Удивительный человек – удивительная история – удивительное время. Нельзя сказать, чтоб все было именно так правдиво и идеально. Но наш герой, а он действительно в некоем смысле “Герой”, старается связать все эти три составляющие воедино. Для него время – это история, а история есть Он сам. Я говорю вовсе ни о герои войны; ни о человеке, “засветившемся” на фотографии; ни об каскадере, рискующего жизнью каждый Божий день. Все несколько проще, чем кажется. Но проще, лишь для нас.
Бодро пошагивая, напевая старые Совесткие мотивы: “Он заигра-а-л, она запела!” еще не дойдя до выставленной встречной мною руки, громким басом с легкой хрипотой и заядлой шепелявостью двигался навстречу человечек. Да я не лукавлю, человечек. Насколько легко и непринужденно выглядел он со стороны. Нет вру. Скорее загадочно, даже странно. А лучше сказать – оригинально. Точно, оригинально! Высокий лоб от глаз до шеи, ну прям орлиный профиль. Вылитый Крамаров! Улыбка до ушей, токо бороды с трубкой не хватает. Тогда бы был на моряка похож, такого истинного и тяжелого капитана дальних морей. Ну да ладно, какой есть, такой есть.
Должность у него сегодняшняя, аж зам. Директор по безопасности. А ведь когда-то он начинал с шитья мужских трусов. Да, с шитья мужских трусов. И между прочем, был далеко не в «минусе». Для армии – бизнес хороший.
Он родился в Москве (по его словам в Алексеевском студ. городке), два года прожил в Эстонии, кочевал на Урале в Копейске.… И все ради того, чтобы не остаться одному. Впрочем, насчет этого я погорячился.
В школу он пошел еще в Тарте, в Эстонии. “Жили мы там хорошо. Даже ровно, я бы сказал. Имели там пятикомнатную квартиру, ну дом двухэтажный. А Отец был начальником второй части”.
Братья и сестры тоже его жизнь украшали, наверное поэтому он стал в некоем смысле вольным человеком. Ну а что тут спорить? Старшая сестра замуж выходит, а брата на флот берут. Зато честь какая на флоте служить! Тут тебе и статус и материальные блага. Раньше, служба – по престижнее была.
Затем служба в армии. Сначала в Золино, под Горьким; потом в Германии. “Там я почудил в Золино”. В Германии тоже чудилок хватало.
Когда я сидел с ним за одним столом, меня поражала его откровенность и веселость. При всей строгости лицевых черт буйствовала простота и наивность. Словно читая свою историю в картинках, стараясь привести интересные и неинтересные случаи своей странственной жизни, он периодически свободно выдыхал и сопел носом.
«На одной из станций мы остановились. А я значит вышел, и с ребятами… А у нас был один татарин – длинный длинный под два с лишним, худой худой. Говорит: «Ребят! Где-то яблоками запахло. Пойдем яблочков поедим?» Ну, пошли. Вот там наш эшелон стоял… В итоге, наш эшелон и другие которые. Я тогда не был такой худой, но тем не менее я не пролезу в эту дырку та. Я этому говорю: «Давай Раф.» Раф его звали - «Залезай!». Он за мной полез. Мне яблоки подает подает подает, подает подает. Вдруг кричат: «АТАС! БОЛУНДРА!» Я вижу бегут… А нас сопровождали всегда военнослужащие – старики. Я не мог его бросить та. А он хмырь своим ремнем за окно и ноги его болтаются. Я его хочу за ноги поймать, чтобы его вытащить оттуда. Думаю, нельзя его бросить. В итоге я пока его ловил ловил. Как никак я его поймал, спихнул, он спрыгнул. И самое интересное… Ах… Мне на плечи садится кто-то. Ну, из ребят. «Ну, молодой» - говорит - «попался». Я был пошустрее конечно. Прорвался, да под платформу под эту, где щебенка. Вижу «СТУК», он головой бьется естественно. Меня то конечно он отпустил. И я бегу. А за мной топот военнослужащих – старослужащих. И я бегу уже не знаю… Думаю, Господи, дай Бог попасть в свой вагон – ПОД БОГОМ ХОЖУ! И я – у меня уже сил нет, меня ребята подхватывают и кидают в свой вагон, откуда я, кидают меня в самый угол. А ребятам говорят: «Да он мимо пробежал». Одним словом - они меня спасли. Вот если бы они бы меня поймали бы, те ребята, то меня уже комиссовали бы». На эту историю у него тому и доказательства имеются – метки на пальцах остались. Может быть кому-то вышерассказанная история покажется лишь обычным воспоминанием. Ну скажем, кто в передряги не попадал. И у меня бывало всякое, несмотря на молодость свою. А если по-другому рассудить? А если бы поймали или еще что? Тут сразу видно – судьба. Армейских историй у нашего героя целый багаж.
