…Ну, что же?! Восьмой класс позади. С четырьмя тройками в аттестате рассчитывать на более
или менее приличное окончание десятилетки не приходится. Значит – техникум. Ввиду моей
полной апатии к точным наукам и технике, выбор у меня был невелик, а вернее никакого. Только
пищевой техникум. Оставалось решить: на какое отделение поступать? Как «буриданов осёл», я
маятником закачался между хлебопекарным и бродильным. Родители на мою просьбу дать совет
дипломатично оставили выбор за мной. И тут…! Как часто в нашу жизнь, к счастью или же
наоборот, приходит это «и тут…». Короче, раздался телефонный звонок и я услышал в трубке
Ларискин голос. Мы с нею соседствовали и приятельствовали ещё с ясельной группы. И в школе
были в одном классе. Я сразу же поделился с нею своими «колебательными» страданиями.
«Слушай, Петь, я как раз тебе звоню по этому поводу! Приходи к нам домой, моя мама хочет с
тобой поговорить!» - прострекотала, как всегда мило картавя, моя подружка. С её мамой я был
не очень близко знаком, но при встречах она всегда была со мною приветлива. Я зашёл к Ларке
и был тут же посажен пить чай из их красивого гэдээровского сервиза. По его наличию на столе, я
понял, что приглашён для серьёзной беседы. «Петя! Мне Лариса сказала, что ты надумал посту-
пать в пищевой техникум?» - спросила с улыбкой Галина Павловна. В ответ я начал мямлить о
трудности выбора дальнейшего жизненного пути. «А давай к нам, в торгово-кулинарное
училище!» - огорошила она меня. От неожиданности такого предложения я слегка опешил. Галина
Павловна, меж тем, привела ещё один веский довод в свою пользу. Она сказала, что именно в этом
году у них в училище набирают группы с трёхгодичным курсом обучения, где вместе со специаль-
ностью будет даваться и полное среднее образование. Это обстоятельство и сыграло решающую
роль в моём дальнейшем выборе.
Итак, благополучно сдав нужные документы и пройдя собеседование, я стал учащимся первого
курса поварского отделения. Первый лёгкий шок я испытал, когда на организационном собрании
увидел и понял, что среди двадцати пяти учащихся моей группы всего один парень – это я сам.
В тихом смущении разглядывал я моих будущих «товарищей по учёбе»...
Дома, узнав об этом интересном факте, мой отец с усмешкой бросил: « Ну, теперь сын, ты
будешь, как султан в гареме!»
Первые дни учёбы были заняты знакомством с группой, преподавателями, кабинетами... Короче,
как везде и у всех.
Интересно было наблюдать переходы нашей команды из одной аудитории в другую! Мода на
мини-юбки в то время достигла своего апогея, и этот предмет женского туалета с большим трудом
едва прикрывал другой, более интимный элемент нижнего белья. И вот, если я по случайности,
хотя далеко не всегда по ней, оказывался внизу девчачьей цепочки, поднимавшейся по лестнице
на другой этаж; все девы, как по команде, резко прижимали обеими руками свои юбочные
лоскутики к своим задним округлым формам. Я же под их единодушным осуждающим взглядом
должен был, перепрыгивая через две ступеньки, взлетать наверх.
Девчёнки мои были в основном из районов нашей области, поэтому их школьный багаж знаний,
даже по сравнению с моим, был скудноват. Так что скоро меня стали донимать одной единствен-
ной и естественной просьбой: « Петь! Дай списать!» Особенно с этим доставала Алка Мелконян,
чернявая хорошенькая полуармяночка. Языкастая и разбитная, она могла вступить в «дискуссию»
не только с подружками, но и с любым преподавателем. Были и другие шероховатости в общении
с моими «боевыми подругами». Например, кто-нибудь из них ни с того, ни с сего мог шарахнуть
меня по шее или по плечу, как какого-то сельского «жеребчика». Да ещё при этом, игриво хохот-
нуть. Самым действенным способом пресечь эти «знаки внимания», как не прискорбно, оказалась
такая же ответная затрещина. Скоро мне надоело быть для всех общим конспектом.
Довольно быстро мне удалось убедить девчат в том, что лучше заранее договориться перед на-
чалом уроков и вместе проштудировать недопонятый материал. Таким образом, к общей выгоде,
« убивалось два зайца» - я и сам отлично « въезжал» в тему и в моём «девичьем царстве» успева-
емость ощутимо улучшилась. Моя гуманитарная натура порой, даже помогала мне на самом
законном основании сокращать время урока. Кулинарию у нас вела обаятельнейшая зеленоглазая
рыжая бестия Тамара Васильевна. Урок её по расписанию обычно стоял перед обеденной переме-
ной. Наша Тамара, стрельнув глазами в классный журнал, с улыбкой вызывает меня к доске.
- Итак, Петро, порадуй нас сегодня, ну например, рецептом приготовления рыбы по-ленинградски.
По привычке, чуть откашлявшись, я начинаю.
- Для приготовления этого блюда берём среднего размера тушку хека серебристого и разделываем
её на чистое филе с кожей...
Когда я дохожу до заключительного этапа моего рассказа, у класса появляется хищно-голодное
выражение в глазах и начинается всеобщее судорожное сглатывание слюны.
- На подогретую порционную сковородку, предварительно смазанную маслом и посыпанную
сухарями, укладываем в середину ароматные румяно поджаренные кусочки рыбы. На рыбу краси-
вой сеткой кладём сверху спассерованные, обвалянные в муке кольца репчатого лука...
В этот момент мне кажется, что от класса начинает слышаться тихий тоскливый стон.
- ...Всё пространство вокруг рыбы мы выкладываем в виде чешуек кружками золотистого карто-
феля, обжаренного на сливочном масле. Сверху сбрызгиваем растительным маслом и ставим на
пятнадцать минут в разогретую духовку...
- Всё, Петя, достаточно! Садись – пять с плюсом!
- Но, Тамара Васильна! Я же ещё не рассказал о подаче блюда и брокераж!
- Боюсь, что этого мы с девочками просто не переживём...!
И наша «кулинарная богиня», за десять минут до окончания урока, вела тихонько всю группу
в столовую, наконец-то обедать.
Первый год учёбы прошёл очень быстро, а летние каникулы, вообще, рванули в небо воздушным
шариком. Вот и новый сентябрь. На собрании нам объявили о нашей командировке в один из
районных колхозов на уборку картошки.
...В деревеньке, куда нас привёз гремучий автофургон, было всего десятка два ветховатых нека-
зистых домишек. Они стояли на краю оврага, на дне которого среди пожухлой травы и сухого
серого репейника вяло журчал ручеёк-родничок , вытекая из-под чёрного осклизлого полусгнив-
шего сруба. К нему вела довольно крутая и хорошо утоптанная тропинка. « Да отсюда воду
огрыжишься таскать !» - мрачно подумал я. Эх! «Всемирный закон подлости» и на этот раз срабо-
тал без осечки потому, что на постой нас определили в самый большой дом – бывший местный
клуб, который как раз оказался прямо напротив этого пункта местного водоснабжения...
Получив хлипкие раскладушки, серенькие простыни и наволочки, мы закатали в свои тощие
матрасы жидкие «лепёшки» подушек и отправились обустраиваться. А тем временем, откуда-то
подтянулись не совсем трезвые местные кавалеры. Светка Половинкина, шкафообразная староста
нашей группы, как всегда пунцовея своей плоской, широкой физиономией, тут же заявила.
- Так! Петюня! Мы одни ночевать боимся! Ты ляжешь с нами в одной комнате и будешь нас
охранять!
- Как и чем я это буду делать...?!
- Один – против стольких пьяных морд!
В ответ на мои жалобные возражения, мне было обещано вооружение , а так же моральная и фи-
зическая поддержка.
Парни, услышав наш со Светкой разговор, начали ехидно «ржать» и сыпать свои перлы местного
остроумия.
- Петюня-я-я! Чем они с тобой за охрану-то рассчитываться будут?!
- Ты утром-то на работу поднимешься?!
- Так и быть – не справишься, зови на помощь, подсобим!
Мои товарки, надо отдать должное их солидарности, дружно встали на защиту моего реноме.
Аллочка Мелконян своим язычком-бритовкой начала буквально полосовать местную донжуа-
нистую шантрапу.
- Уж кто бы там вякал?!
Задорно сверкая агатовым вишеньем своих глаз и уперев фертом руки в бока, она пошла в
наступление.
- Наш Петька в отличие от вас, алкашей, способен, не как вы только языком дурь молоть...
- И пусть он у нас один, зато настоящий мужик не чета вам, кобелям!
- Шли бы вы отсюда по-хорошему. А то мы вам быстро ваши зудящие органы поотбиваем...
Гордо вскинув свою изящную головку и сверкнув шикарными рубиновыми серёжками в малень-
ких ушках, прелестная фурия удалилась в дом.
Наступил вечер. Хоть на улице было довольно тепло, девчёнки, на всякий случай, протопили
хорошенько печь. Благо во дворе стояла огромная поленница отличных берёзовых дров. Так что,
прямо скажем, было жарковато. Мою раскладушку поставили у самой двери, которая запиралась
на здоровенную ржавую щеколду. Правда почти сразу выяснилось, что она ласточкой вылетает
из своего гнезда при легчайшем нажатии на дверь. Вооружили меня тупым кривым ломом и
зазубренным колуном с расщеплённой ручкой, с которой он без конца соскакивал.
Как ни странно, но деревенские ловеласы активных действий по проникновению в наш «сераль»
не предприняли. Может их пыл охладил местный участковый, который сделал к нам профилак-
тический визит. Под доносившиеся с улицы крики и шуточки (были и в мой адрес), мы стали
устраиваться спать. Самым трудным было плотно занавесить окна, но кое-как, при помощи
лишних одеял и простыней, мы с этим справились. Свет погашен, с шушуканьем и смешливыми
взвизгиваниями, улеглись. Представьте в одной комнате два десятка 16-17-летних девушек:
болтовня, подкалывания, хохот. По поводу моего положения в данной ситуации юморили больше
всего. Примерно через час всеобщий гомон стал затихать. Совсем скоро наступило затишье,
нарушаемое нежным посапыванием, лёгкими всхрапами и поскрипыванием раскладушечных
пружин. А мне не спится. Да ещё, как на грех, почти со всех окон напрочь сползли наши
«занавески». Ночь ясная, звёздная, вовсю светит полная луна. И вот я в очень, мягко скажем,
взволнованном состоянии наблюдаю почти нереальную эротическую картину. Практически все
мои охраняемые персоны в жарко натопленной атмосфере, как «царские невесты» скинули с себя
одеяла и предстали перед моим воспалённыи взором во всей своей манящей наготе. До
ближайшей, Ниночки Шамординой, я легко мог достать рукой. Её округлое манящее колено
нежно отливало перламутром... Едва дыша от страстного волнения, я чуть коснулся пальцами
гладкой девичьей кожи...и замер. Девушка, не шелохнувшись, продолжала спокойно спать, слегка
посапывая. Сердце, как мне казалось, буквально грохотало в мою грудную клетку. От жаркой
истомы в голове стоял лёгкий шум. Осмелев, я мягко прижался всей ладонью к бедру Нины.
Долго, очень долго я не мог решиться на дальнейшее движение. И вот моя рука тихонечко
поползла вверх...
- Петька! Не мешай мне спать!
В громком шёпоте моей соседки не было ни капли сонливости, хотя и возмущения тоже.
Мгновенно моя блудливая конечность оказалась на исходной позиции. Дама , укрывшись одеялом,
повернулась ко мне спиной. А я от испуга и жуткого смущения замер, весь покрытый холодным
потом...
Почти до самого утра я проворочался на своей постели, так и не сумев нормально уснуть при виде
этого соблазнительного будуара. Грёзы и фантазии гнали от меня сон, будто пучком крапивы...
Весь следующий день на картофельном поле я провёл в состоянии полубреда. А вечером, не
смотря на всеобщие уговоры ничего не понимавших девчёнок, я перебрался в соседнюю избу к
бабе Шуре, куда по моей слёзной просьбе меня определил наш бригадир Семёныч.