Глава 7
Михаил снова в кабинете у шефа докладывает о происходящем внизу. После смотрит на часы и с удивлением обнаруживает, что стрелки показывают полдень. Четверть суток пролетело, как единый миг.
Через окно по мегафону доносится обращение атакующих к осаждённым:
“Выходить всем с поднятыми руками!” Одновременно слышится обращение и к стрелявшим по “Дому” прекратить огонь. Но его никто не слышит, и стрельба продолжается.
Прибывший офицер докладывает, что в здание парламента через подвал со стороны мэрии просочились десантники, а сдерживать их продвижение приходится, грозя демонстративно автоматами, на самом деле с пустыми рожками. Патронов катастрофически не хватает, и уже были случаи прорыва на 2-й этаж, где приходилось отбивать атаки врукопашную.
С улицы доносится нарастающий шум мотора. Выглянув сбоку в окно, Михаил видит внизу, прямо под окном, БТР. Говорит об этом Ачалову. Генерал приказывает перебраться всему штабу со 2-го этажа на 5-й к Хазбулатову.
Минуя по одному простреливаемые пролёты лестничных маршей, добрались до 5-го этажа. За сейфами, что лежали поперёк коридора, расположилась охрана Руцкого. В небольшом коридорчике без окон, который находился перед большим залом приёмной, за журнальным столиком – Руцкой и Хазбулатов.
Михаил со своими ребятами уселись на стульях напротив охранников. Разговорились. Начальник охраны не без горечи рассказал, что Руцкой уже отдал приказ вынести на улицу белый флаг, но никто не соглашается быть исполнителем этой миссии.
Мишины ребята сдаваться тоже не собирались и, как бы в подтверждение этого, вместе с охраной Руцкого без всякой команды начали выламывать двери запертых кабинетов и оборудовать в них огневые позиции. Михаил им не мешал.
Для выполнения приказа Руцкого нашли офицера из другого подразделения.
Но не прошло и нескольких минут, как снизу сообщили, что вышедшего на улицу с белым флагом парламентёра сразу убили снайперы. Одновременно сообщили и о потерях:
“На улицах, со стороны трёх подъездов, лежат до сорока трупов гражданских людей, в том числе монашки, расстрелянные в передвижной часовне”.
Руцкой опять дублирует свой приказ впустить в здание всех оставленных на улице и внести раненых. Вслед за этим распоряжается ещё раз оповестить по внутреннему радиоселектору и радиостанциям приказ о категорическом запрете ответного огня вне здания. Проследить за выполнением этого приказа посылает офицера из личного приближения.
Потом заходит к себе в кабинет, но постоянно выбегает из него в своём тканевом бронежилете и в камуфляже, на ходу связываясь, то с одним, то с другим по портативному телефону сотовой связи.
Прибывший к нему посыльный доложил, что офицер, посланный им проследить за выполнением его приказа, убит в лестничном проёме снайпером. Александр Владимирович посылает другого офицера, а по телефону в который раз повторяет:
“Черномырдин! Немедленно прекрати огонь!!!”
Ему снова докладывают, что и второй посланный им офицер убит на лестничном проёме.
Одновременно сообщают, что на бронетранспортёрах, которые не реагируют на его призывы прекратить огонь, сидят гражданские лица в кожанках, вооружённые помповыми ружьями.
Эти сообщения вывели Руцкого из равновесия, и он начал материться, на чём свет стоит:
“Ё....е жиды!.. Это всё Боксер со своими головорезами!” Эти слова удивили не только Михаила, ведь мало кто не знал о подноготной самого Александра Владимировича.
Прибыл офицер штаба, который предоставил Ачалову подробную информацию о силах, атакующих защитников Дома Советов. Прочитав депешу, Владислав Алексеевич доложил Руцкому, что на наших семьдесят автоматов с двумя рожками патронов на каждого и пять ручных пулемётов нам противостоят около ста БТРов, до шестидесяти БМД, сорок БМП, пятнадцать БРДМ, не считая различных спецмашин МВД. Количество военнослужащих насчитывается тысячами. Кроме этого, ожидается и подход танков.
