............
Помойная жижа моя.
Мое вдохновенье
Мое наслажденье
Где плаваю я
Помойная жижа моя.
Мое сновиденье.
Там жалкие поползновенья.
Не стоят вранья.
Повешенного за растленье
Он воздух поганил – свинья.
Болтался в петле и сопел.
Наверное просто хотел.
До конца продержаться.
Но вряд ли в его голове
В то мгновенья
Родилась хоть мысль. кроме страха
Он бился о реи с размаха.
И что то хрипел.
А после прохожие долго.
Пугались, внезапных дрожаний его.
Он дрожал от того,
Что душа так хотела наверх.
Но только навек.
Засунута в недра земли.
Повели.
Еще одного на расстрел.
Он тоже хотел.
Оправдаться,
Пытался стараться.
Он детям сбывал наркоту,
Даже ту, от которой они,
Превращались
В заплесненных мумий.
И долго вращались.
Глаза его в ужасе.
Перед ружьем.
С ним вдвоем,
Повели на расстрел, террориста.
Но тот норовисто.
Смотрел всем в глаза.
И сказал.
Ваш мир разложился.
Вы трахали ваших детей.
И скорей.
Вселенная время запустит назад,
Чем вы не познаете ад.
Они согласились.
Но молча расстрел прозвучал.
И упали тела,
Их дотла. Поел крематорий.
Ввели мораторий,
На завтрашний день
Запретить.
Через суд убивать человека.
Тюремный калека.
Согнувшись в дугу.
Хохотал, над тремя.
Что недожили дня.
До спасенья. Видать провиденья.
Рука провела не тая.
Да и я улыбнулся,
Но враз поперхнулся.
Обратно насмешку суя.
Что сделал с тобою судья.
Помойная жижа моя…
……..
Американцы! Ну тупые!
Вместо того чтобы пить.
Строят ракеты.
А мы разложили газеты.
Водка и лук. Можно жить.
Павильон спалили. Видимо мафия.
А американцы то дураки.
Вместо ничего, у них демократия.
А мы, не! Совсем на таки.
У нас строй, лишь бы не было хуже.
А до пенсии худо не будет.
Мы ж веселые! Русские люди.
Пьяные, посредине луже.
Пенсией нас не напугают,
Живем же на такую зарплату.
Имеем ТАКУЮ машину! ТАКУЮ хату.
Такие не подыхают.
А скоро придут китайские бравые войны.
На наших боевых единицах.
А на их приветливых лицах.
«Не тревожьтесь! Будьте спокойны.»
На рудники, тех кого не сшибить соплей.
А остальных в концлагеря и печи.
Гнать с Русской земли Русскую нечисть.
За неспособность пользоваться землей.
И я разделяю их позицию.
Хотя такого как я сразу в расход.
Но если подумать какой мы к черту народ.
Сброд кормящий государственную полицию.
Конечно если выйти в центр большого города.
Посмотреть на сынков, гробящих папины тачки.
На банки, считающие зеленые пачки.
Так вот же оно! Счастье народа.
Да только если выехать по провинции.
По деревням, по просторам «вольным»
Вряд ли останешься столь же довольным.
К государственным инвестициям.
Личность стала на личность пародия.
Какое невежество и равнодушие.
Все что считается самое лучшее.
Похоть, Наркотики, Чревоугодие.
Наши боги сегодня близко.
Но с такими богами только гнить.
И если сейчас получается жить.
То это последняя зона риска.
Удивитесь, скажете цивилизация
Полным ходом шагает к светлому.
Ты подведи нас к примеру конкретному.
В чем мы идущая к гибели нация.
Если слепому бы выдали зрения.
Тем кому видеть не надо, не хочется.
Он бы их вырвал, не мысля терпения.
Видеть все это, и в зрении корчится.
Роли судьи и критичного пастыря.
Все, как одну разобрали по офисам.
Вы из-за двери хозяина голосом.
Вяло: «Заклей ему что-нибудь пластырем»
...........
Вот дедушка простой, веселый и счастливый,
Идет к себе домой, сквозь русский домострой.
Он одинок как перст, в эпохе суетливой.
Барахтался как мог, судьбы меняя крой.
Он вечный оптимист живой нарост эпохи.
Он в сером пиджаке, с пакетом синим Найк.
Тяжелый шаг его, раскрашивают вздохи.
Но ритмом бьет в груди, Октябрь – Первомай.
И ничего что он давно минул рассудок.
И жив еще за счет дежурных вечных фраз.
Он потерял мозги, и сохранил желудок.
Он все терял не раз, и находил не раз.
Топорщится пакет, от старенькой гранаты.
Моложе чем он сам, старее многих нас.
Он к мэрии идет, вдыхая ароматы.
Ища по ним маршрут, забывши зоркость глаз.
Вот пахнет казино, под Интернет кофейней.
А это пост гаи, их тут полным полно.
А вот стоит коттедж цыганское именье.
Вот пахнет молодежь – гей клубы и кино.
Веселый старичок, расплескивая тело,
Привел в режим огня еще живой запал.
