(Заметки из 2006 года)
Отшумели дискуссии после показа по телевидению сериала по роману Булгакова «Мастер и Маргарита». Пусть и запоздало, но у меня возникло желание присоединить свой голос к этим спорам. Можно долго разбирать и сам роман, и его телевизионную версию. Но я хочу возразить на те доводы, которые озвучил по радио известный телевизионный комментатор Михаил Леонтьев по поводу самого романа Булгакова. Леонтьев мало распространялся насчет сериала, посчитав его качественной работой добросовестного ремесленника, коим выступил режиссер Бортко, при перенесении романа на экран. И в этом я бы с ним согласилась. Но далее господин Леонтьев рьяно напал на сам роман и на российскую либеральную интеллигенцию, которая его любит. Оказывается, сам Леонтьев с детства интуитивно невзлюбил роман. Причиной, как он выяснил в зрелом возрасте, является то, что роман далек от Евангелие. С точки зрения Леонтьева, Булгаков допускает кощунство, изображая вместо Христа безродного бродягу Иешуа. А нехорошие интеллигенты-демократы, начитавшись булгаковской сатиры на советских людей, под воздействием таких вот романов развалили Советский Союз и мечтают о каких-то общечеловеческих ценностях. Господин Леонтьев почитает себя рьяным патриотом России, а демократам в этом чувстве патриотизма он явно отказывает.
Можно понять людей глубоко верующих. Лично им в области Веры роман не даст ничего нового. Несомненно, что личность Христа гораздо сложнее, чем герой романа Иешуа. Но неужели у нас в стране в поколении людей возраста Леонтьева преобладают верующие люди? Даже не все, называющие себя верующими, а в России это в основном православные, являются таковыми на самом деле. Ведь и в Евангелии Христос говорит о том, что не все те, кто говорит «Господи, Господи..» знают Бога.
Я впервые прочитала роман Булгакова на третьем курсе института, то есть в 1976 году. Роман в то время все еще не был широко опубликован и ходил по рукам в списках, давали его всего на несколько дней. Но в то время, уже хотя бы не «сажали», за чтение запрещенных книг.
Я училась в техническом ВУЗе и была самым обычным советским студентом. Знание математики, физики и других точных наук никак не располагало к Вере, да и в моей семье не было верующих, поэтому я являлась атеистом, таким же, как поэт Иван Бездомный у Булгакова.
Так вот, хочу сказать тем, кто сейчас ругает роман. Лично меня чтение романа Булгакова сильно подтолкнул к Вере. Будучи атеистом, я обратила внимание и на слова Иешуа из разговора с Пилатом, когда прокуратор говорит, что может перерезать волосок, на котором висит жизнь Иешуа, а тот отвечает: «согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?», и на то, что Воланд объявил Берлиозу «каждому по вере». Поразил меня и диалог Иешуа с Пилатом:
— А вот, например, кентурион Марк, его прозвали Крысобоем, — он — добрый?
— Да. Он, правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств.
В студенческие годы я три раза перечитала роман. Сначала обратила внимание на мистику и на Любовь главных героев. Со второго прочтения увидела яркую сатиру на советских людей. И только при третьем чтении обнаружила, что Мастер и Маргарита, наиболее красивые среди персонажей, после смерти не заслужили Свет, а заслужили всего только Покой. Да, Булгаков писал не про Святых, несмотря на то, что и такие были, даже в безбожной Советской России. Исходя из этого, дьякон Андрей Кураев склонен считать, что у Булгакова написано, как бы Евангелие от Воланда, ведь Воланд в конечном счете забирает влюбленных; глазами Воланда написаны события в Ершалаиме с Понтием Пилатом. Кураев не считает, что Булгаков имеет православное восприятии мира и приводит ему в пример, как истинно православных, Пастернака и Ахматову. Это меня удивляет, ведь обвинения с православной точки зрения, можно предъявит и названным Пастернаку и Ахматовой.
Мы действительно не знаем, почему Булгаков, сын профессора Духовной Академии, человек, который наверняка с детства знал евангельские сюжеты, пишет не Христа, а своего Иешуа. Можно только предполагать. В юности Булгаков заявлял о своем неверии, заявлял, что он дарвинист. Видимо писатель является выразителем умонастроений, которые вообще витают в обществе. А то, что Вера у многих в России оказалась поверхностной, говорят сами события — Революция в России и Гражданская война. Только такой жестокий, кровавый опыт, видимо, заставил некоторых опять искать Бога.
Для моего атеистического понимания, на момент прочтения, а это примерно 1976 год, книга, несомненно, имела христианскую направленность, эмоционально доносила до меня христианскую идею. Ведь даже без образа Христа в полном объеме, книга в советское время не дошла до читателя. Даже того, что есть в романе, оказалось достаточным для его запрета в обществе воинствующих атеистов. Но ведь книга, или картина — это всего только модель реального мира. Модель может быть очень хорошей, но всегда модель проще самого исследуемого объекта. Тем более образ Христа никогда полностью не объемлет всего Христа. Кстати, мне понравился анализ романа «Мастер и Маргарита», сделанный Т.В.Рыжковой. В своем исследовании она пишет, что Иешуа воплощает только одну из заповедей христианства, заповедь «возлюби ближнего своего». Она приводит слова А.Зеркалова: «Га-Ноцри — персонификация Нагорной проповеди, максималистская идея добра, воплощающаяся в поведении…» А может именно с осознания этой заповеди и начинается христианство? Так, что с моей точки зрения Леонтьев совершенно напрасно так рьяно ругает роман, а вместе с романом и нашу российскую интеллигенцию. Ведь не считает же он себя подобным критику Латунскому, погубившему Мастера в романе, или тем реальным «латунским», которые травили Зощенко, Ахматову и Пастернака.
Розен. Н. 01.02.2006