На улице отчётливо слышны выстрелы тридцатимиллиметровых пушек БМП. Руцкой зазывает Ачалова к себе в кабинет. Все уже как бы привыкли к обстрелу, сидят молча по своим местам. Стрельба то начинает затихать, то снова нарастает с новой силой.
- Танки, - оповещает офицер, наблюдавший за улицей.
Михаил переходит к окну и сбоку, через жалюзи, смотрит наружу. По набережной и мосту передвигаются пять танков.
Один из них открывает огонь из крупнокалиберного пулемёта.
Неожиданно появившийся Руцкой, почему-то обращаясь не к своей охране, а показав пальцем на Михаила, приказал оповестить все посты,что на “помощь к нам летят вертолёты”, которым необходимо обеспечить приземление на пандус здания Дома Советов.
Михаил посылает трех офицеров выполнять приказ Руцкого, сам оставляет за себя старшего и с радостью отбывает продублировать этот приказ. С опаской проскакивает первый лестничный проём.
На улице - залп танковых орудий. Опять залп, и сверху грохот разрывов снарядов. Здание трясёт, в ушах – ощущение боли. Михаил неожиданно для себя испытывает некоторое смятение и чувствует, как холодок пробегает по всему телу. Какое-то мгновение стоит на месте в оцепенении, ждет, где ударит следующий снаряд. Опять разрыв наверху.
Вдруг среди этого грохота... откуда-то сверху... видимо показалось, но потом яснее и все громче и громче:
...Врагу не сдается наш гордый “Варяг”, пощады никто не желает...
Безоружные депутаты, среди которых и женщины, таким образом отвечают на орудийные залпы с танков.
Чувство страха сразу тает, и Михаил снова полон сил и уверенности. В стрельбе наступает некоторая пауза, но затем вновь возобновляется, видимо, изо всех танков. Снова на какое-то время утихает, и он, пользуясь паузой, пробегает по коридору к первому посту и дальше, к остальным.
...Назад возвращается тем же путем. Где-то в коридоре включен радиотранслятор, и слышно обращение к защитникам парламента:
- Товарищи! К нам на помощь идут вертолёты! По вертолётам не стрелять!
Когда же подошел к штабу, получили и радиосообщение:
- Вертолёты уже в небе Москвы и скоро будут у Дома Советов. По всему этажу слышатся ликование, радостные крики:
“Ура!!! Наши!!! “ Михаил - уже у окна. Танки молчат. Вокруг них толпятся какие-то люди.
А вот и небесные соколы!.. Первые два вертолёта в полном боевом. Танки разворачиваются к “Дому” задом, очевидно, по приказу сверху в буквальном смысле этого слова.
“Понятно, - думает Михаил. - Подвесные блоки с ракетами - весомый аргумент для переговоров.
Достаточно одного захода- и эти железные “чудища” будут гореть, как спичечные коробки”.
Вертолёты делают вираж и уходят, за ними то же самое проделывает другая пара. Радисты сообщают, что танки окружены плотными кольцами гражданских лиц, и вертолётчики не желают стрелять в них...
Какое-то время стоит тишина.
Вдруг – ожесточённая стрельба в коридоре и также неожиданно стихает. Прибывший посыльный докладывает, что со стороны двадцатогого подъезда пресечена попытка прорыва внутрь здания, но среди наших есть раненые.
Михаил продолжает наблюдать в окно. Вертолеты, не сделав ни единого выстрела, уходят от Белого дома, и танки, опять развернувшись пушками к зданию, заняли боевые позиции.
С коридора Михаилу сообщили, что его ждёт какой-то офицер. Это был знакомый - земляк из Тираспольского спецназа “Дельфин”. Он рассказал, что одного из тех солдат, что самовольно покинули свою военно-строительную часть и пришли на защиту Дома Советов, недавно забрал отец и вывел отсюда во время короткой передышки между обстрелами. Другой солдатик получил ранение и нуждается в квалифицированной медицинской помощи. Третий, их командир, убит. В целом, все они держатся молодцами. Сотник Морозов уже трижды ранен.
