Глава первая
- Пирожки! Горячие пирожки! Кому пирожки? – бодро выкрикивала я, переступая с
ноги на ногу и пытаясь хоть немного согреться.
Признаться, не о том мечталось в юности. Тогда я видела себя в длинном светлом
платье, сидящей у высокого окна, смотрящего на зеленый сквер. Моя рука с зажатым в ней пером, скользила по бумаге. Я писала так ярко и пронзительно, что весь Мир замирал и падал к моим ногам. Я открывала журнал, где крупными буквами было написано: «Лирика Евгении Томашевской»…
- Милая, почем пирожки с капустой? – раздался дребезжащий старушечий голос.
- Четырнадцать рублей, - вернулась я в реальный мир.
- Чего ж так дорого?
- Побойтесь Бога, бабушка! Посмотрите, какого они размера и вкусные – пальчики
оближешь!
Я нисколько не кривила душой, расхваливая свой товар. Отличное тесто, да и
начинки не жалели. Только торговать ими в непогоду было сущим наказанием.
- Роман Иванович, почему мы, как собаки, в любую погоду на улице торгуем? Хоть бы
под крышу нас спрятали, - обратилась я как-то к хозяину.
- Ах, Женечка! Если я спрячу вас под крышу, наша продукция сразу вздорожает, и мы
потеряем своего покупателя. А тягаться с разными сетями кафе, которых развелось видимо-невидимо, мощи не хватает. Так что будем работать на малообеспеченного клиента и кормить его вкусной выпечкой.
Роман Иванович знал толк в деле. Наши тележки были почти у всех станций метро и в некоторых других местах скопления народа. Ему даже удалось создать более-менее постоянный коллектив. Праздники мы отмечали в ресторане и получали от фирмы маленькие подарки. Если дела шли хорошо, то он не скупился на премиальные.
Я уже второй год продавала пирожки, и это был мой рекорд продолжительности работы на одном месте. На первой работе в гастрономе, куда меня устроила тетка, процветало пьянство. К концу дня продавцы только что под прилавки не падали. В другом магазине к персоналу относились как к мусору, в третьем задавили необоснованными штрафами и т.д. и т.п.
Здесь же было не только человеческое отношение, но и неплохая зарплата. На эти деньги вполне можно было прожить и даже снять жилье, что я и сделала, так как жить с моими родственниками под одной крышей было невозможно. Мои родственники – это вечно пьяная тетка и дебильный братец, который беспробудно пил и влипал во всякие истории.
Я закрывалась в своей комнате, пытаясь отгородиться от них и их пропащей жизни, больше всего боясь, что однажды сяду с ними за стол. Я надевала наушники, включала тихую музыку и погружалась в воображаемый мир, где было все, о чем мечталось.
Стихи плавно выливались из меня на бумагу, и я чувствовала себя абсолютно счастливой. Эти строки как будто возвышали меня над действительностью и, может быть, поэтому казались мне в тот момент прекрасными. На следующий день я перечитывала написанное и понимала, что такое творчество кроме меня никому не нужно.
Я думала о своем, время от времени отвлекаясь на покупателей. Пирожки с капустой закончились, с творогом осталось всего несколько штук, а мои любимые – с вишневой начинкой – сегодня успехом не пользовались. Я позвонила менеджеру и заказала еще пирожков с капустой и с творогом.
Людской поток возле метро несколько оскудел, и Нинка, торгующая с другой стороны, помахала мне рукой. Я ей ответила тем же. Однажды, когда торговля шла очень
вяло, мы с ней разместились рядом, чтобы в разговорах скоротать время. Неожиданно появившийся Роман Иванович устроил нам настоящий разнос, правда, штрафовать не стал. Мы это оценили и больше так не делали.
- Вот идиотка! – вдруг подумала я. – Зачем еще пирожков заказала? Я же тут околею,
пока их продам.
Мороз пробирал до костей. Не спасали даже огромные валенки с галошами и овчинный тулуп. Еще немного – и я превращусь в снежную королеву с ледяным сердцем.
- Женька, может, остаграммимся? – услышала я Васькин голос. – А то ненароком коньки отбросим.
Он рядом со мной торговал батарейками, калькуляторами и прочей тряхомудией. Я
сильно сомневалась, что после такой холодной бани его техника работала, но покупатели, как ни странно, находились, и он, как и я, не покидал свой пост. Уже на третий день знакомства мы настолько доверяли друг другу, что смело отлучались в туалет, оставляя товар.
Я собиралась ответить на его предложение отрицательно, но мои замерзшие члены воспротивились.
- А давай! – и полезла в кошелек.
- Угощаю, - великодушно заявил он.
После выпитого озноб притих. Я угостила Ваську пирожком и сама откусила
здоровенный кусок, между делом обслуживая покупателей.
- Пирожки! Горячие пирожки! – с набитым ртом выкрикивала я.
От толпы выходящих из метро отделилась высокая фигура и направилась в мою
сторону. Парень был очень стильно одет, очки в тонкой оправе. Такие не едят на ходу пирожки. Внезапно кусок застрял у меня в горле. В подходившем ко мне парне я узнала свою школьную любовь – Алика Медведева.
- Женька?! Ты?! Торгуешь?! Пирожками?! - услышала я давно забытый голос и была
готова провалиться сквозь землю, зато застрявший в горле кусок никак не хотел проваливаться в пищевод. Алик продолжал изумленно таращиться на меня.
- Да. Я. Торгую. Пирожками. - Наконец, смогла выговорить я, заглотив проклятый
кусок, и невольно продолжая следить за его дальнейшим продвижением.
- Ты же была такой возвышенной девочкой! Стихи писала!
Я во все глаза смотрела на него. Мне казалось, что в школе он меня не замечал, а поди
ж ты, помнит о моих стихах. Я вдруг представила, как выгляжу сейчас со стороны. Бесформенная краснорожая баба! У людей, постоянно работающих на свежем воздухе, специфический цвет лица. Поскольку я питалась преимущественно пирожками, то от моей хрупкой фигурки осталось только приятное воспоминание, да еще тулуп! Васька с интересом прислушивался к нашему диалогу.
- А ты что здесь делаешь? – выдавила я банальный вопрос.
- Работаю неподалеку. Фирма «Ураган», может быть, видела вывеску?
- Нет, - промямлила я, - но название впечатляет. По-моему от вас все должны
шарахаться.
Он рассмеялся:
- Ураган – это не только разрушение, но и мощь, и скорость, и внезапность.
- И что вы, такие внезапные, делаете?
Я уже пришла в себя и пыталась поддержать разговор. Потом вспомнила, что только
что ела пирожок с вишневым вареньем, а всегда, когда я это делала, у меня на губах непостижимым образом оставалась начинка. Я не знала, почему так происходило, так как с зубами и губами у меня все в порядке. Я быстро вытерла рот рукавом и, как и следовало ожидать, на рукаве белой куртки, надетой поверх тулупа, остался яркий след. Алик проследил за моими действиями.
- О своей работе я тебе как-нибудь потом расскажу. Ты по-прежнему около школы живешь?
- Нет, здесь неподалеку квартиру снимаю.
- Здорово! – почему-то обрадовался он. – Пригласи меня в гости.
Я вспомнила, что дома меня ждет Генка. Уже два месяца мы делили с ним кров и
постель, хотя особой романтики в наших отношениях не было.
- Да я, как бы, замужем, - неохотно пробормотала я.
- Как бы – не считается, - заметил он. - А я, как бы, неженат, - и захихикал.
Я уже устала от него. Зачем он появился? У нас с ним ничего общего, кроме
школьных воспоминаний. Ну, поздоровался, молодец – и отвали. Покупатели то и дело прерывали наш разговор, а он все не уходил.
- Женька, а ты с кем-нибудь из наших общаешься?
- Только с Таней Муравьевой, да и то несколько месяцев не виделись.
- И как она?
- Замуж вышла.
- Слышал. Говорят, у нее крутой муж.
- Круче не бывает, - ответила я и вдруг обозлилась.
С Танькой мы поссорились еще летом, и с тех пор от нее не было ни слуху, ни духу, от чего в моем сердце зияла незаживающая рана, а он ее бередил. Я решила поскорее закончить вечер воспоминаний и спросила у него:
- Будешь пирожки брать? Или продолжишь покупателей отпугивать? Сейчас никто не любит в очереди стоять.
