ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ЗЕМЛЯ В ОГНЕ
Глава 1. Всемирная революция жёлтых пионов
Настала пора прощания. Цао отправился вместе с Лю и китайской народной армией на запад. Цао не хотел расставаться с дочерью, слишком много времени он потерял. Цао, хотя и уважал Ивана и дружил с ним, но душа его лежала к Ляо. Китаец был умён, проницателен, владел ушу, да и внешне молодой человек был привлекателен. Лю вертела обоими и это нравилось Цао – девушка с характером! Но он не понимал, зачем они двинулись на запад, но решил плыть по реке времени, не спрашивая ни о чём. Река жизни сама вынесет туда, где человеку необходимо быть.
Ричард остался в Высоколобье. Он не знал где искать Джейн и Роберта, хотя и предпринимал шаги в этом направлении, а ещё он помнил о том, что звездолёт «Орион» делает свои круги вокруг Земли, а он его командир.
Я попрощался с Цао и Ричардом и поехал в Тарусу. Хотел помочь матери посадить что-то на участке, подумать о том, как жить дальше.
Доехал до Москвы на не новой, но на ходу машине, подаренной Алёшей-младшим, до «Детективного агентства. Братья Агутины». Постучал, вошёл. За столом сидел мулат.
– Привет, Сэм. Есть ли какие-нибудь новости?
– Работаем! Главное – они в России. Интерпол не выпустил их за границу. Банду, в основном, выловили, но Виктор исчез. Его жена цыганка и дети живут в деревне под Курском. Видимо, он купил им дом. Что касается Виктора, и Клавдии о них сведений нет. Вера Петровна, мать Клавдии, скончалась несколько лет назад в монастыре, в Суздале.
– Что же, вы довольно много узнали.
– Мы работаем, – с достоинством ответил Сэм. – Егор как раз уехал в деревню побеседовать с женой Виктора