Свет

СВЕТ


Не холодно, не жарко и даже не больно.
Босые ноги ступают по прохладной воде. Тихо. Лишь слабое журчание течения эхом карабкается по стенам. Ломается в стеклянное крошево и затихает где-то в себе. Темно. Не видно ни стен, ни пола, ни сводов. И только впереди острием иглы сверкает белый день. Не страшно, не тревожно, что есть, то – есть. Теперь я принадлежу сама себе.
Намокшая ткань подола липнет к ногам, но мне все равно. Я никуда не спешу, и вряд ли, кто-то ждет меня там, впереди. Дно ручья – округлые камушки. Мягко перекатываются под шагами, наполняя тело блаженным покоем. И нет ничего… Лишь я и белая звезда в конце пути. Я тихо иду, ступая босыми ногами по прохладной воде.

И вдруг:
- Кто здесь?
Кажется, протяни руку и дотронешься до того, кто произнес эти слова.
От неожиданности останавливаюсь, молчу. Молчит и темнота, напряженно, сосредоточенно, – ждет ответа. Пытаюсь вглядеться в пространство, бесполезно.
Неважно…
Течение мягко щекочет лодыжки, короткие водоросли обволакивают ступни. Я точно знаю, куда идти, и  точно знаю, что делать.
Вновь поворачиваюсь к точке света и безразлично делаю шаг вперед.
- Подожди! Кто ты? Человек?
А кто же еще?
- Постой!
На смену спокойствию приходит легкое раздражение. Так бывает, когда кто-то пытается нарушить твой сон, бред или смерть. Идти – это легко. Трудно – стоять на месте. Течение знает, куда мне нужно.