Он внимательно посмотрел на меня:
- Какие посоветуешь?
- С вишневой начинкой.
Он покосился на мой рукав, а я покраснела, если только было возможно стать еще более красной.
- Мне пять пирожков.
Я прыснула:
- А ты не лопнешь?
Он сказал, что накормит ими своих сослуживцев, а если пирожки окажутся вкусными,
то каждый день станет их покупать. Я начала привычно расхваливать товар и осеклась.
- У тебя есть мобильный телефон? – спросил Алик.
- Конечно.
- Дай мне его на минутку.
Я протянула ему свой старенький «Алкатель». Он с ним немного повозился, после
чего вернул со словами, что мы обменялись номерами телефонов, так что созвонимся, после этого расплатился за пирожки и, помахав мне рукой, наконец, удалился. Я перевела дух.
- Крутой чувак, и к тебе неровно дышит, - подытожил Васька наш разговор.
В это время подвезли заказанные пирожки, и я занялась приемкой товара.
За ужином я придирчиво рассматривала Генку. Естественно, с Аликом Медведевым
он не шел ни в какое сравнение, но был крепким и вполне симпатичным парнем. Я вдруг поняла, что ничего о нем не знаю. Конечно, мне известно его, имя, дата и место рождения, но и только. Чем он зарабатывает на жизнь, оставалось для меня загадкой. Во всяком случае, на моей шее он не сидел, да я этого и не допустила бы.
У меня и без него захребетников хватало. Я оплачивала квартиру, в которой жили брат и тетка, а то бы их давно выселили, и покупала им одежду в секонд-хенде. Я их не любила, все теплые чувства к ним остались в далеком детстве, но почему-то считала себя ответственной за них.
- Чувство долга – это диагноз, - любила повторять Танька, закончившая факультет
психологии.
Как мне не хватало общения с ней! Именно через нее я приобщалась к более светлой
и интересной жизни. Высокое окно с видом на зеленый сквер – это окно в ее комнате. И длинное светлое платье тоже оттуда.
Мы дружили с ней с первого класса и всегда сидели за одной партой. Когда в пятом классе погибли мои родители, ее мать взяла надо мной шефство. Она постоянно приглашала меня в гости, угощала и старалась что-нибудь подсунуть из Танькиного гардероба.
Тетя Варя, двоюродная сестра мамы, приехала из Брянской области и оформила опеку надо мной и моим братом. Лешка с рождения был умственно отсталым и учился в специальной школе. Родители как-то сумели найти подход к больному сыну, и он рос очень добродушным. Я играла с ним, как с маленьким ребенком, хотя на самом деле Лешка на пять лет старше меня.
Если бы тогда родители не поехали в гости к друзьям, и товарный поезд не врезался бы в пригородный автобус, то наша жизнь сложилась бы совсем иначе! Но они поехали, и оба погибли.
Тетя Варя поначалу справлялась с ситуацией. Я помню, как она утешала меня, когда я тосковала по родителям, читала Лешке книжки. Потом она устроилась уборщицей в ближайший гастроном. Во времена безденежья и тотального дефицита это было совсем неплохим местом. Во всяком случае, мы не голодали.
Однажды в нашей квартире появился дядя Коля, тихий и незаметный. Он прожил у нас несколько месяцев, потом исчез. Тетя Варя впала в меланхолию, затем к ней стали приходить подруги по работе и устраивать шумные застолья.
Тем временем Лешка повзрослел, превратившись из добродушного ребенка в агрессивного и глупого парня. Он нигде не учился и не работал. Кому нужен такой работник! Связался с какими-то бомжами, которые, как я подозревала, использовали его в своих целях. Это я сейчас все понимаю, а тогда, в двенадцать лет, я просто видела, как то, что еще оставалось от моего прежнего мира, катится в пропасть.
Танины родители мне сочувствовали, но иногда их опека казалась слишком уж снисходительной. Я мирилась с этим, так как их дом был единственным островком нормальной жизни, где я могла, хоть иногда, перевести дух.
С Таней мы были настоящими подругами, всем делились и вместе мечтали. Прежде всего, мы хотели поступить в институт, потом выйти замуж, завести детей и дружить семьями.
В девятом классе я выдержала настоящий бой с тетей Варей, которая настаивала, чтобы я шла в училище. Но именно в тот год появилась новая учительница литературы Валентина Александровна, которая отметила мои литературные способности. Она именно так сформулировала похвалу в мой адрес, и дала толчок к моему развитию. Мои сочинения она всегда хвалила за четкую позицию, ясное изложение мыслей и образный язык, приходя в ужас от моей безграмотности. Орфография – еще туда-сюда, но с пунктуацией я была совсем не в ладах.
- Женя, ты запятые вообще не ставь, - предупредила меня Валентина Александровна
перед выпускным сочинением.
В результате наших общих усилий за него я получила 5/3, то есть 5 – за содержание и
3 – за грамотность. Я занималась, не щадя себя, и полностью абстрагируясь от домашней обстановки, но на первом же вступительном экзамене – сочинении – срезалась. Видимо, моя грамотность, а вернее, безграмотность перевесила возможные достоинства содержания. Через месяц я повторила попытку, надеясь поступить на вечернее отделение. Результат был тем же.
- Я же говорила тебе: «Иди в училище!» - злорадствовала подвыпившая тетя Варя. –
Так нет, на институт замахнулась! Только два лишних года на моей шее сидела!
- За меня пенсию платят, - защищалась я.
В общем, тетя Варя устроила меня в свой гастроном, откуда и началось мое хождение
по торговым точкам.
Таня тоже звезд с неба не хватала, но родители пристроили ее на платное отделение. Наша жизнь стала совсем разной, но мы продолжали дружить, все рассказывая друг другу. И так было вплоть до ее свадьбы.
За день до нее я узнала, что свидетельницей будет ее однокурсница Света – интеллигентная и избалованная девушка из состоятельной семьи. Меня это сильно задело и в голове никак не укладывалось.
Посадили меня вдалеке от невесты, в конце стола рядом с какими-то пенсионерами, где я и сидела, никому не нужная и забытая. Платье, надетое на мне, вдруг показалось безвкусным, а макияж – вульгарным. Обиженная на весь мир, я, вопреки своим принципам, изрядно набралась и решила покинуть торжественное мероприятие. В это время какой-то невзрачный парень пригласил меня на танец, а потом вызвался проводить до дому.
Не знаю почему – от обиды, от одиночества или еще от чего, но я позволила ему остаться на ночь. Об этом у меня сохранились смутные и не очень приятные воспоминания. Я постаралась побыстрее все забыть, и это мне удалось.
Через день после возвращения из свадебного путешествия в жаркие страны Таня позвонила и набросилась на меня:
- Ты что, совсем с катушек съехала? Макс сказал, что переспал с тобой. Я чуть под
землю не провалилась со стыда. Он и на меня с намеком посмотрел: Может, и ты такая – готова с первым встречным завалиться? А потом спрашивает: «А где она работает?», я говорю: «В торговле». А он: «Чем она торгует?» - и ржет. Неужели ты ему про пирожки говорила?
- Может, и говорила, не помню. А в чем дело?
- Если ты этого не понимаешь, то нам не о чем говорить, - и бросила трубку.
Я все ждала, что она одумается, перезвонит и извинится. Но не дождалась и через
неделю позвонила сама:
- Танька, по-моему, это ты с катушек съехала. Кому какое дело до того, что я переспала
с этим слизняком? Я и сама об этом жалею, ты же знаешь мою брезгливость. Просто какое-то затмение нашло. Можно подумать, что у тебя такого не было! Если кому порассказать… - Договорить я не успела.
- Ты меня шантажируешь, дрянь? – услышала я ледяной голос, затем связь прервалась.
Похоже, статус замужней дамы ударил моей подруге в голову. О каком шантаже она
говорит? Это просто неудачно построенная фраза.
- Женька, где ты витаешь? – услышала я Генку. – Что случилось? Ты сегодня сама на
себя не похожа.
