Медвежатник. рассказ

Николай Меркулов
МЕДВЕЖАТНИК.


               

Ещё с глубокой осени Василий, в очередной раз обходя тайгу, по только одному ему приметным тропам, а иногда и по своим особым засечкам на деревьях, заприметил большой лиственный завал с находившейся под ним глубокой ямой, заросшей густым мягким мхом.
- Хорошее место, глухое и тихое. Не может быть, чтоб на зиму не заняли,- подумал он тогда.
Василий шёл уверенным шагом человека, знающего, куда и зачем идёт. Он шёл по свежему снегу на коротких широких охотничьих лыжах, обтянутых «камусом»,  выделанным из маральих ножек.
День выдался не очень морозным, хотя на дворе и был декабрь месяц. От быстрой ходьбы Василий даже немного вспотел. На ходу снял самим же красиво сшитые новые  рукавицы - шубенки. Шагая немного помедленнее, достал из левого кармана армейского бушлата кисет, вышитый ещё невестой, а ныне молодой женой. Так же не спеша, из этого же кармана вынул и сложенную гармошкой газету, коробок со спичками. 
Привычными движениями пальцев свернул самокрутку. Не спеша, с удовольствием закурил, выпустив изо рта в воздух несколько колец густого сизого дыма. Самосад был настолько крепок, что у Василия сразу же перехватило дыхание. Он сильно закашлялся, смахивая выступившие на глазах слёзы.
Привычным движением руки поправил широкий пояс, на котором висел большой охотничьим ножом в ножнах. Удобнее уложил  на спине висевший через плечо кавалерийский карабин и, продолжая курить, думал о чём-то своём.
На востоке, в начинающем чуть брезжить рассвете, осталась его деревушка.
Свой ранний выход из дома Василий хорошо рассчитал по времени. Он знал, что до рассвета пройдёт известные  ему кустарники и перелески, углубится в знакомые с детства лесные массивы. Он очень сильно любил этот лес, потому что, собственно, вырос вместе с ним. Здесь он знал каждый кустик, каждое дерево и деревце. Иногда он даже мог угадать, каким и где вырастет травянистый массив. Он научился хорошо разбираться в лекарственных растениях.
Ему сильно нравился  этот красивый переход природы от малого кустарника до могучих, в два обхвата, некоторых с выгоревшей  у комля сердцевиной, лиственниц.  В скупых кронах этих гигантов чаще всего весной вили себе гнёзда орлы. Именно у подножия многих деревьев чаще всего можно было встретить множество костей, а иногда и целые скелеты различных мелких птиц и даже животных.
Постепенно лиственницы, вперемешку с крупным кустарником, берёзами и осинами переходили в прекрасный сосновый лес, с попадающимися местами массивами кедрача. Эта вечно зелёная лаборатория чистого воздуха постоянно будоражила сознание Василия и манила, манила к себе со своей загадочной и неповторимой  своеобразной музыкальной симфонией шумового оркестра. И эта музыка была на грани   неизведанного, таинственного, магически чарующего волшебства, граничащего, немного даже со страхом перед  царствующим  могуществом таёжного властелина.
В зимнее время  музыка имела свои характерные звуки, предостерегающие, как бы говорящие, что в это время года здесь не далеко и до беды.
Подойдя к тёмной стене леса, накурившись и бросив окурок в снег, Василий ещё раз оглянулся назад и, нахлобучив на голове плотнее шапку-ушанку, смело вошёл в лес. На этот раз собак с собой он не взял, так как решил сходить «по-тихому».
До отмеченного лесного завала было километров восемнадцать - двадцать и сходить до него в один день туда и обратно было не  лёгкой задачей. Василий торопился. Темноты он не боялся, зная, что человека, хорошо знающего тайгу, она не обидит.
К месту Василий добрался   до обеда. Осторожно, вначале издали, обошёл вокруг валёжника и только по одному ему известным признакам понял, что под «завалом» берлога, и не пустая.