Все те же голыши, все те же водоросли, все тот же свет в конце тоннеля, но от умиротворения не осталось и следа. Кто-то есть рядом. Кто-то идет за мной следом. Я не слышу его шагов, их заглушает плеск воды, я не слышу его дыхания, не слышу мыслей, но точно знаю: он – идет за мной по пятам.
Так и должно быть?
С сожалением отрываю взгляд от Выхода, бросаю через плечо:
- Не ходи за мной.
В ответ – нервический смешок и срывающийся от волнения голос:
- Ну надо же – девушка…
- Иди своей дорогой.
- Своей дорогой?.. Нет, постой! Куда ты идешь? Да стой же ты! Я пойду с тобой… Хоть так, может…
У меня свой путь, и мне не нужен попутчик.
Шлепаю по воде ногами, эхо волнуется, мечется от стены к стене, но все напрасно. Голос теперь раздается отчетливо.
- Знать бы, где моя дорога… Я бы с радостью… - бормочет некто, и вдруг его вопрос заставляет меня остановиться снова, -  Ты ведь тоже умерла, да?
Умерла? Застываю, прислушиваюсь к ощущениям собственного тела. А тела ли? Провожу рукой по лицу. Тела, да. Не умерла, конечно. Конечно, нет… И где-то в глубине души вдруг появляются отголоски боли, смятения, судорожного напряжения. Все это было… Когда-то… Недавно… Или сотню жизней назад? Неважно… Теперь – покой. Я хочу покоя. И он ждет меня там, впереди. Там, где свет.
Точно ждет?
- А ты – умер?
- Ну, да, кажется, - в этот момент мой собеседник обязательно должен был пожать плечами, - Я запутался в стропах, парашют, знаешь? Ну вот, и с тех пор здесь. Скучно очень, иногда – холодно. А то, что темно – ерунда, я уже привык.
- И… Давно ты здесь?
- Кто ж его знает? Может, несколько часов, а может и месяцев. Здесь ведь не понятно, темно, хоть глаз выколи. Тебя вот встретил. Хоть поговорить с кем-нибудь.
- А Выход?
- Какой выход?
- Выход, из тоннеля.
- Из тоннеля?
- Ну да, мы же в тоннеле?
Кто-то в темноте несколько мгновений молчит, потом очень осторожно спрашивает:
- Ты видишь Выход?
- Да вот же он, - протягиваю руку в строну светящегося пятна.
В ответ с явной издевкой:
- Я увидел, конечно, - и тут же голос снова становится серьезным, - И что там? Свет, разумеется?
- Свет.
Он задумался, а потом, словно, собравшись с духом, заговорил снова:
- Слушай. Чисто теоретически, ты же можешь меня отсюда вывести, да? Ну, я дойду с тобой до твоего выхода, а там посмотрим, что получится. Просто, мне чертовски надоело слоняться одному здесь в темноте. Да и не тоннель это вовсе. Это бесконечное черное пространство. Во всех направлениях.
- Разве? Тогда почему здесь эхо?
- А я откуда знаю? Не веришь, что ли? Дай руку.
Я протягиваю ладонь, натыкаюсь на его руку, шарящую в темноте, она тут же крепко обхватывает мои пальцы.
Жизнь!
Я вздрагиваю. Жизнь бьет током, просачивается сквозь мою кожу, стремится вверх по руке блаженным жаром, страстью, напряжением! Вот она – жизненная сила, он – жив! Жив!..
А я – умерла…
- Что с тобой?
- Я… все хорошо.
- Ты дрожишь, тебе холодно?
- Нет.
- А, ну так вот, - он двинулся куда-то в сторону и потянул меня за собой, свет теперь горел слева от меня, - Я тебе сейчас покажу. Можно идти так сколько угодно. Прямо, прямо, прямо… Но вокруг всегда одно и то же. Темнота и пустота. Везде, понимаешь?
Мне кажется, или я слышу топот его ног? Странно… Странно? Я удивляюсь?..
Ловлю себя на том, что пытаюсь разглядеть в темноте наши руки. Наверное, они должны были бы светиться жизнью. Я их не вижу, и от этого немного не по себе.
- Я был бы счастлив наткнуться на какую-нибудь стену. Тогда бы я по крайней мере точно знал, что хожу не по кругу.
Еще несколько шагов, и вдруг понимаю, что ручей становится глубже, течение – сильнее, да и камни уже не такие гладкие. Впиваются  в ступни острыми краями, и боль, откуда-то пришла боль.
Платье вымокло до колен, водоросли веревками опутывают мои ноги, каждый шаг дается с великим трудом. И, кажется, теперь мне страшно.
- Пожалуйста, пойдем обратно…
Он останавливается:
- Да пожалуйста. Только теперь тебе придется показать мне, где это «обратно».
Зачем-то начинаю оправдываться:
- Там глубоко, и…
- И?
- И трава…
Сколько-то он молчит. Затем осторожно спрашивает:
- Ты идешь по воде?
- Да…
Вздох, подавленный смешок:
- А у меня тут что-то вроде асфальта.
- Пойдем, - крепче стискиваю его руку.
- Пойдем.

Не холодно, не страшно и даже не больно. Тепло. В руке – жар… Нет, не жар… Жизнь… Бьется уверенным пульсом, горячит, волнует…
И все хорошо, если бы не одно «но»: мне в попутчики достался болтун, каких свет не видывал. Ни тот свет, что остался позади, ни тот, - что ждет меня там, впереди.
- Далеко нам еще?
- Откуда мне знать?
- Ты же видишь Выход.
Да, вижу, вот он, горит мне ровным светом. Вселяет в меня спокойствие и уверенность. Но сколько идти до него? Не задумывалась до сих пор. Да и стоит ли?
Он продолжает:
- А сзади что-нибудь видишь?
- Нет, там темно.
- Интересно, а что будет, если пойти обратно?
- Зачем обратно?
- Узнать, что там.
- Зачем?
- Ну как, «зачем»?
- Ну зачем, зачем?!
- Ладно, не злись. Вперед, так вперед…

- А оттуда можно будет вернуться?
- Нет.
- Точно?
- Точно.
- Откуда знаешь?
- От верблюда.
- Смешно.
- Будь добр, иди молча.
- Как скажешь…

