Так, что тут у них с летоисчислением. Таргелион 2-ого года 112-й Олимпиады, кажется так. Жара в это время в Парсе стояла неимоверная, даже несмотря на очень поздний вечер. Огромным плюсом в борьбе с данной проблемой были надетые на меня хитон и хламида: в отношении вентиляции это одеяние просто великолепно. Правда был и минус: отсутствие карманов как таковое.
Хех… За что я люблю македонских ветеранов Александра, так это за выучку: при моем появлении стоящие на страже гетайры даже не подумали падать ниц, а синхронно выдернули из ножен ксифосы. Потом узнали меня и лениво вернули мечи на место.
– А, это ты… – протянул один из них. – Хайре! Что это тебя занесло сюда, в эту всеми богами забытую Персию?
– Хайре! Как видишь – не всеми.
– А это что? – он ткнул пальцем в висящий на поясе (карманов-то нет!) смартфон.
Вопрос меня озадачил. Как объяснить македонскому дружиннику, что такое смартфон? И тут мне в голову пришла идея. Стилос к аппарату прилагается? Прилагается. Значит с их точки зрения это дощечка для письма! И я радостно заявил:
– Это цера!
– Да? Ну, заходи, – дружинник ткнул пальцем себе за спину. – Царь там: как с утра начал гулять, так всё остановиться не может.
Внутри бардак стоял еще тот: почти все греки и македонцы успели ушататься вдрызг и вели себя более чем вольно. Отдельным островком плюс-минус благопристойности был стол, за которым расположились местные: персы, мидяне, лидийцы. Они настороженно зыркали по сторонам подведёнными сурьмой глазами и почти не пили. Лишь когда блуждающий по залу взгляд Александра утыкался в них, из судорожно зажатых в руках киликов делалось несколько торопливых глотков.
Между пирующими бродили гетеры. Так, а где та, которую я разыскиваю? Ага, вот она. Я помахал ей рукой. Она помахала в ответ, ловко увернулась от попытавшегося схватить ее за бедро незнакомого мне агрианина, щелкнула по макушке уснувшего прямо за столом Неарха и направилась в мою сторону.
– Хайре! Слушай, ты что-нибудь с этой жарой сделать можешь?
– Хайре! Нет, я же не по этим делам, ты в курсе. Но жара действительно совершенно ненормальная. В твоих родных Афинах сейчас намного приятней.
Она недовольно надула губы:
– Не напоминай про Афины. Там и погода сейчас лучше, и, клянусь Зевсом, не так скучно, как в этом дворце.
– А ты… – я наклонился к ее уху и пару фраз прошептал.
Ее брови изумленно поползли вверх:
– А Александр меня за это не… – жест ребром ладони поперек горла был вполне понятен.
Я нагло ухмыльнулся:
– Как специалист в этом вопросе я тебе гарантирую: не только не казнит, но и очень обрадуется твоей идее.
В ответ – жизнерадостная усмешка:
– Тогда я пошла за факелом. Ты подал замечательную мысль! За это я потребую от Александра построить тебе на этом месте храм и лично буду делать на твой алтарь возлияния лучшими вином и оливковым маслом!
Она подошла к стене, вытащила из бронзового кольца факел, цапнула с ближайшего стола килик с вином и нерешительно обернулась в мою сторону. Я ободряюще покивал головой и снял с пояса смартфон. Отличный кадр.
Октябрь 1972-ого в Москве был уныл и сер. Как и мой наряд: серые брюки, серый пиджак, этот дурацкий, стягивающий горло галстук, шляпа эта несносная. Портфель какой-то, совершенно кошмарный. Впрочем, нет: в помещении шляпа не полагается. С огромным удовольствием я отправил шляпу обратно в предвечный хаос и осмотрелся.
В большой, но абсолютно по-спартански обставленной комнате сильно пахло какой-то фармацевтикой. На диване, укрывшись пледом до подбородка, лежал крупный пожилой мужчина. Он мрачно разглядывал узоры, оставляемые на оконном стекле дождем, и настолько погрузился в свои мысли, что даже не обратил внимания на мое появление.
Через пару минут ожидания я негромко сказал:
– Приветствую Вас, Иван Антонович.
Лежащий покосился на меня и совершенно спокойно, слегка заикаясь, ответил:
– Рановато что-то. Обычно в-ваша к-контора под утро заявляется. Н-нарушаете т-традиции…
Я позволил себе слегка улыбнуться:
– Вы уж извините за печальные известия, но утром с Вами общаться уже будет поздно. И я не из Комитета, оттуда в Ваш дом придут через месяц.
Взгляд стал испуганным, а выпроставшаяся из-под пледа рука ткнула пальцем куда-то в потолок:
– Т-так В-вы оттуда?
