ШУРОЧКА
-1-
Как ни странно, но Петька всегда с лёгкостью и даже с какой-то особой радостью, а, в глубине души с особым наслаждением покидал любую деревню.
Как правило, при выходе, а если повезёт, то и при выезде из неё, он глубоко и облегчённо вздыхал, окинув на прощание задорным и весёлым взглядом пыльные и кривые улицы, с копошащимися на них домашней птицей и вечно дерущимися между собой воробьями.
- Слава Богу! Наконец - то я избавился от деревенского начальства. Наскучили они мне все за этот короткий период работы в совхозе. Уйду от сельчан и от этой, лежащей ярмом на шее, семейной жизни,- размышлял он, бодро шагая с почти пустым рюкзаком за плечами по пыльной просёлочной дороге.
- В райцентре к матери я заходить не стану. Не хочется оправдываться и объясняться перед ней. Начнутся расспросы да допросы. Объясняйся снова, по какой причине пришлось уволиться с работы в очередной раз.
Сказать правду своей матери он не мог, а врать ему почему-то в этот раз расхотелось. В очередной раз его уволили с работы по «собственному желанию» за почти ежедневные ночные и дневные попойки и «проделки» в деревне.
С появлением Петьки в деревне, у её обитателей начиналась совершенно иная и, удивительно, на редкость весёлая, разгульная, нарушающая все стандарты деревенского бытия, жизнь. В однообразную и скучную деревенскую жизненную карусель совершенно никому не знакомым молодым человеком бурным потоком, как весенние паводки, вводились только одному ему знакомые правила своеобразного репертуара. В этот репертуар вовлекались практически, все, кто имел хотя бы малейшее представление о «зелёном змие».
Петька поразительно быстро и в очень короткий срок «сколачивал» из деревенских собутыльников свою «агитбригаду», которая веселила честной народ и днём и ночью. Больше всего его компания походила на небольшой деревенский бродячий цирк, кочующий из дома в дом, независимо от времени суток и года.
Наутро уже вся деревня знала о «великих» подвигах бригады за прошедшие сутки через планерку, проходившую рано утром в конторе отделения совхоза. Главным героем утреннего совещания, конечно же, непременно становился вновь принятый ветврач или зоотехник. Всё зависело от занимаемой Петькой должности со своими уже «ассистентами» из числа наивных и доверчивых сельчан.
Уже в семь часов утра сердобольные и терпеливые хозяйки со слезами на глазах подсчитывали скромные домашние «убытки».
У кого-то было безвозмездно выпито три литра самогона и полфляги браги. Кто-то показывал разбитый и изрядно опухший нос. Многие из участников этого «театра» прятали под затемнёнными очками, или закрашивали румянами, свежие, вперемешку со старыми, синяки под глазами. Но были и такие «крепкие» заявления, от женщин в том, что её муж сегодня не выйдет на работу. Он «лыка не вяжет» и связанный по рукам и ногам за «дебош» в доме, встречает рассвет под кроватью.
-2-
В райцентре Петька заглянул в «мордобойку», так все называли пивную за частые драки, как внутри помещения, так и на прилегающей к нему, территории, находившуюся почти в центре города и на весь «расчёт», который не превышал и трёх рублей, набрал себе пива, высматривая знакомые лица.
- Федька! Друг! Иди ко мне!- Позвал он появившуюся в дверном проёме пивной из-за косяка очередную голову.
-Здорово, дружище! Да ты что, не узнаёшь меня?! Да это же я, Петька!- Тряс он дрожащую руку вошедшего мужичка, по лицу которого было хорошо видно, что тот с глубокого похмелья. Вспоминая – кто это, радостно пододвигая вошедшему кружку с пивом, хлопая новоявленного «друга» по трясущемуся плечу, громко басил Петька.
Поделившись новостями и выпив по три кружки пива, обнявшись, как «закадычные» друзья, они повели бурную и очень важную, по их разумению, беседу.