- А ты постой с моё на морозе, посмотрим, в каком будешь состоянии, - злобно
окрысилась я, он обиделся:
- Никто не заставляет тебя там работать. Давно говорю: устройся в какой-нибудь
нормальный магазин. А то рожа через несколько лет совсем оранжевой станет, тогда уж точно ни в одно приличное место не возьмут. – О цвете лица я и без него задумывалась. – А так, глядишь, - продолжал разглагольствовать Генка, - с мороза, да с устатку и попивать начнешь.
Я вспомнила, как сегодня «остаграммилась» с Васькой и мне стало совсем плохо. Я
чуть не разревелась.
- Я сама об этом думала! – воскликнула я, и слезы все-таки полились. – Но где еще я
смогу столько заработать? С чего платить за две квартиры? Я на подготовительные курсы никак не могу накопить! Почти год деньги собирала, а пришлось все потратить на решетки. Какой-то придурок пытался влезть ко мне в окно. То-то я страху натерпелась!
Генка покосился на окно, нижний край которого всего сантиметров на тридцать возвышался над землей.
- Ты сама их вставляла?
- Не сама, конечно, рабочих нанимала. Но платила-то я! Хозяйка отказалась. - Он
привлек меня к себе и стал успокаивать. – Ванны нет, стиральной машины нет, - причитала я, - белье полощу в тазу, как в каменном веке. Хоть монетку кидай, на что сначала копить – на машину или на курсы. А мне уже двадцать пять лет!
Такой истерики со мной никогда не случалось. Генка все крепче прижимал меня к себе и шептал ласковые слова:
- Дурочка, что же ты все на себя берешь? Давай, я буду полностью оплачивать квартиру. Не понимаю, почему ты этому противишься. А своих родственников пошли к черту! Вообще, нужно больше загружать своего мужика.
- Это ты – мой? – встрепенулась я.
- А то чей же, - не понял он.
Тут я ему все высказала о том, что не знаю, чем он зарабатывает на жизнь, не знакома с его друзьями и родственниками и еще много чего. Он меня успокаивал, говорил, что мне беспокоиться не о чем. С ним все в порядке. Его родственники живут далеко, а то бы он меня с ними познакомил, а приятелей в свою личную жизнь он пускать не хочет.
- Ты же у меня – красавица, умница, хозяйственная и порядочная. К тому же, не пьешь, не куришь. Таких днем с огнем не найдешь. Да еще стихи пишешь!
- А это тебе зачем? – понемногу успокаивалась я.
- Как это – зачем? Приятно, когда рядом с тобой думающий и чувствующий человек, а не пустая кукла.
Я удивленно уставилась на него. Таких проникновенных слов я не ожидала и совсем по-другому взглянула на парня, с которым два месяца жила бок о бок.
- Всё, ты увольняешься и ищешь более легкую работу, - твердо заявил Генка. К такому повороту судьбы я была явно не готова.
- Тогда ты сейчас звонишь своему Роману Ивановичу и говоришь, что заболела и завтра не выйдешь на работу, - предложил он новый вариант.
Это предложение показалось мне заманчивым, и я так и сделала. Этой ночью нам было так хорошо, как никогда прежде.
На следующий день я проснулась в самом радужном настроении. Гены дома не было – ушел по своим непонятным делам. Я вдруг заметила, что про себя назвала его Геной, а не Генкой, как обычно. Он тоже ночью называл меня не Женькой, а Женечкой и Женюшкой. Это было непривычно и очень приятно. Мне стало жаль, что его сейчас нет рядом.
Уборка квартиры не заняла много времени. Она была очень маленькой. Комната тринадцать квадратных метров, в кухне – не больше четырех и туалет, в котором был установлен душ со сливом прямо в полу. В прихожей с трудом умещались два человека. Если же поставить туда меня в валенках и тулупе, то больше ни для кого места не останется. Я приняла душ и решила позавтракать.
Когда зазвонил телефон, я рванулась к нему, надеясь услышать Гену. На табло высветилось: «МЕДВЕД». Телефончик у меня старенький, и на имя абонента отводилось только шесть символов. Я не сразу поняла, что это звонит Алик. Когда же услышала его голос, мое сердце подпрыгнуло в груди. Если бы не вчерашний вечер и сегодняшняя ночь, оно бы просто вырвалось наружу. Алик Медведев жил в моих мечтах рядом с девушкой в длинном платье, сидящей у высокого окна.
Теперь кое-что изменилось, но его звонок все равно меня немножко взбудоражил. Оказывается, он решил купить пирожков, но вместо меня увидел какую-то бабулю, которая сказала, что я заболела.
- Елизавета Максимовна, - подумала я. – Обычно она подменяет заболевших. Говорит, что на постоянную работу у нее сил нет, а иногда выручить кого-нибудь – пожалуйста. Роман Иванович очень ценит ее и не скупится.
- Давай я подойду и подлечу тебя, - предложил Алик. – Я не за рулем, машина еще вчера сломалась. Говори адрес.
Меня его предложение совершенно не устраивало, о чем я ему и сказала, а заодно призналась, что не больна. Мы договорились встретиться через полчаса у Пяти углов.
Я размышляла, чем поразить воображение лощеного Алика – старым китайским пуховиком или собачьим полушубком? Наконец, я оделась, выбрав черные брюки, такой же черный свитер и полушубок. Потом достала с антресолей сапоги на высоких каблуках.
Я не без удовольствия рассматривала себя в зеркале. Если бы немного пригасить румянец и сбросить пяток килограммов, то я была бы хоть куда. Припудрив нос и щеки, опять взглянула в зеркало. Ядреный румянец пробил тонкий слой защиты, и я стала похожа на клоуна. Я смыла всю косметику и лишь немного подкрасила глаза и губы. Длинные каштановые волосы с золотистым оттенком сливались с мехом полушубка. Волосы были главным предметом моей гордости, и я их никогда не красила. Хотелось пойти с непокрытой головой, но я вспомнила о погоде и натянула берет.
Я шла на встречу и думала, зачем это делаю. В моей жизни стало что-то налаживаться. Зачем это мне нужно? Но некогда свидание с Аликом Медведевым было пределом моих девичьих мечтаний, и я, спустя столько лет, не могла от него отказаться. Когда я подошла, Алик был уже на месте.
- О! – только и смог он выговорить, увидев меня.
Опытный глаз сразу бы заметил, что все мои шмотки куплены на рынке, но общее впечатление было неплохое. Я взяла его под руку, и мы направились к ближайшему кафе. Он, не спрашивая меня, выбрал зал для курящих.
- Что будешь пить? – последовал первый вопрос.
- Кофе.
- Ты меня не поняла. Я спрашиваю: Что ты будешь пить?
- В этом смысле – ничего, - улыбнулась я.
- Не понял. Мне показалось…
- Креститься надо, когда кажется, - отрезала я.
Я попросила заказать мне салат, десерт и кофе. Мы с Геной часто ходили в кафе. В этом тоже бывали, так что их меню мне было известно.
- А пирожки заказывать? – съехидничал Алик.
- Я ем только свою продукцию, - в тон ему ответила я.
На его предложение закурить я ответила, что не курю, и никогда не курила. Он изучающе смотрел на меня, видимо пытаясь отделить правду от лжи. Похоже, он вчера заметил, что я была навеселе. Не объяснять же ему, что это был единичный случай – первый и, надеюсь, последний, потому что пить на работе – последнее дело.
Мы весело болтали обо всем и ни о чем. Я, наконец, узнала, чем занимается контора со столь устрашающим названием. Они создавали сайты с различной научной информацией, как по конкретным заказам, так и общего доступа. К моему удивлению, за это неплохо платили. Алик увлекся рассказом о своей работе. Слова, которые он говорил, были мне знакомы, но все равно я мало что поняла. Своего компьютера у меня никогда не было, а в школе нас учили информатике кое-как, а может быть, это я кое-как относилась к этому предмету.
- А ты сейчас пишешь стихи? – вдруг поинтересовался он.
Я замялась. Стихи были моим тайным оружием. С их помощью я оборонялась от превратностей судьбы, пьяных родственников и не слишком счастливой личной жизни. Выдавать свою тайну бывшему однокласснику, пусть это даже сам Алик Медведев, совсем не хотелось.
- Случается, - наконец, выдавила я.
