8 февраля.
Мотает нас рывками, как на яхте другой раз. Очередная ночь без сна.
Летели сюда с Олегом, которого я когда-то обучал дизелям в ШМОтке в 1988 году. Он вспомнил, как я их распустил с занятий 30 января. 40 лет мне исполнилось. Приезжал тогда еще из Минска Сережа Курочкин. С Пичугиными праздновали.
Из-за туч выглянуло утреннее солнце. Неяркое, но опять же родное. Скорей бы море поутихло, да выспаться бы кабы.
9 февраля.
Солнце встало в 8.30. зашло в 16.58.
Близнецов на небе я обнаруживаю с первого взгляда. Они расположены между созвездиями Большой Медведицы и Ориона. Повезло моим курносикам.
Умер отец 3 февраля. Час назад об этом узнал.
Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне настоящий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей святой. А всякий час сего дня во всём наставь меня. Какие бы я не получил известия в течение дня, научи принять их со спокойной душой и твердым убеждением, что на все есть святая воля Твоя. Во всех моих делах и словах – руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом моей семьи(или обители) никого не смущая и не огорчая. Господи, дай мне силы перенести утомление настуившего дня и все собыия в течение его. Уководи моею волею и научи меня: молиться, верить, терпеть, прощать и любить. Аминь.
(Молитва последних оптинских старцев).
На протиувоположном берегу мигает красный огонек. Тихо. Только шелест воды. Стоим у причала.
Вспомнил: проводил с Бимом папу до остановки на шоссе. Было холодно. Не стали с Бимом ждать, попрощались и ушли. Папа уехал в Гомель, в госпиталь. А мы через пару дней – в Ригу(через Минск). Это было после Вовкиного 40-летия. А потом нас мама провожала с Бимом и тот успел таки заскочить в автобус, но успел выскочить к оставшейся маме.
Было чувство тяжести на душе, гнал это все прочь. Неужели так начинается новая жизнь? Может быть и впрямь перевал? И точка отсчета есть: до и после. И Галя(сводная сестра) так и не увидела отца.
Приснился Корсаков. Он развелся, похудел, новая жена не кормит. Я его утешаю, он плачет и жалуется, что некому ему пожаловаться кроме меня. Потом судно, груз укладывают на палубу, трубы какие-то. Потом с большой высоты падает большая балка,грохочет по надстройке и срывается в воду. Народ оставляет судно, я тоже скатываюсь на руках по наклонной длинной лестнице и вдруг вижу на предпоследней перекладине в пустоте: подо мной далеко-далеко внизу еле мерцет вода. Тихий ужас. Думаю взбираться наверх, но силы в руках нет, предпочел проснуться. Было без 15 пять.
Пере этиим был еще длинный зал, слева у стены тянулся один ряд столиков, справа – стойка бара и все места заняты. Иду-иду и только в конце зала в тупике слева одно место свободное за столом, а справа столик занятый молодежью. Но слева за столом никого нету, хотя видно, что места заняты: приборы, закуски и лишь с краю в углу пустое место. Спрашиваю у барменши за стойкой: свободно? Да, - отвечает. Присмотрелся я к соседям напротив и решил уйти. «А вы что-нибудь наливаете?- спрашиваю у барменши оглядывая пустые полки за спиной у нее. – Да, наливаем». Я ушел.
Чудесный солнечный день. С утра воду прихватило тонкой ледяной коркой, настолько вода успокоилась, не в пример прошлому разу, когда ветер рвал снасти, а волны пенились и разбивали о причал корпус «Янора». На льду сидела чайка. Вокруг каменистые горы, покрытые лесом. Стоим во фьордах в порту Waltham в 40 минутах езды от Гетеборга.
Только что дозвонился до Малодуши, как раз Вова с Людой приехали и Тома там была. Поговорил со всеми. В каюте всплакнул, от разговора стало легче. Завтра 9 дней, они едут в церковь. Вчера удержался, не выпил за упокой. Завтра. Сегодня много дел и контактов: бункер, с электриком береговым брашпиль надо ремонтировть. Как и шпиль. С капитаном дела.
Ребята соболезновали. Моторист мой в начале разговора по телефону присуствовал, понял. Думал в себе вынесу, но ребята спросили, ответил. Да и правильно это.
А жизнь течет. Мама говорит: завтра 9 дней, а дальше 40. Подбадривает меня,чтоб не подводил. Не подведу. Уже в самом деле отступать некуда, я за старшего из мужчин в семье.
Завтра люди придут. Все время и вчера, и сегодня ночью думалось о родных людях окружавших отца. Интересно, почему?
В прошлом году отец Светы Моисеевой умер, затем в конце года – Олега, Жана – чуть больше года как, Сережи Курочкина отец. И я их всех знал, кроме Олегова батьки, тот в Москве жил.
А я уже сегодня улыбался, если не смеялся, шутке капитана. Прости отец. Хоть всегда я звал тебя – Папа, но вот в письме просится – Отец.
Вид у меня сейчас: глаза красные и нос, бритая голова, щетина недельная, тот еще видок.
Хотя вроде бы и не до этого, но наблюдаю за собой в зеркало. Вчера с Наташей поговорил более-менее, потом позже – с Виталием, не сдержался и разговор прекратил на полуслове, не смог. Утром сегодня Натке перезвонил, чтоб успокоилась.