Светлой памяти бабушки Кати посвящаю.
…уже второй день болит правое колено. Последствие давнишнего неудачного приземления. Вчера подумал – болит к дождю, дождик и пошёл. Кап, кап, кап…
Небо низкое, серое, сплошь облака. Облака полны воды. Небо полно облаков. Получается небо полное воды. А мир полон людей. А моя башка полна глупых мыслей… всё суета.
По утрам иногда я гуляю со своей собакой. Она любит гулять по утрам. Ну, ей еще по делам по своим конечно надо. По кустам побегать, прочитать по углам кучу мейлов разных. Типа – вот тут был Мики, а тут пописял Звоночек, привет, пока … Лола естественно пишет свои меточки, и так проходит утро.
Да, уже целую неделю на улице пасмурно и временами капает дождь. Хотя, вообще-то, по ночам он льёт вовсю. Много воды в нашем мире. А где-то её катастрофически не хватает. Вот так и с мыслями в голове. Тут их полно, а там вообще ни одной…
Последние годы скорость жизни моей ускорилась неимоверно. Дни как минуты, годы как часы. Вжик! и уже год пролетел. Странно, но и жизнь всего человечества так же в напряжении ускорения. Быстрее, быстрее, быстрее... Как на стометровке. Там надо постоянно ускоряться. Всё работает на износ. Дыхалка, мышцы рук и ног, сердечко… а куда бежать то!? Не успел разогнаться – бац! и уже финиш. А там с секундомером стоит Некто и ждёт… вот, парниша, получите зачёт.
По ТВ целыми днями чёто говорят. Мелькают картинки, то реклама, то новости, то не понять о чём передача. Окно в мир. 200 лет назад событий, что происходит сегодня за один день, хватало на целый год и более. Чацкого сегодня наверняка просто никто не заметит. Всё событие уместилось бы в несколько строчек. Как приехал, так и уехал. Разве что посмотрят на чём уехал. Вместо кареты наверняка будет «лексус», или «мерседес»…
Все вокруг только и говорят про кризис. В мире кризис уже много лет и народы к нему попривыкли. Мировая экономика то скрипит, то её лихорадит. Нефть всё дорожает, а газ почти кончился. Китайцы мужественно заполняют собой пустоты. Америкосы играют в бейсбол и производят миллиарды сосисок для хот догов. Европейцы по вечерам пьют пиво в пабах и размышляют о разных ценностях… а мы, …мы чёто тоже суетимся, всё думаем, производим, строим хорошо забытое старое, … и так проходят жизнь.
И всё человечество разом мечтает о совместном конце.
Вообще-то, мне кажется, идея конца света захватила умы в конце прошлого века. До этого человечество постоянно думало о прогрессе и связанных с ним процессах. Все мировые кризисы рассматривались человеками исключительно с положительной точки зрения. Мол, щас поднатужимся и преодолеем. А там, глядишь, придумаем что-то новенькое. Прогресс, как-никак…
Но на переломе веков и тысячелетий что-то там сломалось в людском мироощущении. Прогресс как то незаметно ускорился, да так, что у простого обывателя появилось ощущение, что сидит он в скором поезде, и смотрит на пролетающий мимо окна пейзаж из окна. Причём в последние годы поезд разогнался до такой скорости, что пейзаж превратился статично размазанную картинку, а от давления налетающего воздуха и шума от колес окошко пришлось зарыть. Так безопасней. Вот тебе и прогресс…
Теперь человеки в большинстве своем сидят в душных купе и таращаться на пролетающий «мир» сквозь пыльные стекла…
И о маршруте поезда уже давно никто не вспоминает. Да и как, тут в туалет то выйти проблема. Вагоны трясёт и шарахает из стороны в сторону на стрелках. Свет в большинстве мест поминутно моргает, но кое-где работает кондишен и довольно комфортно. И стюарды развозят напитки. Но таких мест немного.
Да, народов внутри поезда полно. Все куда-то едут…
Где-то там впереди состава есть локомотив, а в нём притаился машинист. Пассажиры в полной уверенности, что он умел и хладнокровен и ведёт огромный состав к одному ему ведомой цели. Все это знают, все в этом уверены. Кто-то уверяет даже, что знаком с водителем поезда лично …
Хотя, возможно, у машиниста случился сердечный приступ, и он давно окочурился. И лежит себе посреди кабины и смотрит остывшими глазами в потолок. А поезд несется по полям, по лесам, без остановок…
Но это пессимистичный сценарий, a надо быть оптимистом…
С детства люблю пасху. Весна на дворе, ещё очень прохладно, но зима уже отступила. Пахнет свежей землей и грядущим летом. Бабушка на кухне печёт пироги и пасочки. На столе полно луковой шелухи – будет чем красить яйца. И я где-то рядом, мне всё так интересно…
Да, куличи, пасочки и крашеные яйца. Конфеты и пироги. Хорошо. Погода радует солнушком и народ гуляет. У церквей толпятся бабульки и тётки с лукошками – вот сейчас выйдет священник и освятит припасенные кушанья и воду. В церквях службы идут, население истово крестится, а хоры красиво поют. Мужики по домам и подворотням, как и положено, пьют горькую и хрустят солеными огурцами. На душе радостно и спокойно.
Сегодня всё почти также. Только я стал старше, и нет давно ни бабушки, ни её кухни, ни её пирогов. Я целый год жду этого праздника. Жду когда же наконец сойдет с небес священный огонь и даст нам всем надежду и радость от завтрашнего дня. Так хорошо иметь надежду…
Периодически я смотрю в окно и пытаюсь зацепиться взглядом за что-нибудь в пролетающем мимо пейзаже. За переезд какой-нибудь, или станцию. Но деталей на такой скорости не рассмотреть и после нескольких минут устаю, отвожу свой взгляд и тупо смотрю на покрытый грязноватой скатёркой столик в купе. На скатерти отчетливо видны круглые пятна от поставленных на неё когда-то стаканов с чаем, или может ещё с чем. Ближе к окну полно крошек и валяется пара оберток от конфет. Старые пожелтевшие газеты заполняют оставшуюся пустоту. У меня нижняя полка и смотреть на столик у окна можно хоть весь день. Вагон очень старый и от напряжения весь скрипит и трясётся. Всё вокруг старое – и вагон, и пути, по которым он со скрипом едет, и локомотив, что тащит куда-то этот поезд, и даже это неизвестное куда-то тоже очень старое. И народ в поезде тоже стар. И я иже с ним…
Помню однажды ехала напротив меня одна деревенская баба с парой детишек. Ехала недолго, потом ушла неизвестно куда. Но тётку эту я запомнил. Меня поразили её огромные передние зубы. Очень ровные, белые, и удивительно огромные. Неожиданно появившись в моём купе, она тут же завалила весь стол свёртками с едой. Из недр необъятных китайских сумок появилась жареная курица, чеснок, копчёная колбаса, каравай хлеба, пара луковиц, энное количество помятых вареных яиц и кусок сала, соль в кулёчке из старой газеты, картошка в мундире и несколько яблок, огромный термос с чаем и эмалированная кружка венчали этот богатый стол…
Баба и её с по-взрослому серьёзными лицами дети расселись на скамейке напротив и жадно принялись поглощать всё вытащенное разнообразие. Причём, не говоря ни слова. Лишь изредка кто-то из них ронял пару непонятных фраз и пир продолжался. Говорили они меж собой на каком-то тарабарском наречии, и понять мне их было невозможно. Отпрыски поглощали разложенные кушанья с поразительной жадностью и быстротой. Громко трещали разгрызаемые кости, шелуха от лука и яичная скорлупа летели на пол, и вскоре весь стол был завален ошмётками от картошки, обгрызенными костями и огрызками яблок. Выпив напоследок чаю, компания расслабилась и заулыбалась…
Зубы детишек были на редкость белыми, ровными и поразительно огромными. Генетика.
