Единственным его желанием было опять провалиться в забытье сна – последнее место в мире, где он мог хоть на мгновения оттеснить от себя гнетущую атмосферу, которая воцарилась вокруг него в последние дни. Но даже во сне он не мог в полной мере освободить себя от мысли, которая будет преследовать его до конца жизни – он преступник, который через фокус СМИ теперь воплощает все зло, с которым ассоциируется правоохранительная система России.
Николаю казалось, что только сейчас – по прошествии нескольких недель – он стал осознавать то, что произошло на том проклятом пешеходном переходе. Он – оперуполномоенный 15-го отдела полиции – управляя автомобилем, сбил насмерть женщину и ребенка, а также стал виновником серьезной травмы еще двух человек.
Разве такое может быть?! Ведь только недавно он, преисполненный оптимизма, закладывал начало перспективной карьере. Не только своими усилиями, если рассудить по справедливости, конечно. Благодаря поддержке влиятельного родственника, Николай получил доступ к финансовым потокам от угона автомобилей, расследованием которых ему было вверено заниматься. И казалось, что жизнь с того момента будет предопределена цепочкой этапов карьерного взлета, каждый из которых, помимо удовлетворения честолюбивых стремлений, заключал в себе немалые финансовые выгоды. Николай не питал иллюзий по поводу того, что его поставили на то место по праву рождения, где деньги просто падают с неба, а ему надо будет лишь «закрыть зонтик» и пошире оттянуть карманы. Нет, это ведомство тоже имело свою логику, без усвоения которой даже ставленники влиятельных лиц не могли быть допущены к источнику обогащения. Тем не менее, Николай без особого труда постиг природу тех движущих сил и ограничений, которые определяли траекторию его действий в этом куске коррумпированной системы: пиши отчеты/расследуй, так, чтобы не завалить показатели, делись с начальством, не зарывайся перед прокуратурой и так далее.
А теперь все разом обрубило. Безо всякого перехода – с высоты радужных карьерных и финансовых перспектив он был сброшен в бездну отчаяния и неопределенности одним лишь нажатием педали. Это произошло в тот момент, который он не может вспомнить не потому, что был в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, а потому, что те трагические события просто истерлись в его сознании. Смутно он помнит то, что происходило в дальнейшем: проехав приличное расстояние от места происшествия, Николай остановился, вызвал по телефону своих знакомых… Да, страх, животный страх! Глупо не признавать это перед самими собой. Раньше его переполняло возмущение, когда он читал новости о тех, кто покинул место происшествия. Какими низкими и подлыми тварями представлялись ему эти люди! А теперь он сам оказался в такой ситуации – ведомый лишь слепым инстинктом самосохранения, он бежал с места преступления.
О чем он думает сейчас? Он ему думать?! Все расписание жизни, которое еще недавно представлялось ему во всей своей очевидности, оказалось перечеркнуто, истерто. И даже, если когда-нибудь он снова заполнит ячейку в этом насквозь прогнившем, смердящим разложением обществе коррупционеров, ему никогда не вытравить из себя чувство вины, отсутствие которого теперь ему приписывает большая часть людей. «Большая часть кого?» - спросил себя Николай, удивляясь новому звучанию внутреннего голоса, первый раз после того дня лишенного оттенков обвинения и самоуничижения. «Большая часть врачей, которые, не получив деньги, отказывали в помощи больным, что, нередко, влекло за собой смерть или инвалидность. Большая часть учителей, которые травили и калечили психику детей, чьи родители не сдали вовремя деньги на «ремонт класса». Большая часть хозяев строительного бизнеса, которые экономили на зарплате, тем самым наводняя Россию потенциальными преступниками со всех концов Азии. Так пригвоздите же к столбу позора и их тоже!
Я выберусь. Понадобятся деньги, время, связи – все пустим в дело! Почему не затормозил перед той машиной, которую в результате вынесло на тех людей? Неисправные тормоза. И это же послужило причиной того, что я остановился, проехав триста метров от места происшествия. Так… неисправные тормоза» - события новой легенды складывались в голове Николая в новую картину, призванную своей дерзостью бросить настоящий вызов общественному мнению – «Машина новая – техосмотр не проходила, приобрел с рук. Мог ли я подумать в момент приобретения, что она – двойник угнанного автомобиля? Всю ответственность переложим на несуществующего продавца…»
Так думал Николай, все более ощериваясь, поглощенный чувством, которое можно было уподобить азарту, смешанному со злобой. Словно загнанный в ловушку сворой охотничьих собак хищник, он, истекая слюной и собственной кровью, приготовился к последней схватке, исход которой определит его дальнейшую судьбу. Надо было еще решить вопрос с общественным мнением.
