..........
Безумный народ, ты чешешься в страхе,
ТЫ лижешься в страсти, ты грезишь войной,
С серебренной ложкой, рожденный в рубахе,
Космический ветер, и мусор земной.
Бескрайнее тело, зачахшие души,
Постылая карма, быть кормом червей,
В эфире и вне, на море и суше,
Нет места тебе, и нет воли твоей.
Ты проданный в рабство, своею утробой.
Жиреющий цезарь, лелеющий плоть,
Но с рабской душою, покрытою робой,
Готовой, по взмаху терзать и колоть.
Ты скоро падешь, обреченный быть мертвым.
Живущий на ядах, утратишь свой яд,
Кого не убил ты намереньем твердым,
Сразятся с тираном, тебя умертвят.
Прости себя если, ты жаждешь прощенья,
Стреляй и руби, если жаждешь войны.
Все дни сочтены, и у Бога терпенья,
Смотреть как ты просишь прощенья вины.
Задушен палач, и разорваны цепи,
И только лишь клетка в твоей голове,
Тебе не дает, в лес, пустыни и степи,
Разрушить бетон, прикоснуться к траве.
На чаше весов, абсолютная правда,
Эфир искупленья, и приторный грех.
Настанет день света, великая жатва.
И чаша добра поднимается вверх...
………
Умер Летов, Летова нет.
Каждый уходит природоризонно.
Летов философ и Летов поэт,
Умерли разом, синхронно.
…..
В каждом теле колбасный фарш.
Давайте мертвых варить к обеду,
Здравствуй мир разноцветный наш.
Чистый во вторник, засраный в среду.
К чему пропадает такой товар.
В каждом покойном филе, колбасы,
Сытость тебе, а ему навар,
Не робщут голодных массы..
Голод мгновенно сойдет на нет,
Вон сколько гибнет нашего брата.
Сотни счастливых грядущих лет.
Вкусно, не жестковата!
Толстые дети колбасный торт,
Дружно жуют распуская слюни,
В мае пошел совершил аборт,
Съел колбасу в июне!
Дедушка пухлый, свиной десерт,
Беленькой ложкой в кровавой каше,
Ест, и его не пугает смерть.
Смерть его кормит даже.
Больше не станем животных шкур.
Скучных цветов примерять мы лисьих.
В моду войдет, с кожи ног ажур,
А не наряды крысьи.
Умер твой друг из него штаны,
Смело пошей, и гуляй в припрыжку,
И после смерти вы с ним верны.
Плащ из него под мышку!
Больше не станет не зла не бед.
Мир победит нищету и голод.
Тот кто умрет, даст тебе обед.
Кожей согреет в холод.
Жрите друг друга друзья скорей,
Сфинкстера складки расправив кожи.
Русский, Китаец, Грузин Еврей
Станете все похожи.
…………
Как много Фюреров веселых,
Вселенной плоть напополам,
Лежат остатки тут и там,
Созревших и еще зеленых,
И озабоченно влюбленных,
В идеи что приносят нам!
И я стремлюсь от верха к низу,
Туда где вафельный кусок,
Но черный пистолет в висок,
Не даст развеется капризу,
И на тот свет бесплатно визу.
В квартире из шести досок.
Там слабым места нет и боле,
Туда не назначают мест,
Ты превозносишь свой протест,
Себе желая лучшей доли,
Последний колос в снежном поле,
Где на тебе поставлен крест.
Любые паузы и звуки,
Летят из исхудавших рук,
И музыкант последний звук,
Крадет в свои больные руки,
Взамен имея только муки
Поэту вышел лучший друг.
А мы с тобой еще далече,
От тех кто может так терпеть,
Мы не способные и впредь,
Болеем но при этом лечим,
Не Пушкин, что потушит свечи,
И даст закату догореть...
………..
Атомная война, прекрасный цветок земли,
Ядерная зима, несколько лет без неба,
Ослепли глаза, но руки тебя вели,
Ты ел пластилин, разложившихся тел... как мякоть хлеба.
В прошлом мы совершали ошибки, но больше не будет нас,
И наши грехи сгниют с последним из павших,
Последний живущий, безумец лишенный глаз,
Не учит других и отныне не слушает старших.
В его голове перезвон фиолетовой тьмы,
Он помнит огонь, и пляски горящего мира.
Он рвет свое тело и хочет сбежать из тюрьмы,
Он лепит из крови богов, он ваяет кумира.
Когда замолкает вой ветра, среди тишины,
Последний бегущий в обуглено черной вселенной,
Он молится, режет себя и кровь со спины,
Вливается в часть уравнений, своей переменной.