А потом попутчики исчезли вместе внесённым в мой мир беспорядком. И осталась лишь грязноватая скатерть с пятнами от чая, да воспоминания…
Когда-то давным-давно поезд, бывало, иногда останавливался на остановках, и народ начинал суетиться, бегать туда-сюда по коридору, тащить баулы и коробки, тюки и чемоданы…
Из вагона на перрон, с перрона в вагон, вправо влево, вверх вниз. Движение заполняло всё вокруг. Шарканье ног, хлопанье дверей, возгласы людей на перроне, трубный глас локомотивов где-то вдалеке, стук колес и свистки снующих по станции маневровых, ругань и команды диспетчеров в огромных чёрных громкоговорителях на столбах…
Я изредка выходил на улицу, купить бутылочку пива или просто размяться, пройтись, разогнать кровь. Местный народ неплохо зарабатывал на пассажирах, втридорога впихивая им всякую всячину. Кто пиво таскает, кто рыбу к пиву, а кто-то всё разом. На некоторых станциях торговали вишней, кое-где яблоками, и на паре полустанков топом продаж были абрикосы…
Сейчас всё проще. Поезд идёт без остановок и торгующих не видать. Они, как и станции, да и остальное пространство вокруг, превратились в статично размазанную картинку в моей голове…
На улице весна. Солнце истосковалось по миру и обнимается с ним, согревая его всё сильнее. Зелень уже радует глаза, запертые почти на полгода в сером ящике, а теперь вытащенные из чулана и натёртые до блеска. Насекомые всех мастей, прямо как пролетарии всех стран, вовсю соединяются, жужжат, неумело ещё летают, пытаясь, видимо, найти хоть что-нибудь поесть после долгого зимнего поста. Деревья и другие растения тоже активно участвуют в гонке. Кто больше выложит на сайте цветов тот и в дамках. Что ни день – то новые возможности.
Иногда так хочется закрыть глаза и перестать думать. Надоедает шум работающего мозга. Где-то в глубине его шуршат шестерёнки ума, гудят коммутаторы всякие, реле пощёлкивают, скрипят тормозами на поворотах разные умные и не очень мысли. Идёт процесс мышления. Мозги мыслят на полную катушку, пытаются описать окружающий мир - просчитывают варианты, сомневаются, ужасаются, удивляются, умиляются, и ещё чего только не делают.
Недавно кто-то из попутчиков позабыл на столике журнал. Красивый, толстый, иллюстрированный. Взял почитать, да так увлёкся, что не заметил, как спустилась ночь. Ночью за окном ничего не видно, так иногда пара огоньков пролетит – переезд или полустанок какой посреди поля… Городов и крупных станций последнее время совсем не видно. Все куда-то подевались. Но это хорошо. На станциях в наш поезд обычно много народу подсаживалось. А народ у нас голосистый, даже можно сказать горластый. Начинают орать друг на дружку, толпиться и толкаться в коридоре и тамбуре. Везде тюки, коробки да китайские сумки. Ни пройти, ни проехать… А сейчас хорошо. Народу мало, ни тебе тюков, ни сумок из Китаю. Правда, вагон на скорости качает сильно, но ко многому привыкаешь…
Да, …нашёл я в том журнальчике интересную статью. Оказывается если поставить электрон в условия, когда ему нужно вести себя как частица, он поведёт себя как частица, а если в эксперименте ему нужно стать волной, то он и это сможет. Но самое интересное началось потом, когда решили подсмотреть, как же это он родимый делает. Как только поставили подсматривающую аппаратуру, бац! и электрон, как его не заставляли, как ни угрожали, как пальцы в дверях не щемили, остался на всех этапах только частицей и в волну превращаться ну ни в какую! То есть получается, он как то непостижимо узнал, что его пасут! Выключают регистратор – тут же в волну превращается, включают – опять частица! Да, … и пойми этот мир…
А вот собака моя мопс. Любит поспать на солнышке и её не интересуют проблемы этого сложного мира. У неё всё просто. Она берёт от жизни всё, что ей надо. Надо погулять – я иду и гуляю с ней, надо поесть – я готовлю ей разные кушанья, етс…
Гуляем мы с ней по всей округе. Бродим вокруг больших и маленьких домов, проходим через детские площадки. Глазеем на ржавые и не очень гаражи. Я размышляю о бренности бытия, а Лоло нюхает заборы и оставляет мейлы. Иногда к нам присоединяются такие же как мы. Столько радости! Тут только держись. Поджавши хвост, мопсина носится по кругу. Язык, как алый стяг, трепещет на ветру, глаза полны восторга. Её визави не отстает и мечется за ней как угорелый, пытаясь и догнать и куснуть и лизнуть…
Мой визави не так прыток как его пёс. У нас какая никакая беседа. О футболе или о снукере, о политике и о погоде, о ценах (на бензин, сахар, муку и яйца, картошку на худой конец), о перспективах конца света, да полно тем для разговора… ну…Полялякали и будя. Пора уж и по домам - мне бы чайку попить, собачке немного кефира. И прогулка наша тоже часть мира. Маленький такой винтик в сложном механизме.