Моя улыбка стала значительно шире:
– Фу, Иван Антонович! Что за глупые предрассудки у советского ученого. Нет, и не оттуда. Я тут рискнул нарушить правила ради одного маленького, совершенно крошечного одолжения с Вашей стороны. Дайте автограф, – и я, вытащив из портфеля небольшой, еще пахнущий типографией томик, вложил его в поднятую руку.
Лежащий недоверчиво посмотрел на обложку. Как на мой скромный вкус – она удалась. Фото, которое я сделал пару недель назад почти две с половиной тысячи лет в прошлом, вышло отлично, несмотря на паршивое освещение и непрофессиональную технику. И шрифт для названия в издательстве подобрали неплохо. Вот на это название и смотрели сейчас глаза автора:
– Но п-послушайте, ведь эту книгу еще не опубликовали! Откуда В-вы ее в-взяли? Да и п-помню я м-макет издания – обложка б-была совсем д-другая!
Я слегка подмигнул:
– А Вы на титул посмотрите.
Выражение глаз стало испуганным: истории о том, как западные издательства втихаря публиковали произведения без согласия советских авторов, и о том, какие после этого у авторов бывали проблемы, в эти годы были весьма популярны. Из-под пледа выбралась вторая рука и нерешительно открыла книгу. Титул был как ему и полагается: Ф.И.О. автора, название произведения, город и год издания. Сначала взгляд устремился к городу. Ростов, ничего особенного. Просто там было дешевле печатать, чем в Москве. А потом мой собеседник увидел год издания. Тоже ничего особенного, только вот число начиналось с цифр два и ноль.
Скорость последовавшей реакции была невероятная: заложить пальцем титул, закрыть книгу и посмотреть на заднюю обложку. Не знаю, что он там искал, но после этого выражение глаз сменилось на радостно-смущенное, а хмурое лицо пробороздила довольная улыбка.
– Т-так значит В-вы оттуда, – лежащий вновь открыл титул и постучал ногтем по году издания. – И у В-вас там, – манипуляция с закрыванием и задней обложкой повторилась, и теперь палец постучал по её верхнему левому углу.
Ах вот он о чем! Совсем забыл, что в его время там печатали цену книги. На этом томике он ее не нашел и решил, что в двухтысячных уже коммунизм. Проклятье. Обманывать умирающего – последнее дело. Поэтому я просто неопределенно пожал плечами и достал из внутреннего кармана пиджака шариковую ручку. Я специально уточнял: в его время они уже были.
В начале XXI-го века этот апрель был самым теплым в Днепропетровске. И мода этого времени для такой погоды очень в моем вкусе: джинсы, футболка. На улице было так хорошо, что спускаться в подвальчик, где расположилось нужное кафе, никак не хотелось. Но что делать – надо!
Когда я прикрыл массивную деревянную дверь и получил по морде тяжелой занавеской, ко мне радостно подскочил официант. Я отрицательно покачал головой и ткнул пальцем в столик, компанию за которым как раз и возглавляла причина моего появления здесь.
Дым коромыслом у них стоял, похоже, уже давно. Сейчас компания тщательно пыталась исполнить “Happy Birthday to You”, а виновница торжества пыталась это безобразие дирижировать зажатым в правой руке бенгальским огнем. В левой же она держала бутылку ”Jack Daniel's”. То, что нужно. Замечательный будет кадр.
Я достал из пакета свой подарок – книгу с авторским автографом, подошел к столику и присоединил свой голос к поющим.
На каминной полке стояли две рамки с фотографиями. Слева – жизнерадостная усмешка, хитон, килик с вином и факел. Справа – прищур с хитринкой, мини-сарафан, бутылка с виски и бенгальский огонь.
Хронос задумчиво отхлебнул из стакана, в котором поверх кубиков льда маслянился скотч. Затем переставил левую рамку слегка подальше от правой и немного ее развернул:
– Так они смотрятся лучше, тебе не кажется? Но Кайрос, несносный мальчишка, ты опять шастал туда-сюда, чтобы собрать все самое лучшее?
– Но дедушка! – в тон Хроносу отозвался я. На самом деле наши родственные связи намного сложнее, но старик любил, чтобы я его называл именно так. – Уж ты-то прекрасно должен понимать, что я не создаю удачные случайности, а лишь отмечаю таковые своим присутствием. Так что ну-у-у… Да, шастал. И согласись – здорово ведь получилось!
– Здорово – то здорово, но вот если… А, ладно. Скажу – я тебя посылал, - с каждым глотком скотча тон старого бога смягчался.
– Кстати, дедушка. Ты должен быть в курсе: когда я смогу сделать третий снимок?
Хронос зловредно ухмыльнулся:
– Со всей ответственностью наблюдающего за течением времени могу тебе заявить, внучек, что героини для таких портретов появляются приблизительно раз в две с половиной тысячи лет. Вот и посчитай сам...