Средь дыма и огня, у мэрии слетело.
Двуглавое зверье, упав под пьедестал.
Он жизнь свою отдал, за то во что не верил.
Напротив в полный рост, на все смотрел Ильич.
Он мерил нас в своей, монументальной мери.
Его рука ружье, его лицо кирпич.
Породистый мужик, и три дородных тетки,
Упали подкосив изгиб оплывших ног.
А старичок взлетев, разбрызгивал ошметки.
За вред родной стране, оставив жизнь в залог.
Никто не просчитал закон его поступка.
Никто не запретил, не старость не войну.
А памятную слизь, впитав в себя как губка,
Забудет бытие, ошибки и вину…
..........
Эх Ша! Да ни ша! Я ничто, простая вша.
Я пропащая душа.
Водка с онанизмом.
Нет бы с оптимизмом.
С верой, с коммунизмом.
Да хотя б с нацизмом.
А то просто так.
Говорят дурак
Ведь с каким то измом.
Жить гораздо проще.
Даже абы как.
Ну а я, а да я. У меня душа своя.
Что мне логика твоя.
Пшик на постном масле.
Это сам проведал я.
Человека от зверья.
Отличает вера.
Вроде шифонера.
Можно разом затолкать.
Чтоб не видеть, не пенять.
Совесть и сомненья.
К недругам терпенья.
И чужое мненье.
Станет жизнь варенье.
Верою прикрыв говно.
Свято воспеваем идол.
Состоящий из повидл.
Слово вечное одно.
Вера – все разрешено.
..........
Да здравствует запад, Техас – Нью-Йорк
Живое чудо моей земли.
Что там Индия Будда, йог,
Метафизические нули.
Сам не видел, только закрою глаза.
Вижу над океаном свет.
Там светится царство добра и зла.
Несколько сотен лет.
Нам говорили что это миф,
Потом говорили, что черен он.
Что это наполненный презерватив.
Что это безвыходный Вавилон.
Потом нам кричали, что это рай.
Мы слюни глотали, включив экран.
Мы верили в этот далекий край.
Как в то, что излечит от старых ран.
Мы видели осень и грязь страны.
А там, так желтеет центральный парк.
И вот наконец засыпая, в сны.
Мы видели все без газет - ремарк.
Все наши герои, его плоды.
Все наши законы, зеркальный грим.
От крови взлетали его сады.
Но мы восхищались им.
Мы верили в глупый его народ.
Не мыслящий пить очиститель ванн.
И сами мечтали быть наоборот.
Глупцами в обители мудрых стран.
И кто был способен, сейчас скользит.
На новеньком форде в жилой район.
По улице Вязов в район монолит.
Вдоль Гувера школы, въезжает он.
И как патриот поднимает флаг.
А здесь он колышется над ментом.
Здесь патриотизм это вера в знак.
Там патриотизм это вера в дом.
И если есть шанс, лишь один из ста.
Останется гнить под стеной кремля.
А все остальные, вложив в уста.
«I Love you Америка» по кораблям.
И помня березку в родном селе.
Едва на ногах оставаясь сам.
Рыдая о чувствах к Родной земле
Ты счастлив, что больше живешь не там.
............
Мой друг не вешался у вас на глазах.
Но сосед лежит на земле у подъезда.
Он выбрал весьма публичное место.
Жена и дети в слезах.
Очевидцы сказали, все было просто.
Открыл окно и без лишних слов.
Физики не нарушив основ.
Теоретического госта.
Прыгнул, не разбрасывая кверху рук.
Закувыркавшись нелепо.
Не пытаясь умчаться в небо.
Все отвернулись, но слышали стук.
Подошли. Содрогается. Вроде дышит.
Обе ноги торчат костями.
В образовавшейся яме.
Лежит, на крики молча. Не слышит.
А на завтра старики на лавке говорят.
Слышал – «хлеб то по два десятка.
Эх, выстроить бы их в ряд
Да в затылок, да по порядку!»
«Чтоб каждый следующий понимал.
Неотвратимость смерти.
И уж тогда поверьте.
Коммунизм бы таки настал…»
..........
Под ребра били.
С криком: «Сука на!
Страдай за то что сделал.
Ты не ведал?!
Пидарас! Смотри страна!
Своих детей отправила на бойни.
Чтоб кормить.
Гнилую старость.
Больше не осталось.
Того, кому еще осталось жить.
Еще чуть, чуть и ты, уже покойник.»
Проснулся. Тихо.
Тянет голова.
Опять прижаться к вымокшей подушки.
По полу раскатились игрушки:
Шприцы, бутылки.
...........
Дай мне силы только раз сказать себе. Стоп.
Не в тот в который стоп говорить легко,
А в тот который, хочется раз сто.
Пырнуть себя в область легкого.
Вырвать из груди, жадный крик.
Желания кайфа не важно какого но кайфа.
Скажешь себе. Кто ты. Прогнивший нарик.
Ищущий шприц или коннекты вайфа.
Скорость, химическую или физическую.
Упругие выверенности чужого тела.
Пищу жирную или же диетическую.
Умела управляясь с собой и неумело.
Твой удел это нойз собственного сознания.
Гнить под воздействием любимого яда.
Когда прекратятся самотерзания?
Хватит, больше не надо!
Это просто. Жизнь оборвется мгновенно.
Взрыв машины на трассе,
По встречной сто пятьдесят.
И как спички дотла сгорят.
В тел искореженном мясе.
Погибшие одновременно.
Наркотики, новый и самый страшный террор.
Забирает слабых, но дорогих и близких.
Растут бесконечные списки.
По бледной коже синий узор.
Самоубийство, самая странная смерть.
Для чего она или он.
Словно дьявол, дает им последнею миссию.
Из окна, еще живой, я слышу стон.
Но поздно. Травмы не совместимые с жизнью.
Банальная драка, на почве бессмысленной ненависти.
Или попытки встать за того, кого ты любил.
Но кто то просто случайно, тебя убил.
Ты не успел не доказать, не выместить
Ты живой, но все что ты потерял.
Однажды уйдет, и больше не будет твоим.
Память. Это мудрость, что умножает печаль.
Мы все потеряли, каждому что-то жаль.
Особенно если это принадлежало двоим.
Попытка играть, или сразиться с судьбой.
Пока ты жив, скажи себе : Я борюсь!
Это было сказано, но все таки я повторюсь.
Будь осторожен. Следи за собой.
........
Ракочан! В моей голове, муравь и вата.
Я щупаю тело, но не нахожу.
Там так хорошо, там просто ****ата.
Поэтому я туда ухожу.
Ракочан. Я пахну отторгнутым сыром.
Лица порхают на кем то зажженный свет.
Я туда уезжаю, а с этим прощаюсь миром
Я не вернусь. У меня уже есть билет.
...........
Прилипший снег к твоим лощеным сапогам.
К твоим прекрасным черным сапогам.
Не складки мимо, так велел Господь.
И я себя не в силах побороть.
Когда гляжу на это волшебство.
Из кожи и из инея.
Одна сплошная и прямая линия.
Мне говорит о строгости твоей,
И я хочу, хочу еще сильней.
Под черной кожей видеть отблеск белой кожи.
Лишь только ты еще посмотришь строже.
Проходит дрожью по ключицам рябь.
На черном блеске крыльев Мерседеса.
Тебе услужливо откроют дверь.
Нога твоя коснется снега, о принцесса.
Что небо выслало перед тобой, я твой!
Мой фюрер, мой герой, мой рыцарь.
Груди упругой, кожаный мундир.
Мой Вагнер, мой Шекспир о мой кумир.
Я поражен, простой солдат пред Богом,
Дай мне приказ и я умру в бою,
За отблеск знамени в твоих натертых бляхах.
Убей меня, исполни страсть мою.
Когда уснет еврей в своих бараках.
Под белою луной, в прожекторах,
Колючей проволоки, протянутые тени.
Я закурю, и никотин по вене.
Разгонит все сомнения и страх.
Я застрелюсь…
............
Сходи за сигаретами, отклей от рамы ленты,
И сев вдоль подоконника вытряхивай табак,
Развей его по улицы, порядка элементы,
Пусть думают, назло другим, все делаешь не так.
В остатки сигаретные, забей веселой зелени,
И все доделав правильно, добавь к траве огню.
Зрачки твои широкие, и дымкою застелены,
Глаза увидят истину, вселенскую возню.
На улице прохожие, щекотят спины куртками,
Играют дети трупами, собаков и котов,
И словно бы собачьими машины едут будками,
Откуда зверолюдие облаяло ментов.
Товарисчи подпитые, меняют деньги водкою,
два панка волосатые, на лавочке дымят,
Собравшись урбанигеры, шагают за пелотками,
Пелотки урбанигеров как каждого томят.
А ты сидишь с задумкою, окно закрыв заслонкою,
Из дыма разноцветного, из тела руг да ног,
И вроде в этом мире ты, а все ж за гранью тонкою.
Отперши дверь сознания и выбросив замок.
пускай коллеги скучные томятся в душных офисах.
Студенты однакашники ботанят ремесло.
А ты плыви укутавшись в никчемных миру помыслах.
Забыв причалить к берегу, и утопив весло.
……………
Автобус напомнит, что пешка в игре я,
Автобус напомнит, что жизнь это потные плечи,
Взаимодействие человеческих тел, негреющая батарея,
Миллионный город, город, электро свечи.
За окном, обычное зимнее утро, холодно,
Я еду, туда, куда должен сегодня ехать,
Одетый по своему, как тысячи клонов, походно,
Псевдо сражающий старость, банкротство, перхоть.
В плеере, западные, не патриотичные группы,
Несущие в голову, ноль, из общественно ценного,
Колышутся люди, как зомби - серые трупы,
Наступая друг другу на ноги, попеременно.
Внезапная вспышка памяти, из ничего но,
Навеет надежду, на лучшее после смерти,
В таком же месте мы стояли спина спиной,
Это лучшее, что случиться сегодня поверьте.
.......