Я чувствовала, что нравлюсь Алику, и вовсю упивалась этим, словно награждая себя за годы забвения и прошлые обиды. Мы договорились, что еще созвонимся, когда он вернется из командировки в Штаты, куда завтра улетал на две недели. Он помог мне одеться, стал одеваться сам и с удивлением уставился на свои грязные руки:
- Какой гадюшник! Совсем не убирают. Я сюда – больше ни ногой!
Я уже успела сунуть руки в перчатки и делала вид, что меня эта проблема не касается, хотя знала, что его руки приобрели грязный оттенок от соприкосновения с моим крашеным полушубком.
Алик предложил проводить меня до дому, но я отказалась, заявив, что мне еще надо пройтись по магазинам.
- А ты своему как бы мужу скажешь о нашей встрече? – поинтересовался он.
- Скажу, - ответила я, а потом добавила: если к слову придется.
На том мы и расстались. Я накупила кучу продуктов, решив сегодня устроить праздничный обед или ужин, как уж получится. Скинув в прихожей верхнюю одежду, прошла на кухню, чтобы разгрузить сумки, и остановилась, как вкопанная. Все свободное пространство кухни занимала блестящая новенькая стиральная машина. Я даже глаза протерла, уж не привидилось ли это мне. Нет, не привидилось. Машина сияла белоснежными боками посреди убогой кухонной обстановки. Только потом я заметила на ней листок белой писчей бумаги, на которой обычно запечатлевала свои творения. На нем было накарябано всего два слова: Моей Женечке. Слово «моей» было подчеркнуто.
Я прижала этот листок к лицу, чуть не задыхаясь от счастья, затем увидела стопочку тысячерублевых купюр, которые раньше были скрыты запиской. Я машинально их пересчитала. Десять тысяч! Что бы это значило?
Я бросилась в прихожую, достала из сумочки телефон, решив позвонить волшебнику по имени Гена. Чувства били через край. Похоже, мой ангел-хранитель очнулся от многолетнего сна и взялся за дело. Генин телефон не отвечал. Я редко звонила ему, так что наше телефонное общение было, можно сказать, односторонним.
Мой пыл понемногу угас, и я бестолково слонялась вокруг машины, переступая через брошенные сумки. Потом немного успокоилась и разложила продукты, решив еще на пару дней притвориться больной, а завтра с утра вызвать мастера и подключить машину.Мои мысли прервал звонок в дверь. Я метнулась в прихожую, не глядя в глазок, открыла дверь и чуть не прыгнула в объятия мужика в спецовке. Я была уверена, что это Гена.
- Это у вас надо подключить стиральную машину? – поинтересовался он, удивленно поглядывая на меня.
Прежде всего, мы выкинули на помойку старую тумбочку, которая просто рассыпалась у нас в руках, и на ее месте установили машину. Он два часа что-то сверлил, колотил, потом пригласил меня принимать работу. От него я узнала, что моя машина с сушкой.
- Долой веревки из кухни и коридора! – чуть не закричала я.
Полноценную пробную стирку провести не удалось, так как у меня не было специального порошка.
- Ваш нельзя применять, пена из всех щелей полезет, - авторитетно заявил мастер.
- Там есть щели? – ужаснулась я.
- А как же, но для специального порошка это не страшно.
- Сколько я вам должна?
- За все уже уплачено, - ответил он, – но, учитывая дополнительные услуги, - намекнул он на вынос тумбочки, - можете добавить.
Я дала ему двести рублей, и он, наконец, ушел, а я занялась приготовлением ужина,
так как обеденное время давно прошло, а сама все время прислушивалась, не раздастся ли звонок. Я с нетерпением ждала вестей от своего как бы мужа.
Позвонил Роман Иванович. Я слабым голосом сказала, что неплохо бы еще пару дней дома посидеть. Он пожелал мне скорейшего выздоровления и посоветовал молиться на Елизавету Максимовну. Я была с ним полностью согласна.
На всех конфорках у меня что-то жарилось и варилось. Такой масштабной готовки в моей практике еще не было. Когда телефон в очередной раз запрыгал по стиральной машине, собираясь разразиться бравурной музыкой, я быстро схватила его. То, что я увидела на экране, меня ошеломило: «Таня». Охватившие меня чувства были неоднозначными. Острая боль от разрыва прошла, но обида, похоже, приняла хроническую форму.
- Женька, привет! Это же я. Ты что, меня не узнаешь?
- Отчего же, узнаю, - довольно холодно отозвалась я.
- Понятно, все еще дуешься, не звонишь… А я по тебе соскучилась! Сегодня Андрей
уехал в Москву, а я к родителям отправилась и около дома встретила Алика Медведева. Представляешь? Он говорит, что вы с ним общаетесь. – В школе Танька тоже была в него влюблена, впрочем, как и все девчонки в нашем классе. – Я ему ничего про твои пирожки не рассказывала, - тараторила она.
- А чего рассказывать? Он у меня их покупал, - с некоторым злорадством вставила я.
Она еще долго щебетала о том, о сем, но лед в моей душе почему-то не хотел таять.
- Женька, ну прости меня – дуру и снобку. Я обещаю исправиться. Хочешь, сейчас к
тебе приеду, и мы посидим, как раньше, - не отставала Танька.
Похоже, мой ангел-хранитель не желал отдыхать и решил помирить меня с подругой.
- Сегодня не могу, давай завтра, - смилостивилась я.
- У тебя свидание? С кем? С Аликом? Но я же только что его видела.
- Нет, не с ним.
Танька от любопытства места себе не находила, но я быстро свернула разговор, так
как мясо на сковороде уже стало подгорать.
Только к десяти вечера я накрыла праздничный стол в комнате, а не на кухне, как обычно, приоделась и стала ждать. Ужасно хотелось есть, так как после легкого завтрака с бывшим одноклассником я весь день ничего не ела. Стол ломился от еды – салаты, мясо, рыба и фрукты. Я придирчиво все осмотрела и поняла, чего не хватает – шампанского. Я быстро оделась и, оставив записку: я скоро вернусь, побежала в ближайший магазин.
Я терпеливо ждала своего как бы мужа до полуночи, но он не появился, а его телефон был отключен. Я немного поковырялась в тарелке, но вкуса не ощутила, потом стала все убирать. Решетки на окнах и плотные шторы надежно защищали, но мне было неуютно и даже немного страшно. Оказывается, я успела привыкнуть к тому, что не одна.
Что же с ним случилось? И что означают столь щедрые подарки? Машина – понятно, но причем здесь деньги? И тут до меня дошло. Именно такая сумма мне нужна на курсы. Видимо, вчера, рыдая на его плече, я ее озвучила.
Спать совершенно не хотелось. Я слонялась по квартире и размышляла, что же произошло. Сегодня весь день я чувствовала себя принцессой, а в полночь опять превратилась в Золушку. Почему меня все бросают? Что со мной не так? Ведь в легкомыслии и непритязательности меня не обвинишь. Макс не в счет.
Я рассталась с девственностью в двадцать один год, что в наше время большая редкость, а, учитывая мое окружение, и вовсе кажется нереальным. Но именно благодаря тому, что с детства насмотрелась на тетку с братцем и их партнеров, к этой стороне жизни относилась настороженно. Я мечтала о высокой любви, а голый секс казался мне низменным и отвратительным. Я не могу сказать, что ощущала особый натиск со стороны противоположного пола, но время от времени кто-то проявлял ко мне интерес. Но все мои поклонники, если их можно так назвать, казались мне недалекими, глуповатыми и пошлыми. Дальше одной-двух встреч дело не шло.
И тут появился Игорь. Я тогда работала в небольшом галантерейном магазинчике, и он купил у меня шарф. С этого все и началось. Симпатичный, интеллигентный, начитанный, мне с ним было хорошо и интересно. Он красиво ухаживал – дарил цветы и водил в театры. Эта идиллия продолжалась два месяца.
Однажды он пригласил меня к себе, родители куда-то уехали. Я понимала, чем закончится встреча, но считала это естественным продолжением наших отношений и ступенькой к будущему. Мы действительно чувствовали себя влюбленными.
Игорь обставил наше рандеву очень красиво. Я все пыталась сказать ему о своей неискушенности, но почему-то этого не сделала. Когда он понял, что стал моим первым мужчиной, жутко разнервничался и даже разозлился. Он понес какую-то чушь о том, что мне не удастся таким способом женить его на себе, в его планы это не входит и, если появится ребенок, он его не признает. Он быстро оделся и почти выставил меня за дверь. Больше мы с ним не виделись.