Когда есть возможность я хожу в горы. Потребность в этом есть всегда, а возможности ограничены. Поразительно, но чем дальше уходишь от города, тем сильнее слышится шум от него. Сквозь равномерный низкий гул слышны отдельные гудки и разные звуки. Весь этот шум создает ощущение мусора, так и хочется взять веник и совок. Но выходишь на плато и чудо! Шум исчезает, а тебя обволакивает ощущение покоя и мира. Много ли человеку надо…
Вот ты спросишь, не скучно ли всё время в купе ехать? Не, пожалуй, что нет. Я ж не один еду. Время от времени попутчики ко мне попадают. Разные. Все тоже едут куда-то. Уходят одни – приходят другие. И у всех своя история, своя правда…
Порой захаживают ко мне на огонёк знакомые, иногда друзья. Но редко. Помню, когда то очень давно, заходил мой друг Толян. Это мой корешок, дружбан, родом из детства. Мы взяли беленькую, сели на берегу Тёши, развели костерок и сварили славную уху. Это было давно, он был тогда жив и здоров, и компания собралась хорошая и жёнушка моя с нами уху откушала, и Юрка Монахов своим ходом притопал. А Нанусик, дочурка моя, малышка ещё совсем, играла с красивым рыжим псом, неизвестно откуда там взявшимся. Ей тогда всего четыре годика стукнуло. Вон фотка на стене прилеплена…
Потом Толян вышел на какой-то станции, и больше я его живым не видел. А Юрка… Юрка теперь где-то в другом вагоне сидит парализованный, в инвалидном кресле. А я смотрю в окно…
Ночью я включаю свет, ночничок у изголовья. Света он много не даёт, конечно, но читать можно. Верхний свет не включается уже давно, не знаю почему. Может проводник экономит, а может просто лампочка перегорела. Да и самого проводника я давненько уже не видал.
При тусклом свете ночника я продолжил чтение интересного журнала. Оказалось, что электроны ещё кое-чего вытворяют. Взяли учёные как-то раз пару электронов, поместили их пробирку (ну или что-то там похожее) и привели их в определенное состояние. Состояние обозвали суперпозиция. Теперь эти электроны стали чётко между собой связаны. Оказалось, что если убрать один электрон от другого на любое расстояние, хоть на миллион световых лет, а потом изменить состояние одного электрона из пары, то произойдет чудо! Напарник тут же отреагирует и изменится так же как и первый. Причём расстояние между ними не имеет значения. Хоть метр, хоть световой год, все равно. То есть какая-то связь между ними осталась. У людей тоже так бывает…
Недавно ходил с Гришей, соседушкой моим и другом, на гору Аю Даг. Давно хотел пойти, вот и пошли. Собрались рано утром, я взял термос с чаем, лепёшки из капусты (спасибо Инескиной – жене моей) да пару апельсинов. Зарядил фотоаппарат, это обязательно. Без фоток нельзя. Хорошо сейчас с этим. Ни тебе фотоплёнки, ни проблем с проявкой. Раз и готово. А потом скинул на комп и радуйся жизни.
Приехали мы к подножию на троллейбусе. Недолго ехали, минут двадцать. Гриша поспал чуток, а я мультик какой-то на мониторе в салоне посмотрел. Погода в тот день с утра была прекрасная. Славная погодка. Солнечно и тепло. Вокруг нас пели нехитрые песни птицы. Я шёл по дороге, глазел по сторонам, и мне было хорошо. Вскоре нашлась нужная тропинка, и мы углубились в лес. Подъём по серпантину не был крут, и идти было легко. Так шаг за шагом мы поднялись достаточно высоко, с тропы открылся живописный вид на Партенит и бухту, а потом на Алушту и дальше на восток. Прекрасно! Вдоволь налюбовавшись видами, мы вовсю щёлкали фотоаппаратами, нюхали горные цветы, лазили как мальчишки по камням и так потихоньку вышли на вершину. По пути нам встретилось лишь несколько разношерстных команд, с детями, собаками, да водкой в рюкзачках. Воскресенье, что ещё сказать…
На вершине Аю Дага стоял сильный запах подснежников. Обычно это неприметный, еле слышный и нежный запах. Ведь в букетике всего-то пара-тройка кустиков, но там были миллионы цветов. Сотни и сотни метров были просто усеяны цветами. Такого я никогда раньше не видел.
К несчастью, сама вершина довольно неказиста, нет там ни видовых площадок, ни красивых скал. Только лес, лес и еще раз лес. Хотя, если побродить, можно найти пару мест, откуда видна сквозь ветки бухта Гурзуфа, скалы близнецы и в дымчатом далеке Ялта.
Ежегодно спасатели снимают несколько человек с разных труднодоступных скал, куда эти безрассудные залезают в поисках впечатлений и красивых видов. Мы туда не полезли. Однако на одной живописной полянке, рядом с огромным, древним на вид, камнем, неожиданно наткнулись на маленького старичка, лет, этак, под 80. Перед ним, на высохшем дереве, висело что-то отдалённо напоминающее пирамиду, собранное из кусочков фольги. Дедушка медитировал на вершине Аю Дага под мелодию из старого магнитофончика, что висел на ветке. Чудный запах цветов сладким дурманом разливался вокруг, птицы выводили свои нежные весенние трели, а старичок неспешно выписывал странные кренделя на полянке посреди волшебного леса.
Может это у-шу!?
На часах было полдесятого утра. И когда он только успел туда забраться!?