Им обеим было абсолютно не важно, кого как звали на самом деле, потому что у них, как и у многих таких же, горе мужиков, в этот «пиковый» момент была только одна очень важная тема.
Их беседа имела только одно, по их обоюдному согласию, направление – Петькино трудоустройство. Уж очень хотелось ему устроиться непременно главным специалистом на центральную усадьбу. Не просто совхоза, а обязательно знаменитого, желательно - орденоносного, так как этот совхоз всегда на виду у правительства. Значит, не исключена возможность в получении премиальных и им, Петькой.
От такого разговора у друзей перехватило дыхание в горле, а на лбу выступили крупные капельки пота.
Вытирая грязным рукавом заношенного пиджака пот со лба, друг перебрал добрый десяток крупных деревень. Петька категорически все их отвергал. Во многих из них он уже «работал». В каждой из этих деревень либо директор, либо управляющий, либо парторг были слишком жестоки к нему. Даже председатель сельского совета, по его твердому убеждению, жмот и алкаш. Они постоянно ни за что придирались к нему.
От такого холодного отношения к Петьке со стороны начальства, его изрядно «подкосившееся» здоровье не выдержало. Из-за этого он, сильно расстроившись, не мог продолжать свою дальнейшую трудовую деятельность с этими «тупыми людьми». Скрипя сердцем, Петька вынужден был покидать уже почти обжитую деревню. Покидать подругу и спутницу своего личного семейного счастья, и успевших привязаться к нему детей. Своих детей, к великой Петькиной радости, он не успевал завести. Самое главное - было жаль расставаться с большим домашним хозяйством.
Но если посмотреть правде в глаза, то Петька в своей жизни никогда не ухаживал за домашними животными, потому что не видел в этом особой радости и необходимости. Чаще же всего, когда ему сильно хотелось выпить, он с лёгкостью заправского мясника пускал под нож нажитую не замужней женщиной домашнюю животину.
По Петькиным понятиям, его вынуждали покидать деревню руководящие ею бездари, не понимающие Петькиной большой любви к животным, без которых он не видел дальнейшего смысла в продолжении своего трудового участия на данном участке работы.
Никто и никогда так толком и не мог понять, кто же он на самом деле по специальности. В карманах его костюма всегда находились нужные ему справки сельскохозяйственного техникума с зооветеринарного отделения. Но самым внушающим документом была его зачётная книжка студента, трудно было сразу определить какого курса вышеуказанного учебного заведения.
За время скитаний по районам в поисках работы, Петька выработал свою «коронную» тактику самоличного представления начальству. Быстро раскрывая зачётную книжку студента, он подставлял ее почти к самому носу директора с обидой:
- Вот, смотрите, одни пятёрки! Четвёртый курс! Я уже почти специалист!- И он быстро захлопывал перед носом уж очень любопытного хозяина совхоза зачётку с одними «зачтено», вместо оценок. Затем быстро с гордостью прятал её в нагрудный карман, изрядно износившегося и сомнительного по возрасту, костюма.
Ну, как тут не поверишь, увидев скатившуюся и с трудом выдавленную из глаз слезу вечного студента.
- Ну, что вы…? Что вы…? Пётр Иванович! Да мы…, да мы…, вас… главным специалистом … ветеринарным врачом… возьмём! Вы уж на нас не обижайтесь! А что документы спросили! Так это так, для порядка, ну, для отдела кадров значит!- Начинали успокаивать «было расстроившегося» Петьку буквально все сидевшие в кабинете директора специалисты. В разговоре они, участливо перебивая друг – друга, дружески и покровительственно улыбались ему.
И что же вы думаете?! Его брали на работу! Верили и брали! Брали главным специалистом целого совхоза, через месяц не зная, как от такого, горе вечного студента избавиться, «повышая» его в должности до чабана или скотника на отделение!
