Эта дама в черном преследует человечество с незапамятных времен. С девятнадцатого века её присутствие в палитре настроений (наряду с аглицким сплином, русской хандрой и тотальным пофигизмом) стало уже признаком хорошего тона.
Хорошо, что она есть, иначе мы не были бы способны оправляться от жизненных потрясений. Плохо, что она есть, ведь очень часто она заставляет нас очернять и осмеивать все и вся.
Первая детская обида, неразделенная любовь, разочарование последствиями выборов… И вот она уже тут как тут и шепчет тебе на ушко, что иначе и быть не может, что это жизнь, а жизнь – далеко не сказка. Стоит один раз услышать её насмешливый голос – и он действует на душу как хорошая анестезия. Так ведь удобнее – позволять жизни кромсать тебя, но при этом не чувствовать боли. Или верить, что не чувствуешь.
Она сдерживает наши душевные порывы, заставляя по сто раз продумывать, что следует говорить, а что нельзя высказывать ни в коем случае. Она помогает оценивать мир критически, иногда даже если это не к месту. Своеобразный наркотик, попробовав который, ты уже не в силах остановиться. Он настолько моден, что восторженных и экзальтированных в нашем обществе часто не принимают, в то время как успехом пользуются люди, на которых сложно произвести впечатление.
Почему я нарядила её именно в черный цвет? Видимо, потому что черным все-таки сложно оскорбить даже самый привередливый вкус. Он сочетается со всеми цветами и во многих случаях уместен. А еще он всё поглощает и ничего не отдает взамен.
Так и ты, моя дорогая Ирония, поглощаешь многие светлые порывы. Ты уговариваешь меня, что они не нужны, что выражение чувств не всегда уместно. Бывает, я даже к тебе прислушиваюсь. Да, я благодарна тебе за то, что ты на пару со свойственным мне духом противоречия помогаешь пережить разочарования, но что-то ведь исчезает… Неужели, взрослея, я буду чувствовать, что твоя маска прирастает к моему лицу все крепче? Неужели ты стала неотъемлемой частью моего характера? Ты призываешь меня фильтровать все, что попадает в поле зрения. Неужто, просеивая песок, я так и не найду золота?
Ты хороша, но все же я не дам тебе полностью мною завладеть. Я буду включать и выключать тебя тогда, когда удобно мне.
В конце концов, не в этом ли высший пилотаж – относиться к Иронии с Иронией?