В комнату вбежала взволнованная Мира и стала трепать меня по волосам. «Боже мой, ну что же тебе нужно», - подумала я, перевернувшись на другой бок.
-Мирка, ты такой сон испортила! – пробурчала я сонным голосом, упершись согнутыми ногами ей бок.
Она улыбнулась своими белоснежными зубками и всем своим добродушным лицом.
Мира была высокая, тонкая девушка с темными длинными волосами, убранными от лица. Обычно она завязывала неуклюжий пучок сзади, как это делали все мы, чтобы локоны, спадавшие на лицо, не мешали видеть все, что происходит вокруг. Такая пластичная, с красивой осанкой и изящным прогибом спины она будто плыла или летала, но точно не шла. Фигура ее сложилась так элегантно благодаря балету, в которой ее отдали как только обучили хождению. Она была взбалмошной, громкой, и, не смотря на то, что вчера ей исполнилось двадцать, вела себя как ребенок.
-Ну как, как он тебе? – быстро пробормотала Мира, щекоча меня за пятку.
Я быстро отдернула ногу, поворочалась на кровати и спряталась под одеяло с головой.
-Анечка, ну скажи мне хоть слово, Анечка, милая, вставай, прошу тебя….
-Нууу… Он очень красииивый. Иии даже милый, – протянула из под одеяла, и снова стала ворочаться.
-А как маме, маме как? Анечка, миленькая… – она бормотала очень бодро и быстро, что я едва успевала со сна переваривать ее слова.
-И маааме тоже, как может не понравиться…
-Я так рада, так рада, как же хорошо... Такая удача, Анечка, такая удача бывает только раз в жизни. Все так неожиданно, так внезапно…
-Подууумаешь, щенок лохматенький, обыыычная косматая собака, – снова промычала я.
Мира сдернула с меня одеяло и пристально посмотрела мне в лицо, нахмурив брови. Она не была злая, да и совсем не умела злиться, особенно на нас. Когда Мира делала вид, что злилась, она была немного смешная, поэтому я засмеялась и отчего быстро проснулась и тут же догадалась, что не правильно поняла сестру.
-Аня, я про Лэна тебя спрашиваю! Анечка, какая же ты у меня бестолочь!
Я рассмеялась еще больше от того, как забавно она пыталась изобразить ярость. Мира мне напоминала плохую актрису, разыгравшую передо мной нелепую такую сценку.
А дело все было вот в чем.
Вчера вечером у нас был назначен ужин в честь дня рождения средней дочери, то есть Миры, куда она же и пригласила своего друга Лэна. До того мы про него уже и так все знали, по ее рассказам. Как одевается, как ходит, как разговаривает, поправляет галстук, подает ей руку и тому подобное. Тысячные рассказы мы бы уже могли ей подсказывать сами, но она так взволнованно бормотала каждое слово, что никто не хотел ее перебивать. Раза четыре она приходила домой с цветами или небольшими подарками, которые поначалу прятала от матери в своей комнате. И вот наконец-таки она решилась нам его показать.
Высокий, солидный молодой мужчина пришел ровно в назначенный час, но не один, как мы того ожидали, а с маленьким «сюрпризом». В подарок Мире он же и принес маленького лохматого щенка, о котором так давно прожужжали уши Мира и ее кузина, Селендра, которую все называли Се. И вот мечта Миры сбылась, но дело было отнюдь не в той самой собаке.
Она сидела за столом в красивом узком платье, струившемся по ее точеной фигурке до самого пола и, так по-девичьи, постукивала тоненькими пальчиками по ручке старинного стула из темного дерева, крытого багроватым лаком. По левую сторону от нее расположилась кузина Се, накручивавшая свои рыжеватые кудряшки на указательный палец и слегка нахмурившая носик. А по правую Лэн, свободно опиравшийся на спинку стула. Было хорошо видно, как она нервничает от того, как все гости оценивающе осматривали Лэна. Он тоже чувствовал себя неуютно, что очень бросалось в глаза, хоть он и пытался это скрыть за довольно раскрытой и свободной позой. Но в целом ужин прошел очень даже не плохо, хотя я бы сказала слишком быстро.