-3-
- Слушай, Петя, я слышал, что в деревню Н. ветеринар на отделение нужен!- Вдруг вспомнил друг.
Распрощавшись с ним, Петька, выйдя на окраину райцентра, проголосовал, и сидя в кузове попутной машины через два с половиной часа приставив ладонь ко лбу вместо козырька, оценивающе разглядывал приближающиеся окрестности деревни.
Войдя в деревушку с тремя короткими улицами, он вежливо спросил у сидевших возле старого небольшого дама на лавочке с покосившимся под окнами садиком, двух старушек:
- Бабуля, вы не подскажете, где у вас тут контора отделения?- спросил он одну из старушек.
-А во…ООО …он в том доме, что без садика и без ставней, и будет наша горемычная контора-то!- ответила участливо разговорчивая старушка.
Поблагодарив их, Петька направился к указанному дому. Ему повезло. В конторе, состоявшей из маленькой коморки, где как он догадался, ютилась бухгалтерия отделения, и большой комнаты, в которой за массивным старинным столом, стоящим между двух окон, сидел явно чем-то озабоченный мужчина.
- Можно!- входя в контору, бодро спросил Петька.
- К нам всегда можно!- охотно ответил мужчина, перебирая на столе какие-то бумаги.
- Каким же это ветром тебя сюда в этакую глухомань занесло?!- Улыбаясь, бесцеремонно спросил мужчина, вставая из-за стола и выходя навстречу непрошенному гостю.
Володька увидел перед собой коренастого мужчину лет сорока в изрядно поношенном сером костюме, под которым была видна далеко не первой свежести голубая рубашка. На его босых ногах восседали старые резиновые калоши, носки которых сильно торчали из-под немного коротковатых серых брюк.
- Да, вот хотел узнать не нужны ли вам специалисты?- сделав на последнем слове ударение, бойко спросил Петька.
- Мне в райцентре сказали, что здесь ветврач нужен!- подозрительно глядя на подошедшего к нему мужика быстро, но твёрдым голосом залопотал Петька.
-Мне бы управляющего отделением увидеть!- продолжал он, не сбавляя уверенности в голосе.
- А я и есть – управляющий!- весело проговорил мужчина.
-Да, это точно, нам вот как ветеринар нужен!- и он резко провел ребром ладони по горлу.
-Позарез нужен! Доярки и телятницы не сегодня-завтра меня живьём съедят,- и он, вынимая из бокового кармана своего костюма пачку папирос «Беломорканал», указывая на одну из стоявших вдоль стены скамеек, дружески предложил Петьке сесть и закурить.
Петька с радостью принял оба предложения управляющего, потому что, во-первых, у него сильно «гудели» ноги от ходьбы, а во-вторых, своих папирос или сигарет у него почти никогда и не было.
Закурили. Разговорились. И тут уж палец в рот не клади, Петька выдал управляющему все их беды в области животноводства на отделении.
- Да ты что!? А ты - то откуда всё это знаешь?! Ну, брат, ты даёшь! А ведь в точку попал! Ну, раз ты в этом деле так хорошо разбираешься, то… давай прямо с сегодняшнего дня засучивай-ка рукава и…к делу приступай!
-Э … эээ … эх! Да чего уж тут не знать? Где только за это время я не побывал, чего только не видал, а животноводство в районах, особенно в «глубинках», почти везде одинаково поставлено. Только лишь названия деревень разные, а люди и руководители до того сильно похожи друг на друга, словно их в одном и том же инкубаторе выводят. Мне иногда кажется, что я никогда никуда и не уезжал, а живу и работаю вот уже почти добрый десяток лет в одном большом совхозе. Одно только радует – природа везде хоть немного, но разная,- в какой-то момент с горечью в душе подумал Петька, но тут же выкинул из головы грустные и совершенно не нужные ему мысли и заботы.
К делу он приступил с радостью и … немедленно.
