ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
— Веточка, пойдем журавлика напоим
— Какого журавлика?
— Колодезного. Сначала мы его напоим, потом он нас, а мы — странников.
— А кто такие странники?
— Это люди, приходящие со стороны. Нынче праздник, и они со всех окружных деревень пешком двинутся в церковь. Путь их не близок, устанут, попить захотят, вот мы им на крылечко водички и выставим. Они попьют, сил наберутся.
— Бабуль, а журавлик — живой?
— Конечно, живой. Сейчас услышишь, как он закурлычет, когда ведерко из колодца будет доставать.
— А осенью он улетит на юг?
— Нет. С нами зимовать останется.
— Так ему же холодно будет.
— А мы не дадим озябнуть-то. Телогрейку на спину накинем, — улыбается бабушка.
У колодца я дивлюсь на журавлика. Шея у него длинная, он смотрит в небо, держа в клюве ведро. Бабуля тянет за цепь, ведро медленно опускается, слышится плеск, и журавлик, весело курлыча, вытаскивает его на поверхность. Бабушка наливает воду вместе с плавающим в ней солнцем и вновь черпает, заполняя второе ведро. Я глажу журавушку по длинным ногам, прощаясь с ним. Бабушка поддевает ведра коромыслом, и мы идем домой. По дороге она рассказывает мне сказку про водичку.
ДУША ВОДЫ
— Жили-были два соседа. У одного из них был колодец, а у другого — нет. Сколько ни пытался он вырыть свой, всё без толку. И приходилось ему брать воду у соседа. Но однажды поссорились они меж собой, и хозяин колодца повесил на него замок. Наутро пришел сам по воду, отомкнул замок, опустил ведро, а воды-то и нет. Ушла. Стал бедолага искать пропажу, ходит по селу, выспрашивает, не видал ли кто. Через день нашлась беглянка у того соседа, от которого он воду-то под замок посадил. Тут и сказке конец.
— Бабуль, а как вода ушла? У неё разве есть ноги?
— У неё, Веточка, есть душа.
ДОЛГАЯ ПАМЯТЬ
Мы подошли к дому, где на крылечке уже сидели «странники».
— Веточка, сбегай за кружкой и крышками для вёдер, да пирожков захвати.
Мне нравится быть помощницей, и я с радостью выполняю просьбу бабушки. Прежде, чем покрыть вёдра, зачерпываю водички и по очереди подаю женщинам.
— Нате-ка, попейте, устали, поди, — говорю я, копируя бабушку.
А она, тем временем, рассказывает:
— Пришла как-то к соседям, а они бранятся. Рядом — сынок, а в ведре — вода без крышки. Я попросила мальчонку выйти во двор, глянуть, не гонят ли стадо, а им говорю: «А ведь вы только что враз две души замутили — дитя своего и душу воды. Ребёнок стоит с открытым ртом, а вода — в непокрытом ведре, и обои запоминают слова ваши нехорошие. У детей и у воды — долгая память».
НЕУДАВШИЙСЯ ПОЛЁТ
— А давай его отпустим, — говорю я своему новому другу Вовке
— Кого?
— Ну, журавлика колодезного.
— А как?
— Отвяжем сейчас всё, что держит его у земли, он и улетит в небо.
— Давай!
Мы подошли к деревенскому колодцу и, пыхтя, начали отвязывать противовес, состоящий из металлического обода, куска точила и трех кирпичей. В кровь сбили пальцы, но проволока, обматывающая балласт, не поддавалась.
— Стой здесь, а я сбегаю за папкиной ножовкой.
— Даа… я одна боюсь. А если сейчас кто-то за водой придет и спросит, что я тут делаю?
— Не бойся. Вечером за водой редко ходят. Да я — мигом.
Через минуты три мальчишка уже был рядом и принялся перепиливать проволоку. Дело пошло быстрее и вскоре журавлиный "хвост", освобожденный от пут, резко вырвался из детских ручонок и взмыл вверх, а «клюв» с ведром стремительно опустился в колодец. Послышался всплеск воды, и воцарилась тишина, в которой раздался разочарованный Вовкин голос:
— Ну, что же ты...
— Наверное, он разучился летать, — сквозь слёзы прошептала я.