В далекие школьные годы Платон Степанович слыл неплохим знатоком математики. Особенно ему нравилась геометрия с ее хитроумными чертежами всевозможных фигур – треугольники, ромбы, трапеции, – углы которых рассекали биссектрисы, на стороны вдруг падали перпендикуляры…
Со временем бывший участник городских и районных олимпиад вынужден был признать – математика забывается. Особенно если ты занят иным, не имеющим отношения к косинусам и логарифмам делом.
Всю свою жизнь Платон Степанович проработал шофером, хотя вполне мог бы быть инженером. Как-то не сложилось. Да он и не стремился.
Выйдя на пенсию, Платон Степанович окончательно понял, что квадратные уравнения и извлечение корня – безвозвратно ушедшие для него понятия. Доступными остались разве что сложение, вычитание, умножение… Одним словом, математика вдруг скукожилась до размеров исключительно арифметики.
Однажды погожим морозным деньком, прогуливаясь вдоль недавно выросшего коттеджного поселка, Платон Степанович ощутил определенное негодование, вызванное своей пока еще окончательно не утраченной страстью к арифметическим действиям.
Собственно, его, человека неравнодушного и болезненно реагирующего на любые проявления несправедливости, давно «колбасило» от неуемной жадности отдельных представителей общества. Которые непостижимым образом при официальной зарплате с гулькин нос умудрялись выделывать такие номера…
В тот ясный зимний день пытливый ум пенсионера прямо-таки сам по себе занялся арифметикой. Он, к примеру, перемножал стоимость одной сотни силикатного кирпича на то его количество, которое было необходимо для строительства двух-, а потом и трехэтажных дворцов в псевдосредневековом стиле, с башнями, с барно-коктейльными пристройками, с банногаражными комплексами. Их в этом поселке было множество.
Платон Степанович, сам того не замечая, подсчитывал, в какие суммы выливалось остекление, бетонирование, очерепичивание…
Сравнение полученного результата с возможной зарплатой собственников просто обескураживало пенсионера. Как минимум на строительство большинства коттеджей должны были быть притянуты средства десяти–пятнадцати дольщиков, полжизни трудившихся экскаваторщиками на горнорудном карьере. Надо полагать, именно оттуда, из карьера, доставлялась экзотической расцветки тротуарная плитка, которой в некоторых дворах было вымощено все что только можно. В одном месте даже ближайшие подступы к огромной, почти как однокомнатная квартира, собачьей будке.
Мозг Платона Степановича от полного переутомления и даже возможного кровоизлияния спас сосед, тоже пенсионер, тянувший санки с раскрасневшимся от мороза внуком.
Мужчины поздоровались, перекинулись несколькими фразами по поводу великолепной погоды. Платону Степановичу и полегчало.
И все-таки он не выдержал и с присущей всякому математику прямотой кивнул в сторону коттеджей:
– Ну как такое может быть?! Человек с небольшой зарплатой возводит бунгало космической стоимости…
– Не будь наивным человеком, Платон Степанович, – младенчески улыбнулся сосед. – Про космос я ж тебе рассказывать не буду. Сам все знаешь. Как и про щедрую руку дающего, и про цепкую руку берущего… Смотри лучше, какие красивые нынче закаты.
Солнце и в самом деле уже заканчивало свой дневной путь, Платон Степанович тоже повернул домой.