Затем все отправились в большую гостиную рассматривать собаку, что хорошо разрядило обстановку. Потом еще три или четыре раза садились пить чай, снова вставали, ходили по комнатам, смотрели фотографии и, наконец, все кроме кузины Се и ее матери, маленькой и живенькой женщины, разошлись по домам. Они же просидели в гостиной далеко за полночь, а я так устала, что. Пожелав всем спокойной ночи, ушла к себе.
-Ах, да-да, ну тоже хорошенький, - промолвила я, очнувшись от воспоминай вчерашнего вечера.
-Анна! Ну что же ты творишь то, глупенькая! Как можно сравнивать человека с собакой? Ты меня поражаешь! Сколько можно спать то?
-Да-да, иду уже, - снова вымолвила я сквозь свои глубокие размышления.
-И куда же ты идешь, мечтательница? Никакой ответственности за свои слова! – говорила Мира с видом взрослой девушки, воспитывавшей свою младшую непутевую сестренку.
-Маме звонила Ранта, она приедет на днях к нам в гости.
Вот чего нам только не хватало, так еще и гости собираются! Одни только обеды и званые вечера, ну никакого спокойствия! То мы дни рождения справляем, то кузины с бабушками, то всякие тети в шелковых шарфах, то представительные молодые люди, которых так ждала мать, чтобы показать им красавицу Миру, а тут еще и сестрица, да, небось, еще и со всей семьей пожалуют. Но, провернув все это у себя в мыслях, я лишь вымолвила монотонным голосом:
-Хороший повод еще один вечер провести всем вместе.
-Конечно, только теперь снова столько хлопот, столько хлопот…то одно, то другое, дела-дела, и все на мне, Мама же так устала, так устала, - как обычно очень быстро проговорила Мира, повторяя дважды одинаковые слова, но это ее ничуть не портило, напротив, придавало ее речи чуточку твердости.
Ранта, наша сестра, была старшая из нас всех, взрослая, «живая» женщина. Лицо ее было смуглое, в мелких морщинках. Выглядела она лет на 45, хотя ей подходило только к третьему десятку. Ее черные, как уголь, волосы, зажатые столь же черной заколкой, выглядели несколько притягательными из-за своей же небрежности. Одевалась она просто, в свободную удобную одежду, словно по-домашнему. Никогда я не видела Ранту в туфлях на высоком каблуке, как и нашу маму. Туфли она носила тяжелые, отчего походка у нее была будто трудная, немного напряженная.
Ранта не была мне так близка, как была Мира. Мы вообще долгое время не считали ее близкой, потому что у нее уже давно была своя семья, с которой она жила в далеком от нас городе своей жизнью. Ее волновали только собственные семейные хлопоты, и еще немного работа, отчего близка она была только лишь с мамой. Вместе они любили говорить о заботах с детьми, домашних хлопотах, взлетевших ценах на разные продукты и кризисе, из-за которого задерживают зарплату мужу Ранты.
И вот мама сообщила Мире, что Ранта в скором времени приезжает. Мира же тут же рассказала об этом мне. Мама всегда все говорила Мире, а та тут же передавала мне.
Меня же эта новость немного встревожила, потому что от ее приезда в нашем доме всегда многое менялось. Начиная с самой атмосферы, всеобщей спешки и напряженности, до элементарных перестановок, уборок и прочего.
Все закружилось и полетело. Нам предстояло очень многое сделать, все тщательно проконтролировать, ровненько переставить, закупить много еды и в последний же день заняться приготовлением большого ужина. Хотя нам еще и не было известно, приедет ли Ранта одна или же со всей семьей, все равно предстояло много работы.
Я мало чего ожидала от приезда Ранты, Мира же, напротив, очень любила ее. Та много рассказывала о своей работе, молодых сотрудниках, модных офисных костюмах с галстуками или бабочками, о Европейских городах, красивых бульварах, больших магазинах и всей той, казавшейся сладкой, жизни, куда так сильно хотела попасть Мира.