Безумец не спит и согнувшись горбатой дугой,
В синеющий сырости камня, средь отблеска молний,
Он знаки рисует изодранной, тощей рукой,
Но хочет уснуть, обреченный, последний невольный.
Кровавый рассвет отзовется, безмолвием мертвых.
Последний герой победивший в сражение рас.
Он плачет свернувшись на камнях, холодных и твердых.
Последний из звуков, издавший последний из нас
……………..
В поисках рая сегодня и завтра.
Все безнадежно, бессмысленно, затхла.
Я говорю что люблю, и стою.
НА этом. А сам придаю.
Может быть места не стало в раю.
Но душу продажно-больную мою.
Скрывая от глаз, не скрываю от Бога.
А в ад или в рай убегает дорога,
Мы скоро узнаем, осталось немного,
И кто то с небес с упованьем но строго.
Глядит на грехи закрывая лицо.
И время сжимает в кольцо.
Как можно искать вдохновенье в порнухе,
А я так ищу и у розовой шлюхи.
Сжимаются вены от страха стареть.
И я обещаю отныне и впредь.
Не делать греха и желая терпеть.
Мне пальцем грозит черно-белая смерть.
Которую я принимаю за образ,
Того кто не верит в болезни и возраст.
Я газ выжимаю, а надо бы тормоз.
Мне кажется рано, а может быть поздно.
Все времени меньше явится святым.
Становится в днях, прогарающих в дым.
…………..
О вопросе просветления Ленина бы спросил я,
Строго брови схмурив отметил бы вождь,
Если для просветления масс, насилия,
Нужно, приколачивай пулей, сади на нож.
Спросил бы у Аллаха я вопрос такой же,
Сидя на вышитом ковре, ответил Он.
Желания эмоции воздерживай, к себе строже,
Относись, и молись как века испокон.
У Нео растворенного в мире компьютерном,
Слитым сознанием, по сети разбрызганного,
Спросил, и ответил мне, кибершутером,
Словно бы, сражайся веря в избранного.
У Христа я спрашивал, Бога истинного
Надо бы что бы для просветления,
Люби ближнего как себя самого,
Отвечал, да на все возымей терпение.
У Барак Абамы спрашивал вопрос это же
Но не смог докричаться, до лика черного,
Возле порога дома белого, еще уже,
Дали люля сикьюрити, твердого.
У Медведева с Путиным спрашивал,
К просветленью дорожка б узкая.
Смех обоих их аж подкашивал :
«Ты ж ленивое быдло Русское!!!»
У Будды как казалось мудрого самого,
Спросил, божества во все влюбленного,
Отвечал на загадки вопроса старого:
« Во вселенной нету не просветленного! »
Целый день ходил я да все выпрашивал,
На конец у себя спросил, задумался.
И до сна тишину сам в себе вынашивал.
Потому что давно и в гавно запутался. ;
Харе Кришна! Харе Рама!
…………
……………
А сосед мой педераст, преставал ко мне у двери.
На площадке межквартирной, в ухо пряности дышал.
И не знал я как отбиться, пацифист в своей я вере.
«Извините, я нормальный» - промычал и убежал.
А потом весь день казалось, что он сзади все подходит.
И в автобусе публичном жопой к стенке я стоял.
Прикрывая свой проход, проходил в людском проходе.
Страх какой то не знакомый, мое что-то обуял.
А жена его бухгалтер, свалит как в командировку,
Он детей отправит к маме, педераста приведет.
Голову закрыв подушкой, в мою бедную головку,
Все являются кошмары, как он там его е….
Все мне кажется как будто, это я на старой койке,
И наручником пристегнут, запрокинув чресла вверх.
Запах приторный такой, как в запущенной помойке.
И что там наверно 30, может быть, что даже сверх.
По ночам почти не сплю я, да и днем совсем не спится.
На работе словно зомби, в монитор сижу мычу.
Может есть от них молитвы, да не верится молиться.
Бог хотел б, давно избавил, Богу это по плечу.
А как встретится он мне, улыбается ехидно.
То мигает правым глазом, а то томно так: «Привет»
И мне вроде ж ничего, а зачем то так обидно.
Будто я уже имел с ним, неприличный тет-а-тет.
Чтобы это поскорее прекратить, мои мученья.
Сбросить тяжкие намеки, словно топящий балласт.
Постучусь к нему я сам, и на жопу приключенья,
Отыщу пойду пожалуй. Один рас не педераст.
……….
Утро, родная окраина. Пока, до встречи.
Выхожу. Спокоен, Еще не вечер,
Ведь вечером мне такому задохлику,
Даже не пухлику, а кости да кожа,
Короче по рожи, огребу стопудова,
Если вечером выйду из дома.