- Слушай, я, конечно, понимаю, глупый вопрос… Идиотский вообще и не этичный по отношению к девушке… Ты не подумай, я не какой-нибудь там хам или еще кто, просто, как бы, в сложившейся ситуации…
- Короче.
- Сколько тебе лет? Было?
- …Не помню…
- Да ты можешь не отвечать, конечно. Не отвечай, конечно, ты же – девушка, тебе можно, конечно…
- Не помню я.
- Ну по голосу тебе лет 25 примерно. Я не понимаю просто, как можно в таком возрасте так стремиться ТУДА?
- Я не помню!
В ответ недоверчивый смех. Раздраженно выдергиваю руку из его ладони и тут же горячо сожалею об этом: по коже растекается тихое спокойствие. По сознанию… Онемение…
Нет…
Не сожалею…
Тоннель, свет… И я…
Идти…
- А зовут тебя как? – его рука находит в темноте мои пальцы и снова сжимает их.
- Не помню…
- А как умерла, тоже не помнишь?
- Нет…

- И тебе совсем не интересно, что будет, если вернуться назад, к началу?
- Нет.
- А, слушай, ты сильно торопишься?
- Я не поведу тебя обратно.
- А вдруг мы могли бы вернуться, а?
Останавливаюсь, поворачиваюсь к нему и раздраженно рычу:
- Вернуться куда?..
- Как куда? Туда. В жизнь.
- В жизнь?! Тебе захотелось в жизнь, человек, прыгающий с парашютом?!
- Тима.
- Тима. Чем же ты раньше думал, Тима – прыгающий с парашютом?!
- Орешь на меня,  а руки не забираешь, вот парадокс. Эй, постой, я пошутил… …Что ты делаешь?
- Завязываю подол!
- Зачем?..
- Затем, что бежать от тебя он мешает! Мокрый он, видишь ли, в чем проблема?!
- Не злись…

- Почему тебе обязательно нужно вперед?
- У каждого свой путь.
- Только не у меня, да…
- Твой путь – сбивать меня с пути, да... Тебя случайно, не эти копытно-рогатые товарищи с нижнего яруса подослали?
Слышу тихий смех:
- Все может быть. Или, я для тебя – возможность сделать выбор? Между жизнью и смертью. А? Как думаешь?
- Сзади нет ничего.
- А может оно просто скрывается во тьме. Этакая маленькая дверца в жизнь?
- В любом случае, я не хочу обратно. Мне хочется начать все сначала, понимаешь? Совсем сначала. И мне кажется, там, впереди, есть новая жизнь. И, наверное, я смогу прожить ее так, чтобы не приходилось жалеть ни о едином ее мгновении.
Попутчик презрительно фыркает:
- Глупости. Ты уже несешь в новую жизнь все, что было заложено в тебя старой. Знаешь, в чем ошибка странного зверька – человека? Он считает, что жизнь должна состоять исключительно из хорошестей и приятностей. И если его окружают исключительно хорошести и приятности, то он начинает относится к ним как к будничной данности. Такая уж специфическая скотина  этот зверек. Сколько не дай, все равно – мало.
- Да ты философ, человек, который прыгает с парашютом.
- О чем я? Ах да, так вот. Человек категорически прекращает замечать все хорошее, что происходит вокруг. Ну конечно, а кому интересны серые будни? Совсем как в физике. Мы не чувствуем скорости, мы чувствуем только ускорение. И если счастье прекращает набирать обороты, оно становится серым и невзрачным. Привычным. Смотришь на него как на потрепанную игрушку и начинаешь замечать всякие сколы, царапины и облезлости. А счастье-то – оно то же самое, и счастьем от этого быть не перестало. Только порядком поднадоело.
- Боже, какой же ты умный! Жаль мне, специфической скотине, тебя не понять.
Останавливается, отпускает мою руку:
- Я просто не понимаю, зачем пытаться начать все сначала, если ты толком не знаешь, что тебе нужно от жизни вообще. Узнай, и новая жизнь сложится и без походов по разным мрачным местам вроде этого.
- Много ты понимаешь…
- Ты сделала эту жизнь, и готов поспорить, что следующая будет похожа на прошлую как две капли воды. И не раз еще пройдешь ты по этому… ладно, пусть будет, тоннелю… Точно такая же и с теми же самыми мыслями. Только меня уже не встретишь.
- Почему это?
- Потому что, знаешь, я, оказывается, еще не готов идти ТУДА.
- Что это значит?
- Я остаюсь здесь.
- Обиделся, что ли?
- Нет. Просто я тут подумал, а вдруг, блуждая в темноте, наткнусь на некую маленькую дверцу.
- И… Ты не пойдешь со мной?..
- Нет.
- Ладно…