Отойдя от берлоги с километр, остановился у поваленной ветром лиственницы. Немного передохнул. Всухомятку перекусил. Быстро закурил и уже знакомой дорогой резво побежал назад, показывая природе свою молодецкую удаль.
За свои тридцать лет жизни он уже шесть раз выходил на медведя один на один. Не все поединки были удачными, но это ни сколько не смущало его. Наоборот со всё  более непреодолимым задором и азартом он вступал в схватку с медведем, пробуя свои сноровку, ловкость и, конечно же - силу, которой его наградили родители и матушка -  природа. Это было для него всем его смыслом сегодняшней жизни.
 Это был спорт. Пусть кровавый, граничащий со смертью, но – спорт. Василий не был кровожадным, но он любил жизнь и любил пьедестал. Он был первым охотником  в своем родном крае. Он был не просто первым. Он был лучшим.
Своего первого медведя Василий посадил на рогатину в двадцать два года так ловко, что даже видавшие всякое охотники, были сильно удивлены. Они видели, как он смело «перехватил» медведя, идущего прямо на пожилого стрелка, споткнувшегося в глубоком снегу. Тогда Василий в прыжке, вложив в него всю свою молодую энергию, одним взмахом всадил в грудь матёрого зверя, которого потревожили среди зимы непрошенные гости, добротный охотничий нож.
И если бы не Василий, кто знает, чем бы закончилась эта охота для пожилого кормильца большой деревенской семьи, который ещё долго не мог подняться на ноги, видя перед собой оскал острых клыков умирающего зверя.
 Вернувшись живым  с Великой Отечественной, разгромив японцев, Василий стал победителем. С той поры к нему и пришла эта задорная мысль – никому и никогда больше не уступать первенства ни в чём.
Риск и азарт навсегда победили в нём страх, и на медведя он ходил всегда один.
Вот и сейчас, добравшись до деревни, уже в темноте он быстро разыскав глазами свою незатейливую избёнку, прибавил шагу.
Похлебав деревенского жирного мясного борща, поданного взволнованной молодой женой из-за долгого отсутствия мужа, прилег на самодельную широкую лавку немного отдохнуть.
Через час с небольшим,  как ни в чём ни бывало, Василий стал собирать в дорогу свои нехитрые охотничьи пожитки. Заново осмотрел лыжи, проверив  крепления. Вынес их на улицу. Сложил всё необходимое в тайге в самодельный рюкзак. Наведя тщательную ревизию  ножам и карабину, приступил к осмотру собачьих поводков.
 Покончив со сборами, на ночь хорошо покормил собак и, поговорив с женой и детьми о домашних делах, лёг спать.
Утром поднялся очень рано. Вышел на улицу. Посмотрел на звёздное морозное небо. Покликал собак. Проверил бодрость  настроения каждой собаки. Покормил их. Вернулся в дом.
Быстро умылся и плотно позавтракал. Оделся. Что бы ни где не жало и не сковывало движений, поработал руками и ногами методом гимнастики. Убедившись, что всё в порядке,  вышел на улицу. Не спеша заправил за спину рюкзак, встал на лыжи и свистнул собак.
Огородами, не оглядываясь, быстро пошёл к лесу, туда, куда его  сильно тянуло, манило, звало каждой клеточкой  молодого здорового организма. До тех пор, пока не вошли в лес,  собаки, устраивая свои незатейливые игры, то обгоняли его, то немного отставали.
Перед густыми зарослями каждая, как по команде,  заняли свои места возле хозяина. Сосредоточился и сам Василий, хотя до места ещё было далеко.
С рассветом из-под снега, иногда прямо из-под ног, вылетали сонные куропатки. Но ни Василий, ни даже собаки не обращали на них ни какого внимания. Временами их приветствовал дятел, усердно выбивающий своим клювом только одному ему понятную «барабанную дробь».
-Да …!- Подумал Василий.
-Интересная птица! Наверное, правду старики говорят, что дятел не умирает своей смертью. Большинство – от сотрясения мозга. Чудно даже!- Продолжал он размышлять.