Но вроде бы утро, и будто,
гопники в восемь спят,
Не сидят, на лавках, ногами
А потом накурившись, нажбанившись сами,
Сядут и вытрут, короче уйдут под утро,
И таким как я хотя бы можно пойти к товарищу,
Который дрищу, такому как я с ноги не тыщь!
Так сам же дрищь.
У него предки свалили на дачу, не взяли его. Одного,
Оставили. Сплавили, Интернет террору, чтобы купатца,
Нажратца, трахатца, и вроде на огороде, капатца,
Ну а с него там толк, судите сами, он тяпку двумя руками,
Еле еле, пять метров пронес упал. Ну вот! Короче он-лайн задрот.
Ну и я свой комп, по деталям, чтоб гопники не отобрали,
К нему перенес, за три дня. Чтоб рядом плечом к плечу, сидючи.
Мочить, по реальному и как нить читить, ходить по рейдам,
К апгрейдам, штанов… В общем план был таков.
Почти что бегу. От страха в штаны подпускаю. Взираю.
На всякое то, что по виду, шпану на помнит. И я умыкну.
На встречу мне бабка, с авоськой кормящая птиц и кот без яиц.
Который сидит. В авоське, и без интереса, о яйцах махнатых жалея,
Глядит на пернатых.
А я, окрестности зыря двора, где всякая там детвора.
Ковыряет песок. И собачьи какахи. Вот бабка и птахи.
Уже пре домной, как слепой. Налетаю на бабку, сбивая кота, и падая та,
Распугавшая птиц, раскатит ей купленных десять яиц.
Обидно что так. Я нормально, онлайно батальный. Лояльный.
Предельно учен, и по физике с химией лишь пятаки и в штыки.
Я воспринимаю не логику, пьянки , катание с горки. А тут как балда,
А ладно успеть бы до рейда.
…………
У Брюс Виллиса с мышцами киноактера правильного,
У Шварценеггера с мышцами Бога алимпского, я,
Спрашивал, от волненья потея и привкуса щавельного,
Поведайте, что есть небесная астрология.
Почему под звездами выстроено хитростно,
Так что в принципе вроде бы пахнет логикой,
А наделе словно в компьютере вирусном,
Файлы с файлами делятся секс аэробикой.
………
Любовь дана только раз
Ее не опишешь словами
Я верю вы видите, знаете сами,
Как можно запутаться в пышности фраз,
Ветер дорог, эмоции чувства,
Стремящейся в даль, о что тебе жаль,
Ты ответишь любовью, лишь только ужаль,
Душа, где все время полно но пусто,
Пришедший к свободе, ты медлишь и ждешь,
Печальная участь того кто боится,
Ты вспомни, что жизнь это синяя птица,
Та что улетает, уже не вернешь,
Прощай на всегда, и что в этом слове,
Единая вера в возможности встреч,
Ты можешь сказать, но не можешь увлечь,
В подвешенном счастье, над дверью в подкове,
Запомни, мой друг, это просто печаль,
Желание мыслить, и быть чем то большим,
Я знаю ты тоже мечтаешь чтоб дольше,
Тянулось все то, чего станетца жаль.
Сегодня мы верим, и светлая вера,
Как праздник надежды, но между людьми,
Люби и с любовью умри но живи,
В том мире где счастье, эфир и химера,
Способность любить не дана только раз,
Нарушив ее, не познаешь привычку,
И словно в замке, повернув перемычку,
Не скроешь навеки от собственных глаз.
Но все таки верь, в свой чарующий путь,
Который с тобою до жизни и после,
Ты Бога пройдешь отдаления возле,
И снова вернешься, чтоб это вернуть.
……..
В городе снова весна,
Что-то кого-то снова не греет,
Может быть осень пришла,
Люди разделись и стали смелее,
Может быть это июнь,
Солнце скользит по глазам прохожих
Может быть сядь и дунь,
Чтобы все это увидеть тоже.
Птицы взлетают вверх,
Черви копают компост пометный,
А мы посредине всех,
Дымим эликсир полетный.
Бабушка красит дверь,
Вдыхает краску, ругает Ваську,
Васька в дверную щель,
Лезет отдать ей кошачью ласку.
Девочки пьют портвейн,
Но девочки ищут чего покрепче,
А это любовь поверь,
Та что портвейна и водки терпче.
Я наблюдаю мир,
Я наблюваю в желтый тазик,
Радио командир,
Заклинил на альфа и бета фазе
И замолчал эфир,
Вторя немым, абсолютным сутрам,
Но этот прекрасный мир,
Я, как и ты не узнаем утром.
