*
Иллюстрируя самую характерную черту киевского градоначальника, а именно - безграничное самопожертвование, можно вспомнить древнюю притчу об индийском шахе, его визире Бирбале и обезьяне.
Как то раз падишах задал своему визирю вопрос:
-Что важнее: самопожертвование или собственная жизнь?
-Собственная жизнь. - ответил хитроумный Бирбал. - Инстинкт самосохранения.
-Как же так? - удивился падишах. - А как же родительский долг, безумные жертвы ради потомства? Если ты, Бирбал, утверждаешь, что самосохранение развито сильнее - докажи! Или я тебя казню как лгуна!
Тогда великомудрый Бирбал велел изловить обезьяну с детенышем и осушить дворцовый бассейн. Слуги бросились в джунгли и вскоре принесли пару диких животных. Бирбал поместил их в пустой дворцовый бассейн и стал медленно наполнять его водой. Обезьяны принялись прыгать вдоль стен, старались выскочить наружу, но стенки были высоки и все попытки оставались безуспешны. Вскоре, когда вода достигла груди макаки, взрослая мать взяла своего детеныша на руки и постаралась вытолкнуть его на сушу. Но безрезультатно...
-Видишь! Видишь! - торжествовал шах. - даже дикие животные из последних сил спасают своих детей! Все же самопожертвование развито в нас больше! Я велю тебя казнить, глупый Бирбал!
-Не спеши, о падишах. -сказал Бирбал, - вода еще не поднялась достаточно высоко. Потерпи еще немного.
И действительно, как только вода достигла горла матери, та прекратила все попытки спасения детеныша. Напротив, осознав, что смерть близка и сейчас они захлебнутся обе, обезьяна опустила свое чадо на дно бассейна, стала на нещасного потомка лапами и выбралась наружу.
-Да, ты был прав, визирь, - произнес пораженный шах. - Любому самопожертвованию есть предел... Даже материнскому.
Так вот, говоря о мэре Киева господине Чебурецком, можно смело утверждать - здесь пределов не было. Нет, не так... Это был самоотверженный беспредел. Слуга народа, эстет и просто ранимый человек, он был настолько одержим благосостоянием киевлян, что занимался этим беспрестанно. Однако будучи человеком самокритичным и принципиальным, перемены начал с самого себя. Свою жизнь он благоустроил великолепно: газоны вокруг его дома были идеально выстрижены - словно голова новобранца, водосточные трубы мерского особняка были чище, чем носовые пазухи гурмана, а в теплом гараже новый "майбах" сверкал, как свежий антрацит. О личной гигиене градоначальника заботился целый штат дипломированных лекарей, о внешнем облике переживали непревзойденные кутюрье, а собственный советник наблюдал за хрупким душевным равновесием мэра. И не зря. Самолюбию пана Чебурецкого было от чего страдать: дыры в асфальте и отсутствие воды в кранах мэр считал личным оскорблением. Грязные киоски были прямым вызовом градоначальнику, а рваные рекламные стенды вдоль столичных дорог - плевком в интеллигентное лицо. Словно обезьяна из бассейна, выталкивал он своих детенышей на поверхность и затем поражался если эти неблагодарные чиновники вдруг забывали о своем благодетеле.
-Да ты там совсем охренел, Исаевич! - рычал в телефон градоначальник. - Ты этот аукцион мне еще в прошлом году клялся провести! В ноябре! Уже январь на дворе, а мне людям сказать нечего! Я же пообещал... да... Да. Тендер в апреле? В апреле уже снега не будет, болван! Зачем мне снегоуборочные машины в апреле?!?! К моему приезду чтобы техника была!... Кто? Опять этот харлапановский жлоб?! Ну да хрен с ним ... Нет! Нет, я сказал! И передай своему Концовенко, что к народу сам выйдет... Спилили...? Зачем спилили? Идиоты... Ладно, весной посадим. Всех посадим! И тебя посадим!.. Вот подлец! - обращался мэр к супруге, Татьяне, - Представляешь, Танечка, опять аукцион завалили! Они, видишь ли, процедуру не выдержали... прокуратура опротестовала... вот мерзавцы, как им участки на берегу Днепра, так процедура выдержана... кстати, о процедурах ...Танюша, ты долго еще там? Мне на солевые ванны пора.
Солевые ванны по настоянию лекарей должны были содержать организм мэра в бодром тонусе и, так как супруга мэра любила хороший шоколад, принимались только в Баден-Бадене. Здесь же, в центре Европы, киевский градоначальник черпал креативные идеи для скорого их претворения в суровую украинскую реальность. Если из Японии пан Чебурецкий привез умопомрачительную концепцию трехярусного метро, то из этого немецкого городка он год назад вынес решение по устройству зеленых садов на плоских кровлях госучреждений и установки миниэлектростанций на канализационных коллекторах. Ни сверхзвукового метро, ни фекальных электростанций бестолковые чиновники в жизнь так и не претворили, но зато из Кореи мэтр приехал вдохновленный идеей утилизации бездомных собак и бесплатной кормежки малоимущих киевлян. Идея опять не прижилась - собачье мясо застревало в редких зубах бомжей и противно воняло... Но это не останавливало самоотверженного мэра - он уже познавал чудеса парковки в Перу и вскоре в Киеве началось строительство первого в мире пирамидального паркинга на восемь тысяч автомобилей. К сожалению, после рытья котлована деньги, выделенные бюджетом вдруг закончились и вместо высокотехнологичного автозиккурата в центре Киева образовалось величественное озеро из нечистот. Но это были мелочи в сравнении с очередной идеей подземного пляжа с воздушным такси, которая пришла Чебурецкому в штате Юта, где он с супругой был проездом и кушал зерна какао.
