Всеслав: Н. Н. Ильин, зная позицию П. Голубовского, тем не менее, возвращает всю научную полемику к тому, что Святополк и его тройка - всего лишь пешки в руках Болеслава. Таким образом, он признает отсутствие организаторских и военных талантов за Святополком и оставляет его «марионеткой» в руках известного кукловода. Ему и риторика Ярослава Мудрого была в унисон:
«Болеслав Мешкович -это кто? Все время говорили, что он бывший «Брата и партнёра Священной Римской империи», потом бывший кто-то еще. Сейчас он бывший кто? Я Болеслава Мешковича знаю давно. Он неуемный и неугомонный человек, он всегда кого-то назначает и кого-то свергает. Пусть трудится. Вообще, это неплохо. Знаете про рыб всяких, которые чтобы одни не дремали, другие должны их тревожить. Вообще, неплохо, если он чего-то будет выискивать такое, чего мы делаем неправильно, и предъявлять общественности, мы ему должны быть только благодарны, потому что это должно корректировать наше собственное поведение, неплохо. Он человек неглупый, может, чего и накопает.»
Хотя по мне-так свита делает короля и важна не только сама личность-сколько силы-которые ее поддерживают и приводят к власти. Говорить о достижениях или неудачах-приписывая их конкретным деятелям будь то Святополк или Болеслав, тоже –большая погрешность. «Обывателю свойственны две крайности, часто совмещающиеся при игнорировании логики: фатализм и волюнтаризм. Он считает, что либо все происшедшее было неизбежно, либо оно произошло благодаря доброй или злой воле тех или иных деятелей. Первый вариант удобен потому, что он избавляет от необходимости думать и искать причинно-следственные связи, второй — потому, что он дает разгуляться чувствам и заменить анализ симпатиями или антипатиями». Ну не принимаем мы душой Болеслава за интервенцию- и ищем до крови в ноздрях «польский след»- хотя-там чисто «русский дух, там Русью пахнет!». Не принимаем мы Святополка- как проигравшую сторону. Да еще и сошедшего с политического небосклона- да и еще и по известной следственной привычке «списать все грехи на мертвого»- и неуклонно этому следуем. «Ясно, что истинный преступник скрыт от суда истории, а деяния его приписаны тому, кто не умел защищаться от клеветы и, видимо, даже не предполагал, что его можно в чем-то обвинить».
Лесь: А это все потому, что в отечественной историографии все чаще делается упор на некую «виновность» Болеслава в обострении противоречий на Руси. Призвали «варягов». А Болеслав не варяг- он поляк! И ситуация уже не та- привыкли сами управляться и не принимаем влияние извне. Хотя по мере углубления накопления знаний о нем самом эта мысль проводится все настойчивее. Дело в том, что в правление Болеслава не было желанного мира между польской феодальной знатью и церковной иерархией. Духовная знать отвоевывала себе все новые привилегии и искала наиболее выгодные ей ориентации на Рим и Византию, где разгоралась борьба за сферы влияния. Болеслав занял определенную позицию в этом вопросе, заигрывал с обоими центрами, что и давало повод для вывода о его приобщении к этому делу Святополка, который стал втянут в орбиту дел родственного ему «дома».
Однако ничего необычного в поступках Болеслава нет. Так действовали все правители славянского мира, начиная от болгарского царя Бориса и кончая Великим князем киевским Владимиром. Болеслав же, формируя польскую государственность, пытался определить церкви конкретное место в системе государственного аппарата и заставил церковную иерархию выполнять начертанные правителем задачи, даже вопреки предписаниям Рима. Так, польские епископы приняли участие в коронации Болеслава, проигнорировав мнение папы. Кроме того, отдельные действия Болеслава позволяют взять под сомнение его личную привязанность к христианству вообще. Намеки на неординарное отношение польского правителя к христианству находим в Патерике Киево-Печерского монастыря, в одновременной отправке посольства из Киева в Константинополь и Рим, в известиях о преследовании им черноризцев и епископов в Польше, об антихристианских восстаниях там.