Но потом погода испортилась, как-то незаметно пошёл лёгкий дождичек, всё вокруг затянуло туманом и из леса потянуло холодом. Просто за вершину зацепилось облачко, и мы с Гришей поспешили дальше, на восточную сторону горы. Когда находишься внутри облака, окружающий мир становится призрачным. Будто в киселе плаваешь. Звуки теряются в белесой мгле. Знакомые места быстро становятся незнакомыми, а неизвестные становятся родными. Туман в горах опасен. Потому и пришлось поспешить, чтобы успеть выбраться из облака. А дальше по пути пошли шумные компании на полянках, запах слегка подгорелого мяса, звон «бокалов», похрустывание огурцов под нетрезвые беседы на фоне моря сквозь редкий лес. Видимо, на природе лучше усваиваются и протеины и спирты. Но это жизнь…
Ещё долго брели мы по тропкам сквозь призрачный лес (туман настиг таки нас на спуске). Капал редкий дождичек, но на душе моей было светло. День медленно угасал. Он как будто записался на магнитную ленту, и теперь казалось достаточно просто вытащить бобину из коробки, поставить её на магнитофон и щёлкнуть вкл. И вновь встанет поутру солнце, запоют птицы, и дедуля будет выписывать кренделя на полянке, а я, не спеша, насвистывая где-то в голове нехитрый мотивчик, спущусь с другом Гришей с вершины Аю Дага по тропинке к морю…
Страсть как люблю копаться на огороде. Когда маленький был, не любил. А вот постарше стал и полюбил. В моём детстве бабушка Катя, царство ей небесное, частенько использовала меня в качестве помощника на огороде. А кого же ещё? Ведь она жила одна, муж её, мой дедушка, трагически погиб в начале шестидесятых годов. С тех пор она сама вела большое хозяйство. Ну, а я ей в меру сил помогал. Полив капусты из огромной лейки, я ростом совсем маленький был, помнится, мне не нравился больше всего. Воду приходилось таскать из огромных железных баков с краниками, стоящих около забора. Баки почему-то были кубической формы, крашенные разной краской и ржавые. Лейка отрывала мне руки своей тяжестью, но деваться некуда. Надо, так надо… Зато капуста потом наверняка была благодарна мне, впрочем как и почти все остальные растения в огороде. И в погребе у бабушки на зиму было запасено много всякой всячины. И мне теперь есть что вспомнить…
Но сейчас другое дело. Приезжаю в деревню весной. Соседи вокруг чёто мудрят - то деревья подрезают, то землю копают, а то и сажают уже чего-нибудь. На них глядючи потихоньку и я этим же занимаюсь. Когда деревца подрезаешь с ними надо разговаривать и просить прощения, что больно им делаешь. Иначе беда – могут обидеться, и потом какой-нибудь фортель выкинуть. А зачем мне фортели? Не надо…
Живу я под самой крышей, у меня там комнатка небольшая. С балкончика я рассматриваю звёзды по ночам и горы в дневное время. Гор вокруг полно. Есть куда ходить с друзьями. Звёзд тоже немало, но они не так интересны. Уж больно далеко до них, а до гор близко. Вот они прямо перед носом. Под крышей по весне поселяются скворцы. Каждую весну прилетают и живут до поздней осени. Причём хозяевами, как крыши, так и всего дома они считают, конечно, себя. А я так – сбоку припёка. Поэтому они всячески пытаются выгнать меня с балкончика, тк я им мешаю заниматься своими делами. Не знаю, может скворец муж после работы решил пивка перед телевизором попить или у них там вообще интим, а тут я нарисовался. Непорядок! Но какие средства для искоренения проблемы! Разъяренная семейка начинает летать вокруг моего балкончика и поминутно то мяукать кошкой, то каркать вороной, то ещё как-нибудь чирикать. Они думают, я испугаюсь! Ха ха! А мне хоть бы хны! Налетавшись вволю и охрипнув, семейка забирается к себе под крышу и начинает что-то там передвигать, таскать туда сюда, иногда даже бить посуду! Но мне всё по боку! Я включаю радио и читаю книжку, или спускаюсь на кухню попить кофе с молоком. Очень люблю кофе с молоком. Ложка кофе, ложка сахарку, чуть молочка и немного кипятку – вот и всё удовольствие. Пока меня нет, скворцы успокаиваются, и всем хорошо. И так каждый день.
Мимо моего дома в деревне проходит дорога плавно переходящая лесную тропинку. До леса всего-то пару шагов. Как в лес, так и из леса по этой дорожке день-деньской бредёт народ. Кто по малину, кто по грибы, а кто просто погулять. Прохожие обычно приветливые, здороваются все. Порой, правда, попадаются и нехорошие индивидуумы, но таких, милостью Господа, немного. Каждый год где-то в глубине леса происходит странное действо. Собирается множество молоди, одетой в средневековые одежды, рыцари в латах и кольчугах, милые дамы в прекрасных платьях, и начинается турнир. Рыцари сражаются на мечах и копьях за нежный взгляд дамы. А дамы наводят на глазах марафет, чтобы нежнее смотреть на рыцарей. И всё это посреди леса, недалеко от моей деревни. Ну, а потом как положено пир горой! Приехав на очередной шабаш, все они проходят по дороге мимо моего дома.
Помнится, только я поселился в моем последнем убежище, и тут буквально через несколько дней такой расклад. Просыпаюсь утром от странного звука за окном. Клац-клац, звяк-звяк… мелодично что-то так позвякивает. Выглядываю в окошко и … вижу парочку средневековых рыцарей, пеших, но при оружии. Рыцарь, что похудее да повыше, согбенный под тяжестью навешанных на него лат, из последних сил тащил, обливаясь потом, здоровенный двуручный меч. Его мужественную спину прикрывал щит с красивым замысловатым гербом, а на голове плотно сидел шлем с открытым забралом. Второй воин, поплотней и ниже ростом, был одет в кольчугу, на голове его блестел металлический шишак, на широком поясе висел кинжал, а руки были заняты грозного вида арбалетом.
Когда-то давно судьба забросила меня в Лондон. Хороший город, красивый. Там, почти не имея денег в карманах, но полный тяги к знаниям, я как-то прошёл без билета в Тауэр. Это музей такой на берегу Темзы, недалеко от моста. В старые времена англичане содержали в крепости под стражей провинившихся королей, но теперь зарабатывают деньги на истории. Входной билет стоил целых шесть фунтов, неподъёмные для меня на тот момент деньги, поэтому пришлось пройти туда без билета. Я просто стал невидимым и прошел. Шутка. Среди множества музеев, спрятанных за крепостными стенами, я нашёл выставку вооружений принадлежащих разным династиям английских королей. За толстыми стеклами витрин притаились и двухметровый двуручный меч, к слову острый как бритва, и огромные латы одного из королевских телохранителей, с железной кирасой толщиной в дюйм, резного дерева арбалеты с кованными железными стрелами, пики и алебарды с жуткими на вид зазубринами, кинжалы, мечи, и много ещё всякой смертоносной всячины. Помню, представшее разнообразие орудий смерти просто поразило меня.
И чего только человеки не придумали для убийства, пожалуй, даже, для изощрённого убийства, подобных себе человеков.
Так о чём я? А, да… так вот арбалет и меч, что с трудом тащили на себе бедные дон Кихот и Санчо, весьма походили на виденные мной в далёком Тауэре. Происходящее настолько удивило меня, что я усомнился даже в реальности происходящего.
Так бывает.
Сознание попадает в ловушку, ловко расставленную окружающим хаосом, и может запросто запутаться и раствориться в ней, растерять связи, что держат сознание вместе, и превратиться в несознание. Но достаточно хаосу оставить хоть малейшую зацепку для сознания как оно в мгновение ока построит себе новый мир, ещё краше старого. В этом прелесть бытия.
Я вдруг увидел на руке у арбалетчика дешёвые электронные часы на стальном браслете и волшебство момента мгновенно исчезло. Сознание блестяще описало мне окружающий мир и чётко указало мне моё место в нём. И тут же где-то далеко поехали поезда Интерсити, с рёвом полетели самолеты, а северные корейцы опять неудачно запустили баллистическую ракету, с любовью собранную из старых, прямо со свалки, деталей.
На дворе 21 век, парень! Какие арбалеты, какие мечи!