Не холодно, не жарко и даже не больно.
Одиноко. Иду, прислушиваясь к звукам, надеюсь услышать топот ног по асфальту. Но вокруг только шорох течения.
Впереди – свет, холодный, безразличный. Позади – жизнь.
Сжимаю ладонь в кулак. Как здорово было ощущать ею жизнь… Жаль, что все это прекратилось…
Но можно же и…
А если я попробую отвести его туда, к началу?.. Может, он и правда сможет вернуться? А это зачтется мне как спасение ближнего своего?
А может быть и я смогу?..
Зачем?
А что впереди? Что впереди? Глянуть бы одним глазком, что есть там, в свете дня, и быстренько вернуться. Но так нельзя. Я точно знаю. Оттуда нет выхода. А отсюда еще есть?..
Вот же, черт!..
Ладно, посмотрим. Мне ведь, и правда, теперь некуда спешить.
Разворачиваюсь, шагаю против течения:
- Тима! Тима, ты здесь?
Откуда-то из темноты удивленно-недоверчиво раздается:
- Здесь…
- Говори, я иду.
Незаметно для себя перехожу на бег. Шлепают босые ноги по воде, по щиколотку утопают в гальке.
Почти кричу ему:
- Да говори же что-нибудь! Иначе, я тебя не найду.
- Ты возвращаешься? Почему?
- Знать бы… Я провожу тебя.
- Проводишь…Так, ладно… Говорить… А чего говорить-то?
- Расскажи о себе.
- О себе? О себе… А что о себе? Когда я был маленький, я ходил в школу и ел серые отварные макароны в столовой. Котлета еще там была. И компот.
- И булка с повидлом.
- И булка с повидлом, - его голос улыбается, - Но мне не нравилось в школе.
- Это все макароны.
- Да. И булка с повидлом.
Внезапно становится очень легко, и я тихо смеюсь:
- И булка. Давай руку.

Трудно идти против течения. Но смысл всей этой затеи наполняет мое тело легкостью. Рядом идет человек. Живой человек. И кто знает, может быть, действительно, не зря я отступаю от своего пути? Да и где мой путь? Может быть, я как раз сейчас по нему и шагаю. Кто теперь разберется?
- Знаешь, я, наверное, тоже хотела бы…
- Вернуться?
- Наверное… Да… Как думаешь, у нас получится?
- Тебе тяжело идти?
- Немного. Вода поднимается. И течение, вроде бы ускорилось…
- Постой. Остановись.
Молчит, сжимает мои мертвые пальцы обеими руками, думает.
- Что?
- Когда я говорил о том, что можно начать все сначала без всего этого… Я немного кривил душой.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ну, понимаешь… Я не знаю, что происходило с тобой в той жизни. Но в любом случае… Начать все сначала – невероятно трудно. Знаешь, тянется из прошлого нитка… Канат, можно сказать… То, что тебе хотелось бы оставить в прошлом… Вина, обида, разочарование, может быть... Или наоборот… Благодарность, привязанность… Да мало ли что еще? И все это связывает тебя по рукам и ногам. И нет возможности оторваться от этого. Забыть… Даже через серьезную встряску.
- Отсюда прыжки с парашютом?
Он отчего-то улыбается:
- Да. Не захотела меня отпускать та жизнь. Или со мной, или никак, сказала она. Но я не к тому веду. Ты не думала, что твой выход может неожиданно закрыться?
Оборачиваюсь через плечо: свечение на месте.
Говорю:
- Теперь он больше похож на путеводную звезду.
- Нет. Это Выход. Твой Выход. И если он вдруг закроется, ты тоже останешься в темноте.
- Ты теперь уговариваешь меня отправиться ТУДА? - мне становится смешно, - Боже, Тима, а еще женщин обвиняют в непостоянстве.
- Нет, я просто хочу, чтобы…
- Пойдем уже.
- Постой. Я же сам толком не знаю, почему у меня нет пути.
- Ты жив еще, поэтому у тебя и нет пути.
- Или я наказан?
- Жив, я тебе точно говорю. Я чувствую. Здесь. – сжимаю руку на его горячих пальцах, свободной ладонью обхватываю его запястье, - И здесь.
Бьется под ладонью пульс, и кажется – за ним глухо, неуклюже, неритмично пытается поспеть и мое неживое сердце.
- Ладно, пойдем. Попробуем вывести тебя.