Ранта работала переводчиком, много поездила по разным странам, знала пять или шесть иностранных языков почти в совершенстве и, когда с нами разговаривала, иногда вставляла слова на английском, французском или португальском, тут же, улыбаясь, исправлялась и продолжала бегло рассказывать дальше. Постоянные экскурсии, множество новых людей и новых историй, всего такого яркого и не знакомого нашей тихой Мире, о чем она могла услышать только от нее или же прочесть в блестящих журналах, которые тоже привозила Ранта. Она всегда дарила нам подарки, которые раздавались за вечерним чаем. Так было заведено и происходило всегда с тех пор, как Ранта от нас уехала.
Помню это очень смутно, потому что когда это все случилось, мне было пять или шесть лет. Яркое, большое торжество, много людей, в красивых костюмах и платьях – Ранта выходила замуж за солидного человека, итальянца, успешного переводчика, повстречавшегося ей в нашем городе случайно, так как тот, находясь в командировке в новом городе, не смог сориентироваться сам и попросил у нее помощи. Как говорили у нас дома (а говорили это наша мама и живенькая женщина, мать кузины Се) это была любовь с первого взгляда.
Ранте было всего девятнадцать лет, и она спешила на вступительные экзамены в колледж пищевой промышленности, куда, благодаря своему будущему мужу и опоздала. Тот, узнав об этом, пообещал что-нибудь придумать и, взяв ее номер телефона, благополучно исчез недели на две.
Ранта перестала есть и спать, побледнела и даже пару раз падала в обморок. Мы с Мирой всегда очень пугались, когда в доме кто-то заболевал, потому что помнили тот случай, когда болела наша бабушка, а потом ее одели в белое, а сами в черное и все плакали. А больше всего плакали мама и живенькая женщина, мама Се. Но потом приехал какой-то мужчина с белыми цветами, большим таким букетом, его усади за стол, который быстро соорудили Ранта с мамой, а нас с Мирой отправили в игровую, где всегда были другие дети, в числе которых была и Се.
Так они познакомились и поженились, а потом уехали к нему домой, где Ранта так же как и ее муж получила образование переводчика и стала ездить по различным странам, встречаясь с мужем дома только на пару дней, потому что то она, то он были в командировках. Потом у нее родился сын Сереженька, которого они с мужем очень любили. Они сменили свою работу, начав переводить книги и документы, чтобы больше времени проводить с сыном, а когда ему исполнилось семь-восемь лет, отдали его в военную школу на постоянное проживание, забирая домой только на выходные.
С этих пор они возобновили свою старую работу и вновь стали ездить по различным странам, но не на долго, так как Ранта вновь забеременела, на этот раз ожидая девочку. Они купили дом, раза в два, а то и в три больше их старого, забрали сына из училища домой, наняв ему в гувернантки Еву Риполь, одну из лучших учителей их города, хорошо образованную и очень красивую женщину.
Ранта часто звонила нам, рассказывая во всех подробностях, как красиво они обустроили детскую для ее будущей дочери, какие красивые платьишки и носочки она для нее связала. Но по воли судьбу случилось так, что у нее родился второй сын. Безусловно, они этому были рады, но Ранта твердо решила, что будет рожать еще раз, так она мечтала о дочери.
Вся неделя пролетела как один день. Мы постоянно были заняты только двумя видами дел: мы либо наводили порядок, совершали перестановки, потом меняя все обратно, дабы не нарушить былую гармоничность всей привычной нам обстановки, либо вспоминали, что случалось в последние приезды Ранты.
Нам уже стало известно, что Ранта приезжает одна из-за того, что муж ее в командировке в Италии, а она будет ехать с тремя пересадками, поэтому детей оставит дома. Хоть это было и большим облегчением для нас всех, мы все расстроились: нам всем хотелось посмотреть, как подросли ее мальчишки.
Подготовка была уже почти закончена, и мы все с нетерпенье ждали, пока Ранта позвонит для того, чтобы сообщить, во сколько нам нужно ее встретить на вокзале, но она все не звонила.