И брат ему еще говорил: «Попадай в армейскую интеллигенцию, потому что армейская интеллигенция – это связи». Решил связистом попробовать стать, да несостыковочка вышла. Наговорил всяких небылиц, что утюги чинил и прочее. Короче говоря, знает, что такое «плюс на минус» - больше ничего не знал. Ну и записали его на практические занятия, предоставили радиостанцию и говорят: «Чини…». В итоге, работу «выполненную» и без него приняли. Это токо адаптация была. Потом хлебушек ломтиками таскал, ну чтоб голодным не оставаться, да на печку клал. А хлеб та сушился, похожим на сухарь становился. Постепенно с печи он исчезать стал: то дневальный возьмет, то солдатик мимо проходящий. Собственно сытно ему от этого не стало. Зато пол части накормил. Недаром говорили: «Самый хитрый из Армян – это Вовка Сметанян».
Тут и глаз слезинку дал. Ну здесь все понятно, ностальгия, молодость шальная. А нет, оказалось случай был один далеко неприятный. Подкараулили в подъезде, избили, кейс отобрали, пустой правда. С тех пор с баллончиком ходит, а глаз невидящим стал. На первый взгляд – и не заметишь.
Музыкантом хотел он стать, в военный ансамбль попасть. Слушок только подвел. Да не людской, а свой собственный. Сказал, что на контрабасе играть умеет. Пока он его тащил, весь эшелон полукругом встал. Стуканул об Землю раза три. Хорошо новобранец на помощь поспешил - жалко инструмент та. Ноту фальшивую дал раз, нот фальшивую дал два, ноту фальшивую дал три…
- Рядовой! Вы играть умеете аль как?
- Я не играю, я подыгрываю
В искусстве какой никакой, а след свой все-таки оставил. «Ребята не забыли музыканта».
Никогда бы не поверил, сколько хорошего и душевного говорили о нем, будто он Гений какой-то. Да не Гений, а просто человек – человечек – человек. Вот парикмахерша как-то сказала: «Человек ну просто необыкновенный! И поможет и подскажет! Его друзья мои друзья». Тут и спец по бане подключился: «Как человек он достаточно необычен, при этом добр и весел. Ничего плохого о нем сказать у меня язык не поворачивается». Что самое странное, даже люди - недолюбы ничего против него и не имеют: «Он со всеми находит общий язык». Кстати, по поводу языка. Уздечку ему подрезали аж два раза, но эффекта никакого. С тех пор у него и манера общения своя имеется. Правда не всем и всегда понятная.
А один раз, особенно он отличился. Пред всем рабочим коллективом священник ему спасибо сказал, как самому способному и добропорядочному. Впрочем, начальство такой маневр не одобрило, этак, как же Он работник, а ему похвалы вне очереди подаются. “А я грамм двести махнул за столом та и сразу понял – мне здесь больше не работать”.
Для справки: «Нес службу при тюрьме Шпандау (тюрьма для военнопленных) в Германии, где сидел Гесс, Ширэх и Шпеер»
Что касается семейных характеристик, то тут целую двулогию написать можно: c первой три года прожил; со второй – «тридцать лет, три года, три месяца, три часа, три минуты и три секунды». Точность – она везде нужна. А дети – это вообще отдельный разговор: доча от первого; двое братьев-акробатов от второго. Даже внучки имеются! Правда одной уже 22, а второй еще только 2 годика. Сосчитать не пересчитать. Зато какая история! Глядишь, еще кто-нибудь аукнется где-нибудь в Западном Берлине. «Это же мои дети» - любит повторять наш очеркистый герой. Да он впрочем и не против стать отцом в энный раз. «Лишь бы молодость моя не угасала». Есть и привычки у него плохие. Не, не курение. С этим делом он завязал. Правда как выпьет, опять все развязывает. Не любит он, когда дедушкой его называют. «Мне говорят дедушка, а мне неудобно как-то! Зови просто, Владимир Николаевич». Статус, у человека есть свой статус, он у всех имеется. Но у каждого свой. Для нашего героя это молодость и независимость. Наверное, это те самые неразъединимые качества движущие им и им повелевающие. И женщины, наши дорогие и милые женщины! Куда же без них! Но все в меру, как говорится. Оставив всем семьям, вплоть до штанов, вздохнув воздуха свободы, наш герой почувствовал себя вновь молодым и могучим. «Я никогда так хорошо не жил». Он рад, что сейчас он живет один, в трех комнатной квартире, а бывшие жены и дети ютятся в других; что в любой Божий день он может пригласить женскую особу к себе в гости, или устроить свидание рядом с метро; что может поставить оперетту Паваротти, напевая ее в унисон; что может включить телевизор и смотреть его до утра. Вы спросите меня почему? Да потому что человек этот есть жизнь, а жизнь есть Он сам.