кулаками, експлуататорами  рабочей силы. Помню, пришли комитетчики  к нам на двор. Толи оне нарочно время выбрали, чтоб папки со старшими братьями дома не было, толи просто так вышло, не знаю.
 А бабушка с дедом, им уж восьмой десяток шёл каждому, да мы, дети малые, на хозяйстве оставались. Комитетчики лошадей, коров увели со двора. Пшеницу с мукой погрузили на наши же телеги да всё скопом и увезли. Грабёж, как есть грабёж! А по ихнему, значит, не грабёж, а раскулачиванье. Дед не выдержал, стал кричать на них : "Ироды проклятые ! Сирот грабите! Бог вас накажет!"  А один из комитетчиков, молодой такой, деда за грудки схватил и сказал, дескать, накажет нас бог - нет, не знаю, а вот тебя мы за експлуатацию трудового народа накажем!  И тут же,среди зимы, посадили деда с бабой на подводу  и отправили в ссылку на Колывань.На прокорм нашей же муки им положили мешок, и ничего больше.
 Я всё бежала за санями с Ваней на руках.Ох, горе, горе! Уж вот вся жись почитай прошла, а до сих  помню, как мы с Ванькой стоим и плачем посреди  дороги на морозе, а подвода уж скрылась за поворотом. Нас комитетчики с дому выгнали, пошли мы к родне. Папка домой вернулся, а нас уж выгнали. Бабушка по дороге в ссылку умерла, а за дедом нашим мы потом со старшими братьями ездили на своих лошадях, кратче,ой, мучений стоко прошли, но привезли его всё же домой."

 Бабушка замолчала, и где то в глубокой морщине её щеки блеснула влага.
 - Баб, а у тебя фотографии из твоей школы остались?
Бабушка подошла к полке и сняла с неё старый тяжёлый альбом.
- На, Алёнка, глянь-ка. Кажись, была там одна фотокарточка ишшо из школы.
Я начала листать старый альбом. На пожелтевших фотографиях чинно сидели какие-то незнакомые мужчины в офицерской форме, улыбались дамы в шляпах, смеялись босоногие крестьянские дети...
А вот и школьная фотография. Человек пятнадцать мальчишек и девчонок сидят на фоне стены одноэтажного старинного здания.
-Баба, а ты-то где?
-Дак ты ищи лучше. Что , не узнаёшь?
Я вдоль и поперёк просмотрела всех девочек.  Нигде нет похожих на бабу Шуру.
- Вот я,- бабушка ткнула пальцем на красивую девочку в первом ряду в платье с белым кружевным воротником.
Я несколько раз переводила взгляд с красивой девочки на бабушкино изборождённое глубокими морщинами лицо .
-Неужели  ты была такая красивая, баба?- наконец изумлённо выдохнула я.
-Ну не знаю,- смущённо улыбнулась бабушка,- была ли красивой, нет ли. Но молодой была!