«Они нашли очередную жертву на заклание и не упустят возможности выместить на мне все свои злодеяния. Но… постойте, кто те два человека, которых я убил по неосторожности? Это же черные! Только не надо лицемерить и двоедушничать, господа! Вы будете сыпать в мою сторону проклятия, затаив радость по поводу того, что я убавил количество тех, кого вы так презираете, ненавидите, боитесь. Ведь, когда начнется это, вы знаете, кто станет единственной или основной преградой на пути этих .... Продажные и проклинаемые вами полицейские – вы помните Манежную и последующие события на улицах столицы. Те, кто искупил преступления на гражданке, орошая своей кровью территорию этого врага в «горячих точках»! Я знаю, среди вас найдутся и те, кто будет в открытую аплодировать моему поступку. В этом и есть все вы!» - Николай «закипал» все больше, возводя новые защитные барьеры.
Неожиданно громкие звуки из коридора вернули Николаю чувство реальности и заставили вновь обнаружить себя в застенках грязной, холодной камеры следственного изолятора.
И опять, словно гигантская глыба, вытесанная из гранитной скалы, обрушилась на его плечи, выдавливая с внутренностями и кровью обрывки озлобленных иллюзий. «О чем ты думаешь?» - вопрошал он себя, впадая в иступленное состояние безысходности – «как бы ни сложилась твоя судьба, ты лишил людей жизни. И это не отпустит тебя до самой смерти. Смерти. Поскорей бы!» С этой новой преступной мыслью, Николай начал озираться в поисках того, что бы помогло положить конец его страданиям раз и навсегда. «Семь лет, вы – страна сумасшедших – за такое надо пулю в затылок. И справедливо, и милосердно». Ни ложки, которую можно было бы заточить, ни куска веревки, хоть свою одежду жгутом перевязывай… И тут его взгляд остановился на свертке, который вчера принесли с передачей. От его родителей. «Неужели остался на этом свете хоть кто-нибудь, кто не станет проклинать меня, и, несмотря ни на что, продолжать любить?» - подумал Николай, отдаваясь власти новому в своей жизни чувству. «Я принес горе многим людям, которые меня не знали. Посмею ли я умножить теперь и без того безутешное горе тех, кто меня искренне любит?».
Больше не было мыслей. Николай опустился на колени, закрыл лицо руками и беззвучно затрясся. Согнув пальцы и вдавив ногти в лицо, он опустил руки, словно раздирая себя в приступе отчаяния. Николай обратил лицо к небу, открывая и закрывая рот, подобно тому, как тонущий человек пытается поймать глоток воздуха с поверхности пучины. Из зажмуренных глаз потоки горечи стекали в рот, и он первый раз в жизни физически ощутил вкус скорби и страданий. «Что теперь зависит от меня – от моих действий?»
Не в силах более отдаваться прежним чувствам, Николай опустился на пол. Его леденящая поверхность не вызывала у Николая никакого беспокойства, как и все, что происходило с ним и с другими. Новая догадка овладела его помутившимся разумом: «Кукла! И никто, и ничего более! От меня теперь ничего не зависит».
И тяжесть незримого груза упала с плеч Николая, когда он осознал, что ему нечего терять. А в таком случае исчезает страх утратить что-либо. Всю жизнь он боялся лишиться того, что имел: будь то мнимое благо, либо реальное, приобретенное с честью, либо с нарушением закона. Испытывал страх и понимал ответственность. А теперь этому нет места в его душе.
Новое чувство освобождения от груза ответственности раздваивало душу Николая, стравливая блаженство избавления с неким необъяснимым, но столь же неприятным чувством, источник которого находился где-то глубоко внутри – очень глубоко. Николай нервно засмеялся, представив себе те события, которые разворачиваются вокруг его персоны. Смысл событий ускользал от него, в то же время оставляя место для ощущения зависимости от их нескончаемого потока: этих комментариев, проклятий, попыток исправить ситуацию, скрыть улики, разоблачить…
Мрачная неестественная улыбка уродовала лицо молодого человека, распластанного на полу камеры изолятора. Кукла с обрезанными нитями в ящике для театрального инвентаря.
Изредка тревожное забытье, на грани сна и яви, нарушали только металлические звуки засовов, грохот дверей, шаги конвоируемых в коридорах и приглушенный говор соседей, доносившийся из-за стены.
Мрак. Безысходность.