С докладом к Ачалову прибыл офицер, ответственный за поддержку связи с армейскими подразделениями. Из его слов стало ясно что армия не поддержала защитников законного парламента, и более того- некоторые офицеры, отбывшие на переговоры по воинским частям, были там задержаны.
Танки не стреляют, слышны лишь автоматные очереди где-то в районе двадцатого и восьмого подъездов.
С жёлтого броневика, с мегафоном вместо пушки, чётко слышны призывы к защитникам выходить и сдаваться.
Михаил опять смотрит в окно. Видны несколько человек, идущих из “Дома” с поднятыми руками.
По рации идут сообщения с верхних этажей о возникшем пожаре, который тушить нечем, и некоторые группы людей оказались отрезанными огнём от выходов с этажей.
Снизу сообщают, что в подвал здания через два подземных въезда для подвоза на кухню продуктов ворвались десантники 119-го полка, которые ещё утром шли на помощь защитникам, но всем офицерам этого полка Ельцин лично пообещал квартиры вне очереди, и они уже заняли цокольный этаж Дома Советов.
Михаил заходит в кабинет, где временно разместили штаб Ачалова, узнать, какие будут дальнейшие указания.
На одной из частот радиостанции, лежащей на столе, слышны обращения к защитникам Белого дома выходить и сдаваться. На другой - дублируют приказы командования атакующих: “Уничтожать всех! Пленных не брать…”
С Ачаловым ведут разговор прибывшие час назад к нему какие-то незнакомые Михаилу люди, уговаривают его уйти с ними, пока ещё есть возможность обеспечить для него беспрепятственный выход...
Владислав Алексеевич, выслушав их, встал, опираясь на свой самодельный костыль из спинки стула, и сказал своё последнее слово: у него не хватит совести бросить в такое время депутатов. Посетители ушли.
В кабинет вошёл посыльный с улицы. Свой доклад он начал с рассказа, как один из БТРов подошёл сбоку к Горбатому мосту и из крупнокалиберного пулемёта расстрелял тех, кто прятался от обстрела под мостом...
Несколько человек с баррикад пытались отбиться бутылками с бензином, но поджечь ни один БТР не удалось...
Следующим докладывал посыльный от начальника штаба полка особого назначения, который дислоцировался в подземном бункере, так как совсем не имел оружия. Начальник штаба устами этого посыльного доложил, что весь личный состав организованно выведен из бункера в здание Белого дома. На одеялах вынесены все раненые.
Когда посыльный вышел, Владислав Алексеевич приказал Михаилу сформировать группу для прорыва из “Белого” в город с документами штаба.
Выйдя из кабинета, Михаил понял, что его ребята окончательно решили не сдаваться, и молча набивали автоматные магазины патронами, которыми подзапаслись у охраны Руцкого. Потом они рассказали, что, по последнему донесению, Антона методично избивают, чередуя пытками целлофановым мешком, смакуя, как тело того корчится в судорогах.
После того, как группа добровольцев была сформирована, Михаил передал свои ордена и орденские книжки командиру группы. Тот пообещал, что если хоть кто-то из них прорвётся, то передаст всё это жене Михаила.
Прибывший снизу посыльный доложил, что от атакующих их парашютистов прибыл для переговоров с Ачаловым офицер в звании капитана, который выдвигает предложение сдаться под его ответственность. При этом посыльный добавляет, что капитан сильно пьян.
Михаил посылает одного из своих ребят разобраться с капитаном, сам спешит за Ачаловым, опиравшимся на свой самодельный костыль и решившим лично проводить группу добровольцев до пятого подъезда. Стрельба возобновляется с новой силой. Дальше группа двинулась по коридору к двадцать четвертому подъезду. Оттуда было ближе всего к колодцу подземного коллектора.