- Надо же! Даже трудовую книжку не спросил: - промелькнули в голове сначала беспокойная, а затем и радостная мысли.
- Ну, и Бог с ним! Трудовую мы пока попридержим, а потом видно будет,- решил он, выйдя на свежий воздух, и направляясь по улице как всегда в первую очередь в поисках жилья.
- Хозяюшки! Извините, пожалуйста! Вы не подскажете, где здесь можно квартиру или хотя бы угол для жилья снять?- бодро спросил Петька у двух разговаривающих, наверное, уже давно женщин.
- А кто вы такой будете-то?!- Спросила бойко одна из них.
- С сегодняшнего дня ваш новый ветеринар!
- Да ну! Ой, как хорошо-то! Наконец-то! Дождались!:- Подхватили почти в голос обе женщины.
- А вы к Шурочке «горбатой» попроситесь. Она всех, и заезжих, и приезжих охотно привечает,- хитро улыбаясь подруге, предложила одна из собеседниц.
- Она во …ооо…он в том доме с зелеными ставнями живёт.
-Это почти в конце улицы будет,- подхватила другая женщина, чему-то хихикнув.
Петька весело распрощался с женщинами и направился к указанному ему дому.
-4-
- Хозяюшка! Есть кто дома? Пытаясь перекричать надрывно лающего на цепи пса, окликнул он через калитку, заодно рассматривая полуразрушенное хозяйство одинокой, как он понял из разговора двух подруг, бездетной женщины.-
Примерно, через полминуты на крыльцо вышла довольно симпатичная на лицо, лет тридцати, хозяйка.
Глядя ей в лицо, Петька кокетливо заулыбался. Но, вот оказия, взгляд непроизвольно скользнул по спине женщины. На спине у неё действительно красовался, портивший всю грациозность женской фигуры, большой горб, при виде которого у Петьки по телу забегали неприятные «мурашки».
- Да, что мне, жить с ней, что - ли? Лишь бы на квартиру пустила, а там разберёмся, что к чему! – Успокаивал он сам себя, стараясь не смотреть на спину красивой женщины.
Через год Шурочка родила ему дочь, а через месяц они зарегистрировались в загсе.
- Да чем же это она так привлекла к себе Петьку?!- Терялись в догадках его знакомые.
- Не иначе - приворожила! Я сама видела, как Шурочка к бабке Агафье тайком бегала! Не иначе, как за зельем! За приворотным бегала! Вот оно и всё у неё получилось! При полной луне пила! Сама видела! Шторки-то, как только луна взойдёт, откроет! Сядет у окна и всю-то ноченьку! Всю-то ноченьку, «сердешная», на луну глядит, да чай с этим самым зельем всё пьёт и пьёт! Не иначе влюбилась баба!
- А что! И она имеет право на любовь!- Вторила ей другая соседка.
-Иииих! Да что же это вы, «бабоньки»! У неё что!? Сердца нет, что - ли?! Ведь намаялась-то одна, ого-го как! Почитай, двадцать годков без малого, одна одинёшенька живёт! Как мать–то схоронила, так одна с тех пор и живёт!- Перебила всёх третья.
На шутки мужиков Петька многозначительно улыбался. И на вопрос, как же он с ней спит, с горбатой-то?! Петька многозначительно и загадочно отвечал:
- А я вначале на кровать хомут кладу, а потом уж жену в него, горбом вниз укладываю! Сам сверху взбираюсь! Вот так и живем помаленьку!
- Да, иди ты ….! Смущённо отворачивались от него мужики! Нашёл чем шутить!
- А вы то же, нашли о чём спрашивать!
Дочка, окончив институт, приехала к себе на родину работать главным экономистом родного совхоза.
За эти годы Петька очень сильно изменился. Многие руководители, узнав эту историю, почесывали в замешательстве свои затылки.
Что или кто и как повлиял на его неугомонный характер, для всех осталось тайной за «семью» печатями.
Н. Меркулов.