МЕЛАНОМА
См.предыдущий рассказ 1. Медицина человечная -
http://www.proza.ru/2012/04/24/820
Прошли годы. После увольнения в запас мне предоставили квартиру в Житомире, обменять её на квартиру в моей родной Калуге не удалось и мы застряли в этом полесском городе. Мы с женой довольно быстро приспособились к новым условиям жизни. Оба устроились на работу, появились новые знакомства и связи, стали принимать гостей и сами ходить в гости, в общем, жизнь вошла в свою колею. И всё было бы хорошо, да случилась беда, и жизнь наша пошла по пословице: пришла беда – открывай ворота.
На спине у Саши была родинка, но поскольку родинка - обычное явление, никаких тревог она не вызывала. Но именно с этой родинки всё и началось – она вдруг стала кровоточить. Позже мы узнали, что это было началом страшной раковой болезни меланомы, но тогда мы даже такого слова не знали. Вот так через 23 года Саша снова попала на операционный стол. Случилось это летом 1981 года.
Операцию по удалению кровоточащей родинки сделали в Житомирском онкологическом диспансере. Я поймал такси, чтобы забрать Сашу после операции. Она вышла ко мне бледной и еле держащейся на ногах. На мои расспросы рассказала, что после операции, которая проводилась под местным наркозом, хирург и операционная сестра сразу же ушли, оставив её одну на операционном столе. Ушли, не сказав ей ни слова, не поинтересовавшись, как она себя чувствует после операции, не дав ей никаких консультаций и даже не оказав ей помощи сойти с операционного стола. Такое безразличное, если не сказать бессердечное, отношение к пациенту, нас удивило. Не хотелось думать о плохом, и мы решили, что это единичный случай, вызванный какими-то непредвиденными обстоятельствами, а не установившаяся практика.
Прошло несколько месяцев, шов зажил, мы успокоились и не ожидали никаких осложнений. Но вдруг возле шва появились две шишки, это были метастазы. На этот раз Сашу удалось положить на операцию в Киевский рентгено-радиологический онкологический институт (КРРОИ). Там метастазы удалили, но они проявлялись вновь и вновь, и, побыв дома два-три месяца, Саша снова ехала на операцию. Тогда мы не знали, что меланома очень коварная, не поддающаяся лечению, раковая болезнь, но лечащий хирург, хотя и предвидел, как я понял позже, летальный исход, говорил обнадеживающие слова, и мы не теряли надежды.
Каждый выходной, а иногда и среди недели, я ехал в Киев, чтобы навестить Сашу. Узнав о моем приезде, она выходила ко мне, мы усаживались где-нибудь на скамейку и обменивались новостями. Я рассказывал, как управляюсь с домашними делами, а она о том, как прошла очередная операция и о послеоперационном лечении. А однажды она рассказала о безобразных, далеких от милосердия и гуманности, порядках, а вернее беспорядках, существовавших в институте. Больных после проведения операции, еще находящихся под наркозом, привозили на каталке в палату и перегружали на кровати, после чего, чуть ли не на сутки, то есть до утреннего обхода врачей, о них напрочь забывали. А ведь требование клятвы Гиппократа внимательно и заботливо относиться к больному никто не отменял. Перенесшие сложную операцию больные требовали повышенного к ним внимания и моральной поддержки, но в палате никто из медперсонала не появлялся, чтобы поинтересоваться, как они себя чувствует после операции, как отходят от наркоза, оказать им какую-то помощь, спросить, не нужно ли чего. Так что эти бедолаги оставались на попечении своих ходячих соседок по палате, которые и постель поправят, и воды подадут, и утку принесут, да и добрые успокаивающие слова скажут. И сердобольная Саша, немного оправившись от операции, становилась для своих товарок и санитаркой, и сестрой милосердия, и психотерапевтом.
Поговорили мы вот так, повздыхали, да припомнили, каким вниманием медперсонала Саша была окружена, когда лежала в Лейпцигском госпитале.
После третей операции Саше дали инвалидность. А вскоре метастазы проникли ей в голову, и она долго мучилась головными болями. 1 июля 1983 года Саша умерла у меня на руках. В свидетельстве о смерти, в графе причина смерти, было указано: отек головного мозга, меланобластома кожи спины.
Снова прошли годы. Украина стала самостоятельным государством и мне захотелось узнать, как обстоят дела в Институте теперь, по прошествии более чем 30 лет, и изменилось ли там отношение к больным к лучшему. За поиском информации обратился в Интернет. И что же там нашел? Вот несколько выдержек из отзывов больных раком, лечившихся в Институте в 2010 году:
"…в этом институте режут людей ради денег, а что потом, им совершенно наплевать, никаких консультаций не добьешься, после операции не назначают реабилитационных программ, ужасное место, где гибнут люди!"
"Мы с моей родной сестрой пришли в клинику с раком шейки матки! Врач Людмила Анатольевна сказала, что сестра операбельная. Бегала вокруг нас до операции! А после о нас забыли, на все жалобы (температура, боли и много еще чего) никто не реагировал. Нас выписали с диагнозом рак 1 стадии и что все замечательно, а на самом деле все было как раз наоборот, прошло 4 месяца, и сейчас у нас рак 4 стадии и надежды нет…"
"Поставят диагноз, а вдруг ошиблись, так ничего страшного, руками разведут, мол, никто не знает точно, что это за хвороба такая, потом добьют химией и т.д., а если человек уже безнадежен… Могут еще в целях обогатиться предложить очередную операцию! В этой стране это бизнес, а не спасение людей. Для людей с таким диагнозом нет никакой информации по изменению образа жизни, питанию, повышению иммунитета и психологической помощи".
"...абсолютно холодно относятся к людям приехавшим из далека за помощью. К специалистам едешь за дельным советом, а уезжаешь еще с большим количеством вопросов, без конкретного решения. Кто может платить за прием приличные деньги, на того обратят внимание".
Как говорится, а воз и ныне там.
Я рассказал здесь о двух историях, назвав их «Медицина человечная» - о лечении в госпитале, и «Медицина бесчеловечная» - о лечении в онкологии. Истории наводят на размышлении, а выводы из них предоставляю сделать самим читателям.
Апрель 2012 г.