Я, глотая слезы, вернулась домой и, надев наушники, разразилась стихами, которые можно охарактеризовать как великий плач. Два года я никого близко к себе не подпускала, да особо настойчивых претендентов и не было.
Однажды я отправилась в кино одна. Танька этот фильм уже посмотрела со своими однокурсниками и очень мне его рекомендовала. Фильм оказался тяжелым и неоднозначным. Я вышла из кинотеатра, переполненная противоречивыми чувствами.
- Как вам понравился фильм? – обратился ко мне привлекательный молодой мужчина.
Мы разговорились, и он проводил меня до дому. Так начался мой роман с Олегом. Два месяца я прожила, как во сне. Потом проснулась. Оказалось, что он женат. Его семья возвращалась из отпуска, и он сказал, что продолжение наших отношений невозможно. Мужик просто устроил себе каникулы за мой счет. Я опять погрузилась в меланхолию, о чем есть масса свидетельств в виде моих стихов.
После второй оплеухи я практически поставила крест на личной жизни и решила хоть как-то изменить свою судьбу – разъехаться с родственниками и пойти учиться. На это были нужны деньги. С Нинкой мы одно время работали вместе и подружились, продолжая общаться даже после того, как обе сменили работу. По ее рекомендации я и оказалась втянутой в торговлю пирожками. Она же нашла мне квартиру, пусть и плюгавенькую, зато отдельную и по приемлемой цене.
Я работала, читала книги, писала стихи и в очередной раз копила деньги на курсы. Тут подоспела Танькина свадьба. Обида, одиночество и выпитое вино толкнули меня в объятия Макса, о чем я не раз пожалела. Разрыв с лучшей подругой подействовал на меня удручающе. В моей жизни образовалась дыра, и я боялась впустить в нее что-нибудь нехорошее, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту. Пару раз я была в Нинкиной компании, но поняла, что пьянки-гулянки с подвыпившими джигитами не по мне.
Генка, я опять его так называла, несколько раз покупал у меня пирожки. Тогда я работала на Сенной. Потом пригласил в кафе. Мы стали встречаться и вот уже два месяца жили вместе. Если бы не разрыв с Танькой, вряд ли я подпустила бы его к себе так близко.
Внезапно я остановила свое беспорядочное перемещение по квартире. Два месяца! Опять два месяца! Получается, что каждые два года я встречаю мужчину и спустя два месяца с ним расстаюсь! Я не верила в мистику и гороскопы, но настойчиво повторяющее число «два» невольно завораживало. В первых двух случаях более-менее понятно, но с Генкой-то что? И что означают столь щедрые дары? Прощальный подарок? Но почему? И почему в записке подчеркнуто слово «моей»?
Голова раскалывалась. Хотелось завыть или повеситься, но я прибегла к своему тайному оружию. Достала бумагу и ручку, и слова полились из меня непрерывным потоком. Сколько раз это спасало, если не мою жизнь, то психическое здоровье. Когда я вернулась в действительность, было уже утро. Я перечитала написанное. Если стихи охарактеризовать в музыкальных терминах, то это был траурный марш.
Я, не раздеваясь, легла на диван и тотчас заснула. Разбудил меня Танькин звонок. Мы договорились встретиться у меня дома через два часа. Кое-как умывшись, я отправилась в ближайший пункт связи и положила на Генкин счет триста рублей. Через полчаса я опять ему позвонила. Результат был тот же. Значит дело не в отсутствии денег на его счету.
Общение с Танькой не доставило мне особенного удовольствия и не потому, что продолжала на нее злиться, просто моя голова была забита совсем другим. Что случилось с Генкой? Раньше я бы все ей рассказала и облегчила душу, но теперь почему-то не хотелось этого делать. Я что-то наврала насчет того, что Генка ушел на работу, потом показала новенькую стиральную машину и упомянула о десяти тысячах на курсы.
- Вот это я понимаю! Настоящий мужик! – одобрила Танька. – Почему же ты такая кислая?
Я сослалась на плохое самочувствие и критические дни, и ее подозрительность
уменьшилась. Она с упоением рассказывала о свадебном путешествии, о всяких ужинах и приемах, на которых появлялась вместе с мужем. Андрей занимал высокий пост в бизнесе своего отца со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- Макс о тебе периодически вспоминает, - сказала Танька.
- Не напоминай мне об этом ублюдке! – разозлилась я.
- Зря ты так. Он – нормальный парень и богатый, может быть, даже богаче моего Андрея.
- Мне плевать на его богатство, а то, что он не умеет держать язык за зубами,
характеризует его не с лучшей стороны. В общем, он – не мужик, и хватит об этом.
Танька нехотя призналась, что Макс ей ничего не разбалтывал, просто сказал, что
проводил меня до дому. Она его долго пытала, стараясь выяснить подробности, а об остальном догадалась сама и ужасно разозлилась, так как считала, что я скомпрометировала не только себя, но и ее. Меня мало интересовал моральный облик пресловутого Макса. Где Генка? Что с ним случилось? Мой телефон просигналил о получении сообщения. Я слишком поспешно бросилась к нему, Танька удивленно посмотрела на меня.
- Это Алик, - разочарованно произнесла я. - Привет из Нью-Йорка.
Похоже, ее очень возбуждала мысль о моем предполагаемом романе с Аликом Медведевым.
- Понимаю. Ты сейчас на распутье. Не знаешь, кого выбрать – Алика или Гену. Конечно, не было ни гроша и вдруг – алтын.
На самом деле Танька ничего не понимала в моей жизни, но я разуверять ее не стала и с
облегчением вздохнула, когда она, наконец, ушла, пообещав вскоре позвонить. Предприняв несколько бесплодных попыток дозвониться, я еще раз все обдумала и решила, что Генка не мог меня бросить, по крайней мере, сейчас. Значит, с ним что-то случилось и, возможно, ему нужна помощь. Я отправилась в отделение милиции, которое располагалось неподалеку.
Сначала мой разговор с дежурным лейтенантом напоминал беседу двух туземцев, объясняющихся на разных диалектах. Много жестов и мало понимания. Я набрасывалась на него с вопросами, а он отмахивался от меня. После того, как я достала пятьсот рублей, контакт был налажен. Выяснилось, что он не может принять от меня официального заявления по нескольким причинам. Во-первых, мы оба прописаны в другом районе; во-вторых, с момента исчезновения прошло слишком мало времени; в-третьих, я Генке никто и звать меня никак, может, парень просто бросил меня, а милиция сердечными делами не занимается и, в-четвертых, кроме его имени я о нем ничего не знаю. Однако сводки за последние сутки он просмотрел. Генка там не фигурировал.
- А среди неопознанных трупов? – с замиранием сердца поинтересовалась я.
Слава Богу, никого похожего в скорбном списке не было. Я написала на листке
Генкины данные и номер своего телефона, попросив позвонить мне в случае чего, и покинула отделение, опасаясь, что после моего ухода листок перекочует в корзину для мусора.
- Попробуйте обзвонить больницы и морги, - вслед мне сказал лейтенант.
Глава вторая
Я понуро поплелась в газетный киоск, чтобы купить телефонный справочник. Его в моем хозяйстве не было, как и стационарного телефона.
Прилавок был заполнен всевозможными газетами и журналами. Справочник тоже имелся. Уже расплачиваясь за него, я уперлась взглядом в яркий заголовок «Труп молодого мужчины найден в лесопарке». У меня задрожали руки, и я выхватила это издание – то ли толстую газету, то ли тонкий журнал. Название говорило само за себя – «Криминальное чтиво».
- Сколько стоит?
- Тридцать пять рублей.
- Ничего себе, - подумала я, но все-таки его купила и на всех парах понеслась домой.
Оказывается, этот труп нашли неделю назад, но до сих пор не могли опознать. Автор
строил различные предположения, как о личности погибшего, так и о мотивах убийства, причем, как мне показалось, без всяких на то оснований. Фантазии и бред на пустом месте. Я пролистала газету. Одна заметка меня заинтересовала.
