На Арбате когда-то был замечательный антикварный магазин. Собственно антиквариатом был заполнен каждый дом. Даже после войны пользовались мебелью, оставшейся от лучших времен. Только кустари-одиночки дополняли ассортимент. Никто не вздыхал и не ахал по поводу старинной мебели. Я помню огромный уникальный буфет соседей размером больше современной стенки, на котором стоял утюг. Или две филигранные серебряные шкатулки в нашем доме, которые украли грузчики при переезде с Арбата. Причем мы хватились пропажи только через несколько месяцев. А вся ампирная мебель из красного дерева с бронзой в квартире сестры матери была тщательно подобрана в единый комплект на четыре комнаты. Гостиная смотрела на Дмитрия Долгорукого, остальные комнаты – на Моссовет, кухня и комната прислуги – во двор.
У простых же людей денег не было. Однако и их окружали старинные вещи, просто потому, что это осталось от сгинувшего поколения. И не очень ценилось. Когда же началось массовое строительство, оказалось, что эта старина никак не подходит для маленьких квартир с низкими потолками. В тех случаях, когда эта старинная мебель не представляла художественной ценности, ее просто выбрасывали или перевозили на дачи.
В это время процветал антикварный магазин на Арбате. Располагался он недалеко от моего дома. Я ходила туда, как в музей. Очень приятно было видеть всю эту аристократическую древность с бирками ценников. Там были акварели Сверчкова, лучшего в изображении лошадей, ценой 10 руб. Были недорогие картины передвижников, в частности, запомнился чудесный натюрморт Клодта М.К., если не ошибаюсь, ценой 150 руб. На картине изображена ветвь красной смородины на фоне деревянного ушата. Я долго любовалась этой красотой, но была еще школьницей, и средствами не располагала. Среди картин встречались произведения Айвазовского, которого так ценили армяне, что даже в те времена его картины были очень дорогими. Помню степной пейзаж раннего Айвазовского, с пшеничными полями. Несмотря на наивное, еще безыскусное исполнение, цена картины отображалась цифрой со многими нулями. Вдоль стен была выставлена мебель, большие напольные часы.
Отдельно был представлен ассортимент старинных часов, утвари, статуэток и ювелирных изделий. Но эти вещи в основном переехали в новые квартиры и сохранились до сих пор у потомков арбатских хозяев.
Мои глаза разбегались по прилавкам, но купить я смогла только недорогие серебряные кольцо и серьги с гранатами. Я училась в школе, а родителям понадобилось поехать в Клинцы к старикам на неделю. Деньги оставили мне на пропитание.
Когда я уже поступила в институт, еще подумывала – не пойти ли мне работать антикваром или шофером. Впрочем, в то время этот магазин закрыли. Как говорили: за махинации.
Эта распродажа исторического наследия не способствовала перераспределению былого богатства. Постоянными покупателями были иностранцы, чьи роскошные машины дежурили у магазина. Отечественные ворюги были слишком примитивны, чтобы вкладывать деньги в антиквариат.