- Вообще-то, теперь я знаю, что есть самое важное в жизни.
- Что же?..
- Свет. Во всех его проявлениях. Как ты?
- Нормально…
Вода поднялась выше колен. Течение такое сильное, что едва позволяет переставлять ноги. Водоросли, камни, впивающиеся в ступни… Мне страшно… Теперь не я веду его, теперь он тащит меня за руку. Мне остается лишь указывать направление.

Резкий всплеск, бурление, рука вырывается из моей ладони.
Течение едва не сносит меня с ног.
В панике останавливаюсь:
- Тима!
- Ч-черт!.. Твою мать! Нет, нет… Только не сейчас…
Слепо обшаривая взглядом темноту, вслушиваюсь во встревоженный голос:
- Что случилось?
В ответ – нервный смех:
- Да я по колено в воде!.. Черт… Где оно?.. - клекот, плеск: идет куда-то, - Где-то здесь… Я шагнул и… Провалился, черт!!!
- Стой!..
- Твою мать…
- Стой!!! – из последних сил пытаюсь идти на звук голоса, шарю в темноте руками, надеюсь отыскать его.
Касаюсь его плеча, он тут же замирает.
Вполголоса бормочу:
- Дай руку… Все хорошо… Вот молодец… Иди сюда… Все будет хорошо… Мы выберемся…
Повинуясь внезапному порыву обнимаю его… И с ужасом понимаю, что энергия, жизнь, кипящая в нем до сих пор, угасает… Холодно и… Страшно, очень страшно…
Изо всех сил стараясь удержаться на месте в бурлящем потоке, отстраняюсь, дотрагиваюсь ледяными пальцами до его лица. Щека, слегка покрытая щетиной… Скулы – напряжены: зубы, должно быть, судорожно сжаты… Две сосредоточенные складки между бровями… Губы, едва заметное дыхание…
Он осторожно спрашивает:
- Что ты делаешь?..
- Пытаюсь понять, насколько ты напуган.
В ответ нервный выдох:
- Мне страшно.
Осторожно прижимаюсь холодными губами к его шее. Туда, где в маленькой артерии должна еще ощущаться жизнь. Вот она, я чувствую ее отголоски. Нужно идти.
Крепко сжимаю его руку:
- Пойдем… Нам пора…
- Черт…
- Что?..
Он истерично смеется:
- Я вижу Выход!.. Выход!.. За твоей спиной…
Оборачиваюсь, там же светится и моя «путеводная звезда».
Удивительно…
- Эй, да нам тобой по пути…
- Да… Нужно… Туда…
- Куда ты собрался?
- Мне нужно туда.
- Нет. Нам нужно в другую сторону. Ты сам говорил… Стой!
- Отпусти меня…
- Послушай… Тебе нужно обратно, мне нужно обратно… Еще не все потеряно... Мы выберемся…
- Отпусти.
- Нет.
- Отпусти!
Голос раздается своем близко, но я не чувствую дыхания на своем лице.
Страшно, отчаянно страшно.
Не отдам!..
В панике хватаю его за рубашку, трясу, что есть сил, и истошно воплю:
- Как тебя зовут? Скажи мне! Как тебя зовут?!!
Мой крик эхом бьется вокруг нас, уносится вперед по тоннелю, замирает где-то там, должно быть – у Выхода.
Отвечай же!..
- Меня…
- Отвернись, не смотри ты туда!..
- Меня… э… Ти…
- Правильно, Тима. А еще ты прыгаешь с парашютом. Пойдем, Тима, нам нужно выбираться.
- Выбираться?..
- Выбираться. Дай мне руку. Все хорошо. Пойдем…
- Течение…
- Знаю, знаю, дорогой… Идем.