Отмерив в уме одному ему известное расстояние, Василий тихо подозвал к себе собак. Специальными карабинами с поводками прицепил их к своему поясу. Собаки, словно почувствовав важность момента, перестали резвиться и, натягивая поводки, нетерпеливо пошли вперёд хозяина,  помогая ему быстрее катиться на лыжах.
Осторожно подошли к берлоге. Но, почуяв рядом с собой зверя, собаки начали  нетерпеливо рваться с поводков и беспокойно повизгивать. Василий, сдерживая их азарт, привязал собак к небольшой сосне и строго приказал:
- Сидеть!- Скинул с плеч карабин, рюкзак. Снял полушубок, оставшись в одной стёганой безрукавке. Спокойно поправил пояс с висевшими на нём двумя охотничьими ножами. Так же не спеша, осмотрел ни разу не подводивший его  кавалерийский карабин, патроны со специальными насечками на пулях. Снял с пояса небольшой плотницкий топор и вырубил им две крепкие молодые берёзы.  Из одной жёрдочки Василий изготовил увесистую, но, удобную в  руках, рогатину, а из другой вырубил жердь – «пальму». Сыромятным узким ремешком крепко привязал к её верхнему концу тяжелый охотничий нож, заточенный под «кинжал».
Ещё раз проверил  в руках рогатину, сел на сухую поваленную лиственницу возле собак. Уже смело закурил. Мысленно в который раз продумал план своих действий.
Накурившись, отбросил окурок в сторону и спустил с поводков трёх собак. Любимицу Пальму оставил на поводке при себе. С  громким визгом  собаки бросились к берлоге, разгребая снежную нору. Удерживая Пальму на поводке, Василий начал «затравливать» её в образовавшееся отверстие. Пальма лучше других собак умела поднять зверя из берлоги.
 Через несколько минут  послышалось слабое недовольное ворчание зверя. Тогда Пальма, надрывно визжа и лая, залезла ещё глубже в берлогу. Но как только из берлоги послышался сильный рёв зверя, видимо после крепкого собачьего укуса, Василий  с трудом вытащил оттуда собаку и снял с неё поводок, предоставив полную свободу действий. Собаки по очереди, с визгом и лаем, то подскакивали к отверстию берлоги, то так же быстро отскакивали от него, чтобы с ещё большим ожесточением кинуться снова в логово зверя, заскакивая в него почти на половину.
Василий, сосредоточившись, стоял  рядом. В левой руке  он держал рогатину, а в правой приготовленную «пальму».
Вдруг все собаки  отскочили в разные стороны, а из берлоги  показалась голова бурого медведя.
 В считанные доли секунды Василий отметил, что медведь средней величины  и справиться с ним будет не так уж и трудно.
Как только медвежья туша показалась из норы на половину, собаки снова дружно набросились на медведя с боков. Наконец он показался весь. Темно  коричневый. С белым «ошейником» и с таким же белым пятном на груди.
- Шарик! Полкан! Пальма! Сзади его! Быстро! Сзади бери! Стрелка, с боку! С боку бери его! С боку!- Властно и хладнокровно командовал Василий.
Хорошо натренированные собаки разом бросились на медведя и начали кусать зверя со всех сторон.
Медведь не выдержал. Поднялся на задние лапы и, отмахиваясь передними  лапами от наседающих со всех сторон собак, медленно пошёл на стоявшего перед ним человека.
Василий только этого и ждал. Он, пока медведь ещё не привык к солнечному свету, сунул ему в передние лапы рогатину. Как только зверь схватил лапами рогатину и начал со злостью и рёвом её ломать, отмахиваясь от наседавших сзади собак, Василий, выбрав удобный момент, сделал резкий прыжок к медведю и с силой вонзил «пальму» в белую грудь зверя.