………
прежние заслуги дерьмо,
новые заслуги война с собой.
кто то умер этой зимой.
на помойке стоит его тремо.
старое зеркало, стопка журналов "дети"
фото альбом раскидало на весь квартал
и топчут лица ногами, в черно-белом и охристом цвете.
давит фигуры прошлого обутый резиной метал.
школьники громко смеются, над худым незнакомым мальчиком.
что обнимая собаку глядит приподняв глаза.
может он стал космонавтом, может районным сварщиком,
и помнил свою дворнягу, что часто его лизал.
а в дом где недавно умерший, въехали новые жители.
с противно-визгливым пуделем и черным большим котом.
того что из дома вынесли, они никогда не видели.
а если когда то видели, забыли давно о том.
последнее что осталось бы, недолгой но жило б памятью.
сожгут завтра утром дворники, сегодня у них загул.
Судьба не болеет папертью, и не обладает памятью.
лишь ветер несет картинкою, туда куда сам подул.
………
Молодые не покинут тела.
Смерть не вцепится костлявой рукой.
И дорога что до смерти вела.
Не свернет оставаясь прямой.
……………
я ненавижу способ влюбляться,
встречаться, ****ься, стараться, баяться,
Но к людям обязан всегда возвращаться,
Уставший бороться, уставший стараться.
ЯЯЯааа! призираю женщин!
ЯЯЯааа! ненавижу мужчин.
меня, раздражают вещи!
И я. остаюсь один.
пошлое, липкое, телеведущее.
Потом пропахшее спермой блюющее.
нам предлагают конечно же лучшее.
Чтоб доказать мы дерьмо вопиющее.
тыыы! обожаешь тряпки!
тыыы! прибит к сапогу.
лица, но лица тяпки.
И тыыы! в их модном кругу.
модное слово, с накрученным образом,
Не при совке, но с единственным лозунгом.
И лишь тупее становятся с возрастом.
Чтоб быть зарытым, в заранее сотканном.
мыыы! так похожи на яйца.
мыыы! круглы и хрупки.
Больше всего, мы привыкли боятся.
треснуть и показать желтки!
мыыы! носим разные маски!
нааасочиняли имен,
мы потеем в бешенной пляски.
треснет грим и запахнет гнильем.
………
Страна мудаков с кишечной заботой,
Даже друзья придают со смехом,
С жаждой крови и дикой рвотой,
Я борюсь с переменным успехом.
Здесь никогда не настанет лучше,
Все научились не видеть плечи.
И в слепой кишке, человеческой гущи.
Глядеть как и надо, всецело нечем.
Я не пойму от чего так стало,
Что даже лучшие верят в деньги.
Лица и мозг покрывает сало,
Души и мысли лицом у стенки.
Жадность порок, но не самый страшный,
Старость не грех, но теперь страшнее,
Каждый боится! Представьте каждый,
Что будет с теми кто постарее,
Сила привыкла стоять на слабых,
Похоть привыкла, жиреть за бабки.
В этой стране причитаний бабьих,
Если ты против, шесть стен и тапки.
Выбора нету весь мир как лужа.
Сохнущий пар посреди пустыни,
Верится слабо, но станет хуже,
Тело развалится, мозг остынет
Я закрываю глаза руками,
Жмурюсь с реальным не видя связи,
Бог мой! Я вечно останусь с вами,
Хуже дерьма, бесполезней грязи.
….
План Б это путин, внимательно люди,
Ведь скоро не будет не смерти не войн,
Никто не осудит, и вечность забудет,
И райскою станет, что было земной.
Нацисты и негры, обнимут друг друга,
Китайцы отпустят, свободный Тибет,
Все зло испугавшись, умрет от испуга.
Рассеются тучи и выглянет свет!
Сам Господи Боже, изменит прописке,
Зачем рай небесный, когда есть земной.
Из рая и ада родных наших близких,
Не станет судить и отпустит домой.
Мы вместе построим счастливое завтра,
Освоим всем миром пространства небес.
Мы клятву дадим, эта вечная клятва.
Духовный прогресс и телесный прогресс.
……..
смерть ближе чем жизнь,
Жизнь это только повод,
Жизнь ближе чем смерть,
Смерть больше чем холод.
Страх меньше чем жизнь,
Вечность не дальше солнца,
Нас не хотят убить,
Хотят научить бороться.
………
Средь раскатов боевой стрельбы,
Заслужи смерть война, война.
От пугающе потных рук, убегай!
Женщины свесив прелести вниз.
Тебя соблазняют знойно!
Но похоть стекается гнойно, знай!