Двигаться вперед почти невозможно…
Но сознание теперь сковано ужасом…
Паника…
Бежать… Бежать…
Паника придает сил… Паника погружает в состояние аффекта…
Поток едва не сбивает с ног.
И кажется, что с каждым шагом я только отступаю назад…
Ступни вроде бы разбиты в кровь… Водоросли оплетают тело со всех сторон…
Вода заливается в нос, в рот… Режет глаза мириадами песчинок, роящимися в ней…
И лишь рука. Рука, вцепившаяся в мою ладонь, не дает обезуметь от боли и отчаяния…
Держит меня, что есть сил, сжимает мои пальцы до онемения в них.
- Все получится! – вдруг слышу я голос сквозь рев бурлящей вокруг воды.
Конечно…
Все так и будет…
Делаю еще шаг и исступленно воплю:
- Кира я! Меня зовут Кира! Кира…
Вдруг становится нереально сложно говорить.
Поток отпускает, и внезапно тело словно оказывается  в невесомости.
Сквозь сомкнутые веки в глаза бьет белый свет.
Пытаюсь пошевелить рукой: мне очень нужно знать, что я все еще не одна.
Мои пальцы шарят в пустоте.
Нет… Только не так… Где же ты?
- Она приходит в сознание, -  женский голос звучит как будто очень далеко.
- Пропофол, четыре кубика.
- Пропофол, четыре миллилитра.
…Темнота…
…Где же ты?..

***

С тех пор прошло несколько лет.
У меня – любящая семья, тихий дом, неплохая работа... Новая жизнь, одним словом.
И все теперь так размеренно и спокойно, будто и не было никогда прошлого с болью, разочарованиями и отчаянной дурью в голове.
Сейчас я ни за что не смогла бы объяснить, зачем однажды, сидя на полу душной ванной, резала себе вены. Была на это какая-то причина, наверное, но я ее не помню. Она, как и все, что было, осталась с той, другой, женщиной, которая, все же, умерла. Умерла тогда, в ванной комнате.
В окно бьет весеннее солнце, и солнечное пятно медленно перемещается, крадется по моему столу. Еще немного и оно коснется моей руки. И тогда… Я может быть снова почувствую ток жизни во всем теле. Ток чужой жизни… Или моей собственной?..
Я не знаю, что на самом деле происходило в те часы. Сон? Явь? Бред? И никогда не узнаю. Но изредка, проснувшись среди ночи, я слышу отголоски сновидений: как всегда – темнота, шорох течения, обрывки слов, донесенные эхом, прикосновение жизни…
Была ли я там? Были ли МЫ там? А если были, смог ли он выбраться? А если смог, то где он теперь? И, если снова не запутался в стропах, может быть, я смогла бы его найти? Зачем? Зачем мне его искать?
Столько вопросов и ни одного ответа.
Жизнь продолжается. Идет своим чередом. Я никогда не признаюсь себе, что живу надеждой. Надеждой на что? Если бы знать…
Я никому не рассказываю о своем путешествии по… тоннелю. Коротком и в то же время, длинном, протяженностью в целую эру. И дело даже не в том, что мне никто не поверит… А просто кажется иногда: начни я придавать той жизни форму слов, и мне самой вдруг станет ясно, что вся эта история – лишь незначительный вымысел, смутный бред. Я же хочу продолжать верить… Хочу знать… Хочу помнить…
Луч солнца добирается до запястья, осаживается пятном света на моих пальцах.
Тепло…
Закрываю глаза.
… - Теперь я знаю, что есть самое важное в жизни.
- Что же?..
- Свет. Во всех его проявлениях…
Я не забуду…