Тело студентки было найдено во дворе дома на Загородном проспекте. Мимо него я проходила почти каждый день и невольно поежилась при мысли об этом. Девушка жила и училась совсем в другом месте. Никаких знакомых в этом районе у нее не было. «Что привело ее в этот глухой угрюмый двор?» - спрашивал автор. Она была убита ножом в спину, но не ограблена и не изнасилована. «Неужели в нашем городе орудует маньяк?» - вопрошал он в конце статьи.
Вторая часть столь замечательного издания была отдана детективному рассказу. Я этим жанром никогда не увлекалась. Всякой чернухи и в жизни хватает. Я читала, в основном, классику, то и дело натыкаясь на зияющие пробелы в своем образовании. Сейчас у меня на полке стояли третий том Фейхтвангера и «Бесы» Достоевского. Я их уже прочитала, но съездить в библиотеку все не было времени. Иногда баловала себя каким-нибудь любовным романчиком, но чаще всего они оказывались уж очень убогими. Неожиданно для себя я зачиталась детективными рассказами и хоть ненадолго отвлеклась от мрачных мыслей.
Немного перекусив, я принялась обзванивать больницы и морги. Оказывается, в нашем городе их огромное количество! Как медленно и неохотно откликались на звонки работники больниц.
На следующее утро я решила заняться своими делами. Генку в больницах и моргах я не обнаружила, значит, он жив и здоров, а отсюда вывод: он меня бросил. Вот так, без всяких объяснений. Мне было очень больно это признавать.
- Нечего нюни распускать! – приструнила я себя. – Собственно говоря, ничего нового не произошло. Зализывай раны и жди, когда через два года появится новый принц, чтобы спустя два месяца тебя покинуть. - Я даже пыталась иронизировать над собой.
- С паршивой овцы, хоть шерсти клок, - вспомнила я о Генкиных подарках и отправилась за стиральным порошком.
Я шла по Загородному проспекту и вдруг поняла, что прохожу мимо дома, о котором говорилось в заметке. Какая-то неведомая сила затащила меня под арку. Обычный питерский двор-колодец. Из него был проход во второй, почти такой же, из второго – в третий. Я решила, что таким образом выйду на другую улицу, но нет. Тут был тупик. На месте ожидаемой арки была какая-то контора, видимо, недавно перегородившая проход.
Я поняла, что в заметке речь шла именно об этом дворе. Он действительно был глухим и угрюмым. Я стала озираться по сторонам, пытаясь представить, где именно лежало тело девушки. Два переполненных мусорных бака и несколько автомобилей – вот и все, что там было. Ни скамеек, ни деревца, ни детской площадки.
Внезапно что-то почувствовав, я подняла глаза и натолкнулась на тяжелый взгляд огромных немигающих глаз. Мне стало не по себе, и я отвернулась. За мной следили из окна второго этажа. Я не успела заметить, кто это был – мужчина или женщина, так напугал меня это взгляд. Одно я знала точно – это был очень старый человек.
Я повернула назад, спиной ощущая, что немигающие глаза продолжают наблюдать за мной. Во втором дворе я заметила неброскую вывеску на одном из подъездов. Я подошла и прочитала: Нотариальная контора «Доверие». Какое хорошее слово – доверие. Интересно, а кому можно доверять? Своему парню? Лучшей подруге? Или только нотариусу? Я постаралась побыстрее покинуть это мрачное место. Действительно, что могло понадобиться здесь молодой и цветущей девушке?
Дома я принялась за изучение документации на машину и случайно обратила внимание на адрес магазина. Внутри у меня все заледенело. Этот магазин находился в соседнем доме с кафе, где мы были с Аликом. Генка, проходя мимо, мог нас заметить, так как мы сидели у окна. Я напропалую кокетничала с бывшим одноклассником, упиваясь его вниманием и своей неотразимостью. Что мог подумать Генка? Ясно, что – что я лживая и лицемерная, устроила истерику, жалуясь на тяжелую жизнь, а сама изменяю ему с каким-то франтом. Внезапно все встало на свои места. Теперь мне было понятно его исчезновение.
- Гена-Геночка, как ты мог такое подумать? Почему ты не поговорил со мной? Я бы тебе все объяснила.
Я кляла себя за глупость и моральную неустойчивость. Зачем я пошла на встречу с Аликом, когда все мои мысли были о Гене? Мне было очень плохо. Тяжелее всего, когда сам во всем виноват. Внезапно мои мысли сделали пируэт, и я нашла другого виноватого. Алик! Конечно же, он во всем виноват. Зачем он появился на моем пути, когда у меня только стала налаживаться личная жизнь? Что ему от меня нужно?
Я была готова послать его по всем известным мне адресам. Благодаря многолетнему общению с родственниками я их знала немало. Можно было бы целую поэму написать, ни разу не повторяясь, заткнув за пояс небезызвестного Сорокина и ежи с ним.
Однако нецензурных выражений я не употребляла, боясь стать на одну доску с тем человеческим мусором, который кантовался у нас в квартире. Я даже старалась сделать так, чтобы и другие в моем присутствии себе этого не позволяли. Я слегка сводила брови, точь-в-точь как Валентина Александровна, когда кто-нибудь из учеников нес явную ересь. Это часто срабатывало.
- Скажи на милость, как ты, такая принцесса, затесалась в наши торгово-пролетарские
ряды? – вопрошала несдержанная на язык Нинка.
От моей брани Алика спасло расстояние. Мне показалось глупым посылать свои проклятия через океан. Пусть живет. Еще немного порыдав, я опять задумалась о причине исчезновения моего как бы мужа.
Допустим, он увидел в окно меня с Аликом и, разочаровавшись во мне, решил уйти. Пусть он – щедрая душа и решил оставить мне подарки. Но почему он не забрал свои вещи? А их скопилось немало – свитера, рубашки, джинсы, белье, обувь, куртки.
- А ведь вещи – недешевые! – вдруг подумала я. – Уж точно не с рынка, как мои.
Еще пять минут назад все казалось мне ясным, а теперь я опять не знала, что и
думать. Стирать расхотелось. Вообще, сидеть дома я не могла. Казалось, что стены давят, а потолок опускается на голову. Я решила съездить в библиотеку, а так как она находилась рядом с моим прежним домом, навестить тетку и брата.
Нинка недавно разбирала кладовку и нашла кучу ненужных вещей. Вместо того, чтобы отнести их на помойку, она решила оказать гуманитарную помощь моим опустившимся родственникам. Я достала с антресолей огромный тюк, взяла книги и вышла из дома.
В квартире никого не оказалось. Видимо, родственники находились в творческом поиске средств на вечернюю дозу алкоголя. Повсюду виднелись следы недавней попойки, а воздух был пропитан всякой мерзостью. Подумать только, я столько лет жила в этом свинарнике! Я подергала дверь своей комнаты. Закрыта. Перед отъездом я вставила новый замок и запретила им приближаться к ней. Кто знает, может быть, мне придется сюда вернуться, если не будет денег на съемную квартиру. Я сунула в морозилку килограмм сосисок, которые купила по пути сюда. Холодильник они еще не пропили. Оставив записку, я покинула свое прежнее жилье, радуясь, что сегодня обошлось без пьяных слез и жалоб.
В библиотеке я взяла следующий том Фейхтвангера и попросила знакомую библиотекаршу посоветовать мне какой-нибудь детектив. Тамара Михайловна удивленно вскинула брови.
- Женечка, с каких пор вас интересует этот жанр?
Я с усмешкой ответила, что не могу обойти своим вниманием такой огромный пласт
литературы.
- Вам наше, современное, или что-нибудь из классики?
- Давайте классику.
Так я познакомилась с Рексом Стаутом и его Ниро Вульфом. Чтение меня настолько
захватило, что я на время забыла о Генке. В конце концов, я сделала все, что могла, для того, чтобы найти его. По моему мнению, он был жив и здоров. А если это так, и он не звонит, то либо он не понимает, как мне от этого больно, что означает, что он – просто бревно; либо понимает и не звонит, а тогда он – просто подлец. В любом случае мне нужно постараться побыстрее его забыть. Так я увещевала себя, а сердце продолжало кровоточить.
Весь следующий день, бойко торгуя пирожками, я пыталась отвлечься мыслями о прочитанном детективе. Как здорово удалось Ниро Вульфу разгадать сложную загадку! Вот бы мне так! Я опять вспомнила об исчезновении Генки, а потом передо мной возникли немигающие глаза в окне второго этажа старого дома. Я невольно подумала о том, что эти глаза могли видеть многое.