И пока моё сознание методично описывало моему Я, какое же оно тупое и бестолковое, рыцари ушли. Они даже не заметили той драмы, что разыгралась в моей голове! Они и меня-то не заметили. Такие дела…
Хорошая штука интернет! Всемирная паутина. Можно искать там, а можно и быть найденным. Стучите! и вам откроют. В моём купе есть вайфай – те подключение к интернету без проводов. Очень даже удобная штука. Хочешь - сиди на нижней полке, а надоело – пожалуйте наверх. Еду я уединённо, и чем дальше еду, тем меньше народу хочет со мной проехаться. Раньше хоть на остановках люди заходили. А сейчас идём нонстоп, так все больше через скайп норовят пообщаться. Или через фейсбук. Но всё одно хорошо.
Давным-давно, точно не скажу когда, нашёл меня в паутине мой друг детства. Игорёха. Вместе с ним мы ходили в школу в далёком городе Арзамасе. Это был мой лучший друг. Впрочем, почему был?! Он и сейчас лучший, ведь после стольких лет нашёл же меня. Он тоже едет куда-то в этом поезде, но в другом вагоне. Где-то в голове состава, или в хвосте, а может и посерёдке. Не поймешь где тут что.
Э, …неважно.
Так вот… Он активно занимается бизнесом, содержит что-то вроде салона-солярия. Создаёт искусственные солнца. С его слов, в городке, где я прожил больше десяти лет моей жизни, и где я не был уже лет двадцать, вовсю восстанавливают разрушенные ранее церкви. Хм …сначала разбрасывали камушки – теперь собирают. Потом опять наверняка разбрасывать начнут…
Как Вселенная. Сначала она пребывала в некоей сингулярности. Т.е. в точке, где нет ни времени, ни пространства, вообще ничего нету, но из которой всё возникло. Тут зачем-то грянул Большой взрыв. Бум!!! Вселенная тут же возникла и принялась дико расширяться, а потом, как надоело, давай опять сжиматься. И, в конце концов, опять в сингулярность сжалась. И как не надоест…
А улочка с моим домом изменилась до неузнаваемости. Старинные купеческие дома, что пережили и революцию, и годы советской власти, и даже годы войны, не сумели пережить лихие девяностые. Так сейчас называют этот странный период. Сначала снесли домик на углу и построили там автостоянку. Потом пришла очередь большого двухэтажного дома посреди квартала. Там жили все мои друзья. Назывался он «пятый дом». Это был добротный, на века построенный дом, с мощными каменными стенами первого этажа, на котором стоял второй этаж, уже деревянный. За домом на пару десятков метров простирался обширный двор, в котором мы, местные пацаны, частенько бывали. Пройдя через двор, попадаешь на живописную помойку, а уж потом спускаешься в сильно заросший деревьями овраг и находишь там странное сооружение под именем «лесопилка». Это было полуразрушенное красного кирпича здание, с прекрасно сохранившейся, хоть и очень старой, железной печью, и с высоченной трубой. Прекрасное место для игр.
Но я отвлёкся… Народу в «пятом доме» жило много. Первый этаж, со стороны улицы, превратился в полуподвал, тк уровень дороги значительно поднялся за годы жизни дома. Окошки оказались вровень с тротуаром и подслеповато глядели на проходящие мимо ноги, пробегающих собак да кошек, а изредка и на колеса машин, что шуршали вверх-вниз по улице. Но второй этаж был на удивление высоко. Потолки в доме были метра под четыре. Да, повидал он за свою долгую жизнь многое. В том же интернете нашёл я как-то фотографии этой улочки в 90е годы позапрошлого века. И в кусочке той реальности домик наш вполне себе здравствует. А всего через сотню лет что-то не сложилось в его судьбе, и он трагически погиб, разваленный на кирпичики бульдозером…
Вот уже много лет на месте дома №5 и двора лежит обширный пустырь, засыпанный щебенкой. Даже сараи и те снесли. И помойку…
Зато через дорогу, на пустыре около колбасного заводика, построили церковь с золотыми куполами и огромную колокольню. Так камушек к камушку, глядишь, уже пирамида, высотой до неба…
Игорёха, корешок мой, изредка звонит мне по скайпу. Мы с ним калякаем иной раз по целому часу. Говорит, у него в вагоне строгий проводник, едет много народу и дорогая мобильная связь. Очень странно. В моем вагоне вообще порой никого нет, проводника так я уже много лет не видал, а мобилка просто работает и всё. Рассказал мне, как недавно встречались с одноклассниками в кафе и даже прислал пару фоток. Увы, многих узнать я так и не смог. Ведь все они остались в моей памяти четырнадцатилетними подростками. Как наверняка и я в их памяти остался маленьким толстеньким круглолицым очкариком. Прямо как в кино, там актёры навсегда остаются молодыми.
У Гриши, соседушки и друга моего, дома, в маленькой однокомнатной квартирке на четвёртом этаже, живут пара котов. Вернее кот и кошка. Гриша очень добрый человек, он подобрал этих бедных созданий на улице, голодными, холодными и полуслепыми. Поначалу их было трое, и один из котиков на тот момент вообще был слеп, тк был одноглазым. Где и как он умудрился потерять свой глаз, в столь юном возрасте, история умалчивает. Потом у всей троицы глазки открылись, и компания стала зрячей. Одноглазый котик оказался очень активным и смышлёным. Целыми днями напролёт он гонял по квартире, заводя всех остальных, и расточая энергию как взорвавшаяся сверхновая. На дворе была зима и если бы Гриша – добрая душа, не взял их себе, то они давно покинули бы этот мир.
Сейчас уже середина весны и котиков осталось двое. Сверхновые, взорвавшись, освещают своим светом полвселенной, но длится этот праздник всего секунду. А потом остается красивая туманность с «чёрной дырой! посерёдке. Так и наш котик. Он слишком быстро жил, тратил так много своей энергии, что она, видимо, просто кончилась и звезда сколлапсировала. В один пасмурный весенний день сверхновая взорвалась, разнеся вдребезги округу на пару световых лет. Ближе к теплу Гриша решил приучить котиков к улице и вынес их во двор. Два малыша тряслись от страха, жались друг к другу и вращали глазами, пытаясь понять своим коллективным разумом этот сложный мир. И лишь бесстрашный одноглазый хулиган, не думая об опасностях, бросился бегать по округе в поисках приключений. В упоении познания он выбежал со двора на дорогу и был тут же раздавлен неизвестной машиной.
Бац! Вспышка!!!
И вот уже на месте звезды заклубилась огромная туманность, а где-то в глубине её образовалась сингулярность, точка, из которой нет возврата, и даже свет не в силах сказать ей нет. Чёрная дыра тоски и плача в Крабовидной туманности воспоминаний…
На православную Пасху всегда случается чудо.