Сухие зерна какао, по твердому убеждению супруги, несли в себе неиссякаемый творческий потенциал и жизненную энергию. Теперь Танюша допивала очередную порцию горячего чокколино и успокаивала мужа:
-Костик, ну не переживай ты так. Подумаешь, аукцион... у меня вот пигментные пятна увеличились. И белые точки на ногтях появились... кстати, об Исаевиче...
-...по Исаевичу давно тюрьма плачет, - зло огрызнулся Костик, - Не будь он племянником Галины Романовны, грыз бы сухари на нарах, мерзавец!... Нужно, Танюша, в Киев ехать - аукцион просрали, тендер завалили. Ничего без меня сделать не могут, идиоты!
Знай господин Чебурецкий заранее, чем закончится его возвращение в Киевскую Администрацию, остался бы с милой Танюшей в Баден-Бадене и грыз бы далее сухой миндаль в черном шоколаде. Однако даже опытному чиновнику не дано приподнять завесу будущего, не суждено понять тайны бытия и сдвинуться во времени вперед ни на шаг. Иначе киевский градоначальник не ехал бы в Киев и ни под каким соусом не принимал бы в дар от благодарного продавца комбайнов изумительную живопись с голубыми плодами. Неизвестно почему, но именно эту поразительную картину Семен Иваныч, победитель тендера по снегоуборочной технике, решил вручить в подарок пану Чебурецкому. Таким образом "Голубые апельсины" неожиданно для азартного антиквара Петлевского оказались в квартире мэра и теперь, стоя на пороге с поросенком Сеней на поводке, он выслушивал эту оглушительную новость от Снежаны, дочери золотозубого Семен Иваныча.
-Ах, Филимон, - оправдывалась Снежана, поправляя на голове белый берет, - Откуда я могла знать, что папенька подарит именно эту картину... Далась она Вам, ей Богу! Вот, берите любую другую, - дочь олигарха кивнула на стену, увешанную пастозными холстами.
-Ничего страшного, Снежанночка, - улыбнулся хищно антиквар. Лишь пару скупых слезинок, выступивших в уголках покрасневших глаз, могли выдать его чрезмерное волнение. - Подумаешь, какая то акварелька... кстати, а кому папенька Ваш ее презентовал? Если не секрет, конечно...
-Да какой там секрет, Фил, - оживилась Снежана, - подарил ее нашему бургомистру. Тоже мне, подарок! Только этой мазни Чебурецкому и не хватало...
-Вот и замечательно, дорогая, - Филимон встрепенулся. Супругов Чебурецких он знал прекрасно - совсем недавно он сплавил Татьяне Игоревне старинную люстру муранского стекла за шесть тысяч долларов. И, несмотря на то, что для создания антикварной люстры мастеру-Йонасу потребовалось неделя работы, четыре кинескопа и детский велосипед, изделие получилось достойным: за вековую патину на металле и потускневшее стекло, запеченное в песке, случайно забредшая в салон оперная певица Чагина готова была отдать целых восемь "кусков". Однако люстра уже была обещана супругам Чебурецким за шесть и, невзирая на жадные взгляды Чагиной, продана им по договоренной цене.
- Как же, как же... Татьяна Игоревна - тонкий знаток изящных артефактов...- изворотливый антиквар потряс в воздухе позолоченой цепочкой с прикрепленным к ней поросенком, - Кстати, вот и обещанный страдалец - карликовый камбоджийский секач Баа Ченни. Жить ему осталось совсем ничего... Хронический нанизм. Аллотриофагия. Страшная болезнь.
-Бедненький мой. - заскулила Снежана, опускаясь на колени перед свиньей в бирюзовой жилетке. - Ему же стоять тяжело, Фил.
Карликовый секач удивленно глядел на новую мать и слегка покачивался на бритых ножках. Перед усыновлением Витька-мерзавец влил ему в горло стаканчик шотландского виски, что сделало движения поросенка непредсказуемыми, как полет моли. Из розового рыльца "больного" текла слизь и доносился запах импортного алкоголя.
-Лекарства принимает, - поясил Петлевский и передал Снежане в руки золотой поводок вместе с мелкоисписанным листком. - Тут вся история болезни, если лечить согласно рецепта, то еще месяц протянет, надеюсь...
-Только месяц?- запричитала дочь продавца комбайнов, - Ах, нужно срочно показать его Светке и Маринке... между прочим, Фил, завтра папенька устраивает фуршет в Киевской Администрации... он там какой то тендер выиграл... можно я своего Баа Ченни приведу?
-Не можно, а нужно! Нужно, милая Снежана! -воскликнул бессовестный антиквар. Столичный фуршет был ему на руку - появлялась возможность приблизиться к мадам Чебурецкой, новой владелицей картины. Времени для возвращения долга оставалось в обрез, а эти "Голубые апельсины" ускользали от Филимона словно завороженные. - Конечно берите Сеню.. пардон, Ченни с собой! Самое время вызвать жалость в каменных сердцах бездушных чиновников. Да и я приду... я Татьяне Игоревне давно целебное ожерелье обещал.
Снежана всхлипнула и, взяв на руки хмельного секача, понесла объект сострадания вглубь аппартаментов.