- Девушка, я к вам обращаюсь, вы заснули, что ли?
Я отвлеклась от своих размышлений, увидев возмущенную пышнотелую даму,
желающую купить пирожков, и вежливо ее обслужила, но она отошла от меня, недовольно бурча под нос.
- Женька, ты что, не выспалась? – подал голос Васька. У него сегодня торговля шла вяло.
- Ага. До двух часов книжку читала.
- Ну, ты даешь! В твои годы надо ночью не спать совсем по другим причинам.
- Много ты понимаешь, - буркнула я.
После работы мы с Нинкой переодевались в бытовке на соседнем рынке, где у нее была куча знакомых.
- Нин, ты сегодня торопишься? - поинтересовалась я.
- Не очень. В восемь у Рафика встречаемся. Хочешь, приходи.
- Нет, давай прогуляемся по Загородному, я тебе один дворик покажу.
Нинка была натурой увлекающейся и, когда я ей рассказала о своем прошлом посещении, и о том, что меня на это подвигло, с энтузиазмом отправилась со мной. Когда мы вошли под арку, вид у нее стал заговорщицким, только черных очков не хватало. В первом дворе горел фонарь, но там нам делать было нечего, быстро миновав второй, мы ступили в третий. Он освещался только за счет немногочисленных окон. В интересующем меня окне света не было. Я почему-то шепотом объясняла Нинке, где оно расположено. Она, тыча рукой в указанном направлении, пыталась что-то уточнить.
- Да не маши ты руками, как мельница, - одернула я ее. – За нами могут наблюдать!
Она притихла, а потом прошептала: «Кажется, там кто-то есть». Я тоже так считала.
Какой-то человек в темной комнате наблюдал за нами. Мы еще немного пошептались и быстрым шагом направились на улицу – к людям, к свету.
Решив, что загадочный дом с заложенной аркой выходит на улицу Рубинштейна, я предложила Нинке по ней прогуляться. Но она уже торопилась.
- Восточные мужчины не любят, когда девушка на свидание опаздывает, - оправдывалась она. – Давай в другой раз туда сходим.
Она убежала, а я все-таки отправилась по намеченному маршруту и вскоре нашла то, что искала. В заложенной арке с присоединенными к ней квартирами в первом этаже располагалось кафе «Фонтан». То ли это был намек на протекающую неподалеку Фонтанку, то ли на бьющие фонтаном яства, предлагаемые здесь. Однако световое панно впечатляло. Из фонтана били разноцветные струи и мощным потоком стекали к краю экрана. По моим понятиям такая вывеска не соответствовала масштабам заведения. Мне очень хотелось туда войти, но я не решилась.
Вопреки моему предыдущему опыту, вернувшись домой, я не погрузилась в меланхолию, сев писать слезливые стихи, а, крепко поужинав, уютно устроилась на диване, решив продолжить свое знакомство с Ниро Вульфом. Читать было очень интересно, но перед моим взором то и дело возникало темное окно с неясными очертаниями человеческой фигуры.
Я вдруг поняла, что девушка не приходила в этот двор. Она выбежала из кафе с черного хода. Я же видела там дверь! Кто-то последовал за ней, ударил ножом в спину, а человек в окне все видел. Неужели милиция до этого не додумалась? Надо будет посмотреть криминальную хронику, нет ли чего на эту тему. Мне вдруг захотелось вытянуть губы трубочкой, как это делал великий сыщик перед тем, как его посещала гениальная догадка.
Утром я прихватила с собой контейнер с салатом, решив накормить Нину и Ваську. В одиночку мне было не справиться со всем, что я приготощвила к несостоявшемуся торжественному ужину. По этому поводу мы прервались минут на двадцать. Нинка оставила свой пост под присмотром торговки сигаретами и пришла к нам с термосом, в котором была сладковатая жижа, которую она почему-то называла кофе. Мы весело болтали, радуясь друг другу и небольшой передышке. Нинка вспомнила наше вчерашнее приключение. Васька очень заинтересовался. Пришлось все рассказать и ему.
- Ты уж всем-то не трезвонь, - попросила я Нинку, - а то твои знакомые прохода не дадут насмешками. – Она обещала молчать.
- Женька, а куда делся твой хахаль? – спросил Васька.
- Это ты о ком? – насторожилась я.
- А обо всех.
- Ушли в туман! – неожиданно для себя я рассмеялась. – Ваську, похоже, это обрадовало.
- Отлично! Давай куда-нибудь сходим, посидим в тепле, а то весь день, как собаки,
зубами щелкаем от голода и холода.
- Не ври. Я тебя сегодня салатом кормила, а ты еще и пирожки покупал.
Я уже собиралась отказаться от предложения, но вовремя вспомнила о «Фонтане».
- Давай сходим, я тут хочу одно местечко посетить, а одной неудобно.
Похоже, он не ожидал столь легкой победы и воодушевился, но я его тут же приземлила, предупредив, чтобы он ни на что не рассчитывал, и что все расходы мы поделим пополам. Я знала, что Васькин бюджет трещит по швам. Он был в разводе, исправно платил алименты, но бывшая жена требовала еще и еще.
- Только ты уж меня там не позорь. Я расплачусь, а завтра рассчитаемся. – Меня это
вполне устраивало.
Мы встретились у Пяти углов. Я не только назначила встречу в том же месте, что и Алику, но и оделась точно так же. Только в моих глазах светилось не предчувствие счастья, а охотничий азарт. Привычно набрав Генкин номер, я услышала очередную отповедь неведомого автоответчика и, взяв под руку своего кавалера, направилась навстречу новым приключениям.
Фонтан на табло по-прежнему извергал праздничное изобилие. Васька заметил под названием более мелкую надпись: ресторан русской кухни.
- Молодец, патриотично мыслишь, - одобрил он.
Мы разделись и, немного робея, вошли в зал. Там был только один свободный стол,
который мы и поспешили занять. Официанты в красных рубахах с кушаками неслышно сновали по залу. Вскоре один из них появился перед нами и, предложив меню, удалился, дав нам время на размышления. Я принялась его изучать. Цены привели меня в уныние и, посовещавшись, мы выбрали щуку, овощной салат и белое вино.
Я озиралась по сторонам. Заведение было процветающим, но не шикарным. Публика тоже не впечатляла – весьма разношерстная. В любом случае этот ресторан не походил на место тусовки студентов. Значит, девушка пришла сюда с кем-то постарше. И что же здесь могло произойти? Почему она побежала не через главный вход, а через черный? Кстати, где он?
В это время материализовавшийся из воздуха швейцар, который при нашем появлении остался незамеченным, подобострастно кланяясь, проводил элегантного мужчину лет сорока через зал, затем повернул налево. То, что с правой стороны находится кухня, я уже поняла, так как официанты появлялись именно оттуда. Интересно, а что находится слева?
Мы с Васькой потихоньку потягивали вино. Он вспоминал недавнюю поездку в Подмосковье, откуда привозил свой товар. Я слушала его вполуха. Меня занимало совсем другое. Куда направился этот интересный мужчина? Почему оживились официанты, то и дело таская туда подносы?
Сказав, что хочу припудрить носик, я встала из-за стола и направилась, конечно же, налево. Там я увидела узкий коридор. Осторожно по нему передвигаясь, я заметила приоткрытую дверь. За большим, шикарно накрытым столом, сидели люди, вполголоса переговариваясь. Их обслуживали два официанта. Один из них направился к двери. Я продолжила свое движение, как вдруг услышала: «Девушка, вы куда?» Я оглянулась и увидела, что официант обращается ко мне.
- Туалет ищу! Где он тут у вас? – недовольно ответила я.
Он сообщил, что туалет находится совсем с другой стороны. Я и сама об этом
догадывалась. Внезапно по ногам ударила волна холода. Обернувшись, я заметила парня в кожаной куртке, который закрывал за собой дверь на засов.
- Понятно, черный ход обнаружен, - думала я, направляясь в туалет. – Выходит, здесь
имеются и отдельные кабинеты для избранных. Возможно, девушка оказалась случайной свидетельницей чего-то и, почувствовав опасность, бросилась наутек, выбрав для этого черный ход. Но уйти ей не дали. Моя фантазия понеслась галопом.
Васька заказал кофе и мороженое, я машинально все закидывала в себя, не чувствуя никакого удовольствия. На Васькином лице отчетливо читалось разочарование. Хоть я его и предупредила, чтобы ни на что не рассчитывал, но не до такой же степени! Пересиливая себя, я завела светскую беседу. Он немного оттаял и окинул меня одобрительным взглядом, потом предложил заказать еще вина, но мне не терпелось поскорее оказаться дома. Все, что хотела, я уже узнала.
Наш счет перевалил за тысячу. Это было неприятно, так как денег у меня оставалось совсем мало, а до зарплаты было еще пять дней. Последние дни я была расточительной – праздничный ужин, телефонные переговоры, взятка милиционеру, теперь еще ресторан.
- Ничего, еды в холодильнике полно, как-нибудь перекантуюсь, - думала я, все еще
переживая по поводу счета.
Придя домой, я достала бумагу, но не для того, чтобы лить на нее рифмованные слезы. Я собиралась написать детективный рассказ.
*** Сюжет был таким: студентка педагогического университета Алла Пономарева, умница и красавица, знакомится с преуспевающим бизнесменом. Его внешний вид я собиралась списать с мужчины, которого подобострастно сопровождал швейцар. Он приглашает ее в ресторан. Там она случайно видит или слышит то, что для нее не предназначалось. Что именно? Я пока еще не придумала.
Испугавшись, она решает бежать, воспользовавшись черным ходом. Кстати, откуда она о нем знала? Может быть, была здесь не впервые? Если ее убили в самом начале третьего двора, то, возможно, убийца что-то ей кричал и пытался остановить. Когда это ему не удалось, он убил ее. Нет, это никуда не годится. Вряд ли он с ней беседовал. Он просто догнал ее и сунул нож в спину. А Немигающие Глаза все видели.
Судя по тону заметки, милиции об этом неизвестно. Человек у окна все знает о том, что творится в его дворе и решает на этом заработать. Он шантажирует преступника. Кто преступник? Мужчина, который привел девушку в ресторан? Владелец ресторана? Или есть некто третий, который не мог допустить, чтобы его тайна раскрылась? Выбор был велик.
Мне захотелось как-нибудь приплести подозрительную нотариальную контору. Действительно, она располагалась в очень глухом месте, а никакой рекламы себе не делала. Вывеску на подъезде надо рассматривать под микроскопом. На Загородном проспекте никакой дополнительной информации нет. Сегодня утром я специально проверила.
Решив назначить привлекательного мужчину нотариусом, я понеслась дальше. У него с хозяином ресторана какие-то темные делишки. Какие? Скорее всего, это связано с присвоением квартир и другой собственности. Алла подслушала их разговор. Как это ей удалось? Может быть, вышла в туалет, а, вернувшись, задержалась у двери. Охранник, тот парень в кожаной куртке, застает ее за этим занятием и сообщает Хозяину ресторана.
Нет, не годится. В заметке было бы написано, что она была без верхней одежды. Значит, было по-другому. Мне опять захотелось по примеру Ниро Вульфа вытянуть губы трубочкой, чтобы приблизить разгадку. Я так и сделала. Тут же мои мысли продолжили свое скачкообразное движение.
Алла с Геннадием Алексеевичем (я мстительно решила дать отрицательному герою Генкино имя) встречаются в ресторане не впервые. Она в тот день немного задержалась и, не раздеваясь, прошла в отдельный кабинет. Услышав голоса, она остановилась и невольно стала свидетелем тайного разговора, из которого узнала, что представительные бизнесмены были не только мошенниками, но и убийцами, хотя сами оружие в ход не пускали. Для этого имелись специальные люди. Испугавшись, она отпрянула от двери. Услышав шум, из кабинета выскочили говорившие. С ними был и охранник. Алла метнулась к двери.
- Не дай ей уйти, - бросает Хозяин и заталкивает Нотариуса в кабинет.
Итак, Немигающие Глаза шантажирует владельца ресторана, так как в убийце
узнал его охранника. Как он это делает? Звонить с домашнего телефона или с мобильного нельзя. Везде стоят определители номера. Немигающие Глаза, хоть и стар, но может перемещаться самостоятельно. Он звонит из телефона-автомата. У него странный дребезжащий голос, который можно принять за измененный. Впрочем, его действия я решила оставить за кадром.
Преступники нервничают, пытаются вычислить шантажиста. Подозревают работников ресторана, постоянных посетителей. Но ведь никакого шума не было! Они решают, что кто-то мог все видеть из окна, так как в этот двор не выходят двери подъездов и туда никто просто так не заходит. Они исподволь наблюдают за окнами. Немигающие Глаза прячется за тюлевыми шторами, но однажды теряет осторожность, и Охранник, он же убийца, его замечает.
Остальное – дело техники. Охранник, его я решила наградить именем своего брата, проникает в квартиру к алчному старику, тот успевает набрать номер милиции и сказать: «Приезжайте!» ***
Мои герои обретали плоть и кровь. Откуда-то появлялись подробности их жизни, привычки и манера говорить. Я чувствовала себя медиумом, который водит рукой по бумаге, воспроизводя чужие слова.
Я опомнилась только под утро и легла, решив хоть немного поспать перед работой. Весь день я клевала носом, несмотря на мороз.
- Женька, чем ты по ночам занимаешься? – пристал ко мне Васька.
- Читаю и сплю.
Я с нетерпением ждала, когда вернусь домой, предвкушая, как сяду за стол и
продолжу свою работу. Так длилось несколько дней. Наконец, рассказ был закончен. Ресторан из «Фонтана» превратился в «Фейерверк», нотариальная контора из «Доверия» - в «Гарантию». Конкретный адрес я не указывала, но по описанию старого питерского двора можно было понять, что все происходит в центре города.
В концовке я подпустила туману. Охранника убили в квартире старика при задержании, и было непонятно, сумеет ли милиция связать убийство старика с гибелью девушки.
Раз в день, с утра, я звонила Генке, но больше о нем почти не вспоминала. Когда поставила последнюю точку, почувствовала себя опустошенной, и два следующих дня, приходя домой, сразу ложилась спать. На третий день поинтересовалась у Васьки, где бы я могла напечатать несколько страниц.
- Приходи ко мне, у меня есть компьютер и принтер, - любезно предложил он.
- Мне бы хотелось на нейтральной территории.
Он не стал настаивать, видимо вспомнив наш совместный поход в ресторан, и посоветовал зайти в ближайший компьютерный клуб. Теперь после работы я неслась туда. За три вечера я справилась с работой. Электронный редактор любезно подчеркивал мои ошибки, за что я была ему очень признательна.
В свой законный выходной я отправилась в редакцию еженедельника «Криминальное чтиво». Она находилась в конце Галерной улицы, так что добираться туда было очень неудобно. Я потратила на дорогу около часа.
В заставленном и захламленном, сверх всякой меры, офисе находились две женщины. Они сидели в разных концах комнаты и громко переговаривались.
- Что там с Гриневой? – спросила та, что постарше.
-Болеет, высокая температура, так что к завтрашнему дню не успеет, - ответила вторая.
Первая, которую я про себя окрестила Начальницей, тяжело вздохнула:
- А куда Барковский делся?
- Вы же знаете, у него договор со «Спутником криминалиста». Он сейчас для них что-
то пишет. – Вторая тоже вздохнула: – Может, Петракову все-таки напечатаем?
Начальница недовольно дернула плечом:
- Я, конечно, понимаю, что у нас не академическое издание, но опускать планку еще
ниже… Но, наверное, придется. У нас три полосы пустые.
Я кашлянула. Тут дамы, наконец, обратили на меня внимание.
- Девушка, что вы хотели? – спросила Начальница.
- Я рассказ принесла.
Женщины переглянулись.
- Еще одна Петракова явилась, - пробормотала та, что помоложе.
Однако мой рассказ они взяли, и даже в двух видах – на дискете и на бумаге. Я оставила им свои данные.
- Адрес написать? – поинтересовалась я.
- Ни к чему, - ответила Начальница. – Мы рукописи обратно не пересылаем.
Перезвоним, когда определимся с вашим рассказом.
Продолжение следует...