С небес на землю нисходит священный огонь, который потом через миллионы свечей разносится по всему свету. Объяснить явление наука не может. Да и не пытается. В храме, где случается чудо, и вокруг него, собирается более десяти тысяч человек. По преданию если в положенный день огонь не снизойдёт, то все собравшиеся вокруг люди погибнут сразу, а мир в ближайшее время ждёт вселенская катастрофа и конец света. В этом году, если верить преданию, катастрофы не будет и конец света отменяется.
Странно, но человечество упорно цепляется за идею конца времён. И даже точная дата уже назначена. Что это?! стремление к коллективному самоубийству? Коллективное бессознательное толкает коллективное сознание человечества к суициду? Но, зачем, почему?
Может страх перед будущим?
Действительно, при современных темпах потребления человечеством всего и вся ресурсы на этой маленькой планете кончатся совсем скоро. Ну, ничего, чего-нибудь новое придумают. Тут сработает принцип «чем хуже – тем лучше». Чем в наиболее худшие условия человечество себя загонит, тем быстрее найдет оно выход из лабиринта. Хотя в этой ситуации, конечно, актуален вопрос цены победы. Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
А может быть, это страх перед внешним миром?
Т.е. человечество, как больной параноидальным психозом, настолько страшится окружающего пространства, тёмной комнаты за приоткрывшейся дверью, что готово кинуться в омут головой, лишь бы не столкнуться с тем страшным, неизвестным, что там притаилось.
Человеческая цивилизация, на мой взгляд, задержалась на стадии игры сама с собой. Как дети с 4 до 11. Это период, когда мальчишки играют с мальчишками в войнушку, а девочки предпочитают пеленать кукол с девочками. Потом войнушка становится не интересна, и хочется уже потаскать девчонок за косички. А девчонки долго и упорно эти косички растят, специально чтоб за них потаскали.
Человечество как-то незаметно повзрослело, но вырваться из периода игры в войнушку никак не может. Всё так и играет само с собой – одна половина по любому поводу (да и без повода) режет себе подобных, а другая половина растит материал для бойни.
Но дитя то давно взрослое. Уже школу закончило.
Смотрим, …так, …по физике зачёт. Видишь вот там чёрное обугленное пятно? Это Хиросима, тут дитя бомбочку с друзьями шарахнуло. Вон у кошки, что рядом, дурочка, пробегала голову взрывом оторвало! Ничего! Новая отрастет! Бомбочка же атомная была, гейгер до сих пор щёлкает…
…и по химии тоже зачет. Зарин, иприт, циклон-Б, динамит, ТНТ и чего только еще в портфельчике нет. Химия вообще любимый предмет…
Да, и остальные дисциплины сданы на пятерки. Аттестат давно на руки выдали, пора уже и в институт поступать, а там, глядишь, и дом можно строить, и сына родить, да и дерево не мешает посадить рядом, …а в голове все игрушки.
Вот тут-то и возникает конфликт между коллективным Я и внешним миром. И внешний мир постепенно превращается в тёмную комнату, полную неизвестного и необъяснимого… а неизвестное так страшно… и уже летят навстречу Земле огромные корабли с чужими, враждебные пришельцы обнаруживают себя внутри человеческой расы, Солнце гаснет после страшного взрыва, а планета Земля разваливается на куски от неожиданной встречи с огромным метеоритом… Короче, человечество гибнет всевозможными способами, и нет ему спасенья. Остаётся, правда, горстка несчастных выживших, но кто же им позавидует?!...
А может, это я чего-то не понимаю? Ведь должна же быть хоть какая-то логика в происходящем вокруг… не знаю, …не уверен. Хотя, …вообще-то, какое мне дело до человечества…
Сегодня видел, как дельфины загнали целый косяк рабы в бухту и за каких-то полчаса …сожрали его. Пир горой! Бедная рыба пыталась вырваться из западни, высоко выпрыгивая из воды, но тут их подстерегали чайки. Им тоже кушать хочется. А дельфины методично, круг за кругом, сужали территорию охоты. То тут, то там, на долю секунды, из воды появлялась тёмная спина с плавником и ещё одна рыбка тут же прощалась с жизнью. Бойня! Но никто из гуляющих по берегу людей на эту живописную резню особого внимания не обратил. Так добрые дельфины и сожрали всех рыб. А потом уплыли восвояси. И чайкам чуток перепало...
Население в нашей стране так привыкло к окружающему насилию, что, думаю, если бы вместо дельфинов в море плескались и резвились ихтиозавры, а в роли рыбы выступил сам народ, даже это никого бы не тронуло. Ведь ставят же золотые памятники великому кормчему. Вот Чикатило убил больше 50 человек – маньяк! Расстрелять…
А деятельность товарища Сталина привела к смерти миллионы человек – гений! Поставить ему золотой памятник! …и поставили.
Проезда нет! Тупик. Куда ехать дальше?!
Вчера весь день провёл в горах. Ходил с Гришей на плато. Пошёл налегке, тк Григорий Ефимыч, как обычно прикалываясь, нацелил наш поход в совершенно другое место. А уже через час я вдруг понял, что идём на плато. А там ещё снег лежит, однако. Но всё равно назад уже пути нет, и целый день прошёл на одном дыхании. На южной стороне тепло, солнышко припекает, цветочки цветут, птички поют. А пару-тройку километров по дороге на север и картина другая. Достаточно постоять на северном крае плато несколько пару минут без движения, и ветер выдует из тебя последнее тепло. Куда ни повернись – везде лежит слежавшийся снег, а с цветочками вообще проблема! Никаких нету! Только катышки везде. Это, со слов Гриши, какашки то ли косуль, то ли оленей, то ли вообще неведомо кого…
Кстати, насчёт оленей мой друг оказался прав. На обратном пути мы буквально наткнулись на олениху с маленьким олененком. Они стояли за деревом, всего-то метрах в десяти, и с большим любопытством смотрели на нас, пока мы их сами не заметили. Я встретился взглядом с оленихой. В нём совсем не было страха, только откровенное любопытство. Но уже через долю секунды наши четвероногие исчезли. Бережёного Бог бережет.
Кстати, рассветы и закаты на Марсе бело-голубого цвета. Связано это с тем, что тамошняя атмосфера состоит в основном из углекислого газа. Азота и кислорода на двоих там всего несколько процентов, а паров воды вообще только следы. Солнце выглядит как маленький белый шарик меньше луны. На Марсе находится самая высокая гора в солнечной системе. Это потухший вулкан Олимп. Он настолько высок и огромен, что увидеть вершину с поверхности невозможно, тк она просто скрыта за горизонтом. Эти полезные сведения я почерпнул всё из того же толстого глянцевого журнала, забытого на столике кем-то из моих попутчиков. Вот такие дела…
На земле живёт уже больше семи миллиардов человек. Семь миллиардов «я». Семь миллиардов творцов. Ведь человек создан по образу и подобию Творца, значит каждый человек немного творец. Даже бессмысленные сериалы на ТВ суть творчество, даже попытка продавщицей обсчитать покупателя есть тоже творческий акт. И многое чего другое. Академик Сахаров, например, приложил руку к созданию водородной бомбы. «Ведь, если звезды зажигают – значит - это кому-нибудь нужно?...» Видел как-то фильм про создание и испытание советской Н-bomb «весом» в 50 мегатонн. Впечатляюще. Съемки велись с расстояния 70 км, а это, с учётом высоты, на которой стояла камера, примерно 6-7 раз за линию горизонта. Первые секунды после взрыва светофильтры на камере не справились, и всё было просто засвечено, но потом она запечатлела самый грандиозный восход солнца в истории человечества. Правда, восход был как на Меркурии – рукотворная звезда заполнила собой весь горизонт! Затем она медленно погасла, и на её месте возник гигантских размеров гриб, вершиной своей попиравший само небо! Оказалось, что основание гриба превысило в диаметре 15 км и его раскаленная вершина, пробив стратосферу, достигла высоты 75(!) км! Волна от взрыва прошлась по шарику 3 раза, а место, откуда велась съемка, было напрочь разрушено землетрясением, причем, сам момент разрушения был запечатлен всё той же камерой.
Вот это акт творчества! Вот это я понимаю! Мощности всех боеприпасов, взорванных во время второй мировой войны, включая и две А-bombs, что американцы испытали на бедных япошках, не хватило для сравнения с мощностью этой бомбочки. Факт.
Впоследствии академик Сахаров перестал придумывать бомбы и стал борцом за права человека. Такая вот метаморфоза с ним случилась…
Хм, хм… если постоять, задравши голову, на вершине самой высокой горы в солнечной системе то, через какое-то время (ну, это как повезет), можно будет увидеть парочку местных марсианских лун. Они в отличие от горы совсем маленькие и неприметные. Так, два куска камня, Фобос и Деймос, носятся как угорелые по небу, причём один с запада на восток, а другой, наоборот, с востока на запад. Фобос, это тот, что летает задом наперёд, умудряется это делать ещё и пару раз за сутки. Его необычное имя переводится как «страх». И назвали это камушек так видимо не без оснований. Форма его напоминает огромную картофелину, и на одной из сторон был замечен весьма странный и загадочный объект. На почти плоской равнине практически вертикально торчит огромный столб, высотой более 90 метров. Все попытки рассмотреть Фобос поближе совершенно невероятным образом провалились. Большинство миссий, направленных человеками к Марсу и его таинственным спутникам потерпело неудачу. Аппараты сходили с ума или ещё на стадии запуска, или уже прилетев к заветной цели. И у американцев, и у русских, и у японцев… у всех. Словно кто-то просто говорит земляшкам - низя! С луной у америкосов произошла такая же история. Летали, летали, и долетались. Наверняка тамошним аборигенам не очень понравились местные акты творчества высотой в 75 километров.
Я думаю, у них и своих художников мысли хватает…
Помню, как-то раз спускались мы с Гришей с плато по хорошо протоптанной тропе, по склону горы Иограф. Тропа эта очень живописна, на ней много видовых площадок с видами и на Ялту, и на Ай Петри, и на море. Посреди тропки есть довольно странное место, «горелый лес» называется. Когда-то давным-давно там случился страшный пожар, выгорел огромный кусок леса на склоне горы. Сейчас там кладбище, кладбище сгоревших деревьев. Более всего картина напоминает хаос с разбросанными повсюду скелетами каких-то гигантских доисторических животных, гигантских динозавров с переломанными ребрами и скрученными шеями. А тени от заходящего солнца только усиливают жутковатый эффект.
Близился вечер, и солнце неумолимо клонилось к закату. За прошедший день мы порядком устали, шли не торопясь, поминутно останавливаясь и делая классные снимки. Склоны по бокам тропы были сплошь завалены останками поверженных гигантов, и мы с Гришей тратили остаток дня и сил, выискивая удачные ракурсы. Но, в конце концов, это занятие нам наскучило, и мы двинулись дальше. И вот тут я обратил внимание на странное облако, в полном одиночестве зависшее над мысом Мартьян. Я уже видел его пару часов назад, стоя перед спуском на южном краю плато. Да и утром, только что выйдя после трех часового подъема на край, я припомнил, что это облачко покоилось там же, на том самом месте. Попытка рассмотреть облако в бинокль успеха не принесла, оно просто расплылось, но секрета своего не раскрыло. Я тут же вспомнил, что много лет назад, в конце 80х годов прошлого века я уже сталкивался с чем-то подобным. Такое же странное на вид облако и почти на том же месте. Я был тогда на пляже с женой, и мы в течение нескольких часов наблюдали странные метаморфозы, происходящие с небесным созданием. Вот оно медленно растворилось в воздухе, но присмотревшись можно было заметить еле заметную точку, оставшуюся на его месте. Через несколько минут пространство вокруг точки начинало как-то незаметно вибрировать, и эта виртуальная рябь постепенно превращалась в …облако. Цикл повторился множество раз. Наконец нам надоело таращиться на этот странный и необъяснимый феномен, и мы пошли купаться. На дворе стоял июль. Солнышко жарило народ на пляже как на сковородке, и купанье было просто спасеньем! А после купания, мы, мокрые и счастливые, попытались найти над мысом хоть что-нибудь, что напомнило бы нам о таинственном облачке. Увы, пусто. Как в воду оно кануло вместе с своей точечкой.
Я с жаром принялся описывать эту очень интересную историю моему спутнику. Гриша внимательно слушал, глядя под ноги и переступая через ветки, облако равнодушно висело на том же месте, а солнце медленно заваливалось за край нависающей над нами горы. Тропинка сделала крутой поворот и мы, повернув вслед за ней, совершенно неожиданно налетели на стоящего на самом краю обрыва человека. Вид незнакомца был несколько необычен. Он был одет в совершенно новую с виду куртку, новые джинсы, новые, без единой пылинки, горные ботинки, а на спине его как-то нелепо болтался совершенно пустой и новый рюкзак. В руках этот весь с иголочки человек держал две ярко красные лыжные палки. Конечно новые.
Путник имел явное намерение сойти с тропы и пойти напрямки, по почти отвесному склону, через кладбище сгоревших деревьев, к видневшейся далеко внизу лесной дороге. И тут вдруг мы с Гришей нарисовались. Несколько секунд ушло на рассматривание друг друга. А потом незнакомец небрежно так спрашивает – мужики, а куда ведет эта тропинка?!
Немая сцена.
Закат, тропинка высоко в горах, мертвый горелый лес вокруг, и …одетый во все новое человек, с пустым рюкзаком, без малейшего понятия, где он находится…
И как он туда попал?! Сверху по тропе пришли мы. Про тропу снизу незнакомец ничего не знал, значит, и придти по ней он никак не мог. Да и на одежде и ботинках туриста ни пылинки. Только из химчистки и бац! тропа Узенбаш…
Тропинка вниз идет, на дорогу – говорю, - ты не ходи, мужик, по склону, убьёшься, иди-ка лучше за нами, - и мы бодренько двинулись дальше.
Как ты попал сюда, отец, и откуда? С плато? - поинтересовался я у нашего спутника.
Ага, с плато, - бодро ответил тот и заулыбался.
По тропе пришел?
Не…, я так, …напрямую прошел… как-то неуверенно пробормотал дядя, улыбка его погасла, и он отвернулся, всем видом давая понять, что разговор окончен.
Еще с полчаса мужичок в молчании трясся за нами, смешно перебирая своими красными палками, и ежесекундно спотыкаясь. А потом, выйдя на лесную дорогу, мы от него потерялись, резко свернув на еле заметную тропинку. И лишь потеряв из виду за деревьями его красивый рюкзачок, я вздохнул свободно. Бережёного Бог бережет…
До сих пор не знаю кого же мы там, в горелом лесу, повстречали. Может духа лесного, а может кого-нибудь из того облачка, что так красиво над Мартьяном целый день провисело.
Спрашивал у Гриши, но тот тоже без понятия…
Я проснулся. На часах полшестого. Утра или вечера, не знаю, не понять. Да и надо ли. За окном стоит белесая мгла, густая как молоко. Туман.
Что-то изменилось вокруг, пока я спал. Поезд шёл теперь как-то слишком плавно, даже осторожно, мерно покачиваясь и постукивая на стыках. Тадам тадам… от былой прыти и бешеной гонки не осталось и следа.
Странно. Я включил ночничок, открыл дверь и выглянул в коридор, но там ничего нового не нашёл. Длинный коридор, закрытые двери купе, да затертая до дыр красная когда-то ковровая дорожка на полу. Пусто.
Я подошел к окну напротив и посмотрел на окружающее пространство до краев заполненное холодным молоком. Скорость движения моего поезда действительно изменилась. Сквозь густую мглу было видно остовы высоченных деревьев, медленно проплывающие мимо. Вскоре к ним прибавилось какое-то довольно высокое здание, одиноко точащее темной башней где-то позади деревьев, на его крыше тускло горело несколько огоньков, еле видных с такого расстояния. Через пару секунд деревья расступились и уступили место домам, торжественно выстроившихся в ряд вдоль железной дороги. Серые стены, серые крыши, слепые окна, без единого огонька, большего и не рассмотреть.
Поезд заметно сбавил ход и стало ясно, что это станция. Проехали стрелку. Появились редкие фонари и насколько разноцветных семафоров, на разъездных путях пара одиноких вагонов. Переход через пути для пешеходов, грубо сколоченные доски на земле, протянулись как понтонная переправа через речку.
Я вернулся в купе.
Поезд медленно, не быстрее пешего хода, тянулся вдоль перрона, готовясь остановиться в какой-то одному ему ведомой точке. Наконец появилось здание вокзала. Построенное видимо в середине прошлого века, оно сохранило в себе стиль той далекой эпохи. Длинное, одноэтажное здание с огромными окнами и массивными стеклянными дверьми где-то посередине, какого-то неопределенно серо-желтого цвета. По бокам от дверей висели, тускло освещенные, доски с расписанием или с объявлениями. Вдоль стены протянулось несколько древних на вид скамеек с кособокой урной, одиноко пристроившейся между ними. Над всем этим великолепием висела, крепко привинченная к стене, здоровенная вывеска с названием станции. Всего пять выцветших букв.
ШАТКИ
Я давно узнал всё вокруг. Маленькая станция со странным именем Шатки. Там я родился и провел своё далёкое детство.
Дёрнувшись напоследок, вагон заскрежетал тормозами и остановился.
Я выглянул в окно, думая увидеть встречающе-провожающих, но перрон был пуст. Вокруг ни души. Не медля ни секунды, я выскочил из купе и побежал в тамбур. К моему удивлению, дверь на улицу была уже открыта, а ступенька поднята. Из открытой двери тянуло холодом и сыростью. Я медленно спустился по ступеням и вышел на перрон. Снаружи стояла глубокая осень, туман немного отступил, но не дальше двадцати тридцати метров, всё остальное пространство заполняла густая молочная мгла, тускло подсвеченная кое-где спрятавшимися в ней фонарями. Они напомнили мне картинки, виденные мной в лежащем на столике в купе журнале. Звёзды, спрятанные в клубах межзвёздной пыли.
Где-то далеко впереди, ближе к голове состава, красная точка погасла и на её месте появилась зелёная. Семафор дал добро. Спрятавшийся в тумане локомотив дал протяжный гудок, полный тоски и отчаянья от предстоящей разлуки. Зашипели отпускаемые тормоза. Поезд заскрипел, заскрежетал и незаметно тронулся. Окно моего купе, освещенное тусклым светом от ночника, проплыло мимо меня. Одинокая искорка на тёмном небе. Поезд медленно, поскрипывая и постукивая, двинулся в свой путь, унося с собой мои мысли, чувства, воспоминания о прошедших годах. Через несколько секунд проехал последний вагон. На его верхушке по бокам маячили два маленьких красных огонька, а вскоре к ним на пару мгновений присоединился третий – на семафоре зеленый сменился красным.
Я стою на перроне. Раннее осеннее утро. Холодно и сыро. Всё вокруг окутал туман. Но мне хорошо. Мир полон таинств. Вон поодаль стоит какой-то большущий, страшный, сыплющий искрами и обдающий всё вокруг паром аппарат с огромными колёсами и маслянистыми рычагами. Он рычит и пыхтит, наверху два глаза - тускло светятся красные огоньки, а в окошко выглядывает усатый дядька в фуражке. И хоть я не знаю что это мне совсем не страшно, ведь со мной рядом бабушка. Уж она-то знает и не даст меня в обиду.
…не бойся, внучёк, …это паровоз, он вагоны за собой возит, …когда-нибудь я тебя на нём покатаю, а сейчас пошли домой, … мамка и папка давеча приехали, чай поди заждались нас …
Мы идём с бабушкой домой после ночного дежурства в «бакаузе». Это такой странный дом с деревянной скамейкой в пропахшей чем-то сладким комнате, где я спал ночью, а бабушка моя дежурила. Мы остановились на перроне, переждать, пока пройдет поезд. Он медленно простучал колёсами мимо, и мы осторожно двинулись через пути по старому деревянному настилу, мосту на другой берег рельсовой реки.
…берег, где стоит мой старый деревянный дом с садом, и где давно ждут меня мамка и папка…
Конец. 10-21 апреля 2012.