"...Не догнать тебе бешеной тройки,
Кони крепки, и сыты и бойки.
И ямщик под хмельком и к другой,
Мчится вихрем корнет молодой".
Из родителей никогда ничего было не вытащить. Как они жили до меня, что видели?, редко проговаривались. А уж при мне-то их жизнь была и безрадостной и тяжелой. Так, что и то, что до меня, я не очень старался вызнать.
Отца давно нет, а мать лет десяток уж как, относится менее строго к своему прошлому. Однажды и спрашиваю: "А что, к тебе отец два раза свататься приезжал?"
-"Да, первый раз я не пошла".
- "Надо, же, какая гордая, что тебя не устроило-то?"
Промолчала, как будто позабыто все.
- "Ну и чего, опять приехали? И снова зимой?"
- Да, после Нова года, с Егорушкой, председателем ихним. Лошади- то бойкии.
- "А чего же ты артачилась, с первого разу-то не пошла- спрашиваю я матушку?"
- Ведь вы были беднее нынешних бомжей".
- "Дак и у них на троих братьев один пинжак был",- отвечает она, имея в виду принимающую сторону.
- "Ну и что, высватали тебя, потом свадьба, то,сё..."
Опять провал в памяти. Но картина мне ясна и так. Если это был 38 год, значит, скоро до финской войны. Отец двадцати четырех лет, проживал с матерью и братом Евгением в родительском доме, на две избы. Старший из братьев Алексей уже отделился. Да и дядя Женя, кажется в армии служил, потому отец и смог привезти жену в дом. Был огород, был хлев, в котором, видимо, какая-то живность велась, ну и так колхоз выращивал картошку, лен, рожь, овес, лес рубили. Выживали как-то. А уже когда я стал осознавать происходящее, так отец пешком не ходил на другой конец деревни. Всегда лошадь была, не своя, но колхозная, закрепленная за ним. Летом на телеге, зимой на дровнях... Упряжь в порядке. И хомут, и седелка, и вожжи, даже шлею сыромятную раздобыл. В холодную пору после рабочего дня в избу вносил, просушивал сбрую.
Мне было все дико и неприятно. И запахи эти конского пота, в перемешку с навозом, и сеном или лесные ароматы хвои, коры, береста. Вместе с обычным духом от печи, с портянками, носками валенками, в 36 квадратных метрах избы не особенно услаждали обоняние. Ну, да, что там ведь все проходит.
Недавно я задался вопросом: Был век золотой, был серебряный, а что потом?
А потом настал век железный. Кое-кто из молодых мужчин в нашей деревне слеоаоись шофёрами.
Сначала в колхоз пришел газик 53 и обучили Алексея Кутузова. Потом молоковоз прислали, на котором стал ездить Кутузов Сергей. Из леспромхоза на выходной приезжал Николай Фомин на новеньком лесовозе ЗиЛе.
Но мой отец так и остался с лошадкою.
Да и сам я долго не мог освоить железного коня. Уже в пятьдесят одолел это транспортное средство.
Тут как-то, еду по Москве, вечером. Улица относительно свободна, машина бежит быстро, и за окном мелькают столбы опоры освещения, да перекрестки. Вспомнил слова матери про ту пару, которая за нею девушкой приезжала в их богом забытое Платаново. Вспомнилась и песня про ямщика, что под хмельком...
Надо же тогда не было запрещено пить возницам, говорят, давили людей,по чем зря, ведь лошади не бибикают. Правда, колокольчик у приличных хозяев был, ну, если быстро, да по гулкой мостовой, так далеко слышно, или захрапят кони, но если по снегу, его же не чистили, а летали быстро. Аварии случались, а если кони не объезжены, так случалось, что пристяжная погибала от удара головой о забор или дерево.
Вроде бы давно, а и всего-то семьдесят пять лет тому назад.
"Который русский не любит быстрой езды?- спрашивал классик в бессмертной песне тройке. Но, быструю езду любят не только русские, не так ли? Это весело и здорово, потому, что свежий воздух веет прямо в легкие.