Медведь, как бы спрашивая, за что, резко остановился и сел на задние лапы. Но Василий резким коротким взмахом «пальмы» нанес зверю ещё один сокрушительный удар в область сердца. Медведь неуклюже подпрыгнул и всей тушей упал на нож, который Василий не успел выдернуть из его груди. Хрустнуло древко сломанной «пальмы».
Глаза зверя стали быстро «стекленеть».  Зверь был мертв.   
В этой короткой схватке за считанные секунды Василий совершенно не обратил внимания на то, что из берлоги вылез ещё один, более крупный  зверь, и с ходу бросился на стоявшего к нему спиной охотника.
На перерез медведю, словно чувствуя смертельную опасность, грозившую её хозяину, бросилась Пальма. На короткий миг, вцепившись медведю в спину, она заставила зверя остановиться и подняться на задних лапах.
Чтобы освободиться от непрошенного гостя, медведь ловким движением передних лап одним взмахом отбросил висевшую у него на спине собаку  далеко в сторону.
Этого мгновения Василию хватило лишь только на то, чтобы оглянуться. Дальнейшая трагедия разыгралась в несколько секунд.
Своей огромной передней лапой медведь зацепил его за голову так, словно яичную скорлупу, и быстро подмял под себя. Всей борьбы  с разъярённым зверем Василий не помнил.
Очнулся он от сильной головной боли и боли во всём теле. А ещё от чьего-то тёплого и шершавого прикосновения к своему лицу.
Это одна из собак облизывала его подбородок.
Василий попытался открыть глаза, но их что-то закрывало. Сразу он не мог понять, что же с ним произошло!? В сознание медленно приходило, через сильную головную боль, понимание тех роковых минут, в течение которых он даже  не успел оценить происходящие события.
Вначале он подумал, что уже ночь. Рукой Василий попробовал приоткрыть веки, но рука повисла как плеть, и отдалась сильной болью по всему телу. Осторожно пошевелил левой рукой. С трудом дотянулся до лица и хотел убрать с глаз то, что мешало ему разглядеть окружающую обстановку.
Но от резкой боли он застонал и понял, что это кусок кожи, содранный медвежьей лапой у него  со лба. Превозмогая боль, очень медленно охотник  вернул лоскут кожи на место и расправил его на лбу, как смог. Через слипшиеся в крови ресницы разглядел лес и попытался оглядеться вокруг. Его ноги в самим сшитых унтах были вдавлены глубоко в снег тяжёлой тушей медведя.
Рядом радостно повизгивал Шарик. Стрелка и Полкан терзали судорожно загребающего лапами снег медведя, из груди которого торчал запасной нож Василия,  до поединка висевший у него на поясе. В стороне без движений лежала его спасительница Пальма.
Телом Василий совершенно не владел, он хорошо понимал, что если наступит ночь, то ему – конец.
-Шарик, Полкан, домой!- Сохраняя твердость в голосе, приказал он собакам.
-Стрелка, сидеть!- И он снова потерял сознание.
Очнулся Василий дома на третьи сутки. Его голова была забинтована белыми тряпками.  Правая нога, сломанная ниже колена, находилась в самодельных «шинах». Левую ногу, вывихнутую в борьбе со зверем, ему, как подобает, вставил на место местный ветеринар. На правой руке, от предплечья до локтя, была сильно порвана мышца. Но и эту беду ветеринар мастерски поправил, пока её хозяин находился без сознания.
Два сломанных ребра охотники, в общем-то, и не брали в расчет.
Сильно боялись за снятую медвежьей лапой от затылка и до самых бровей кожу.
Всей деревней гадали:
-Выживет? Или не выживет? Двух медведей сразу завалил! Такого случая в деревне еще никто не припомнит! Это ж надо так! Один завалил!!-
- Неужели отохотился?! Чем семья-то теперь жить будет?- Тихо гудела деревня.
Многие охотники с завистью смотрели на трёх оставшихся в живых собак, усердно зализывающих свои «боевые» раны.
-Таких охотников, как Василий, смерть не берёт!- Коротко и многозначительно уверяли старики.

 
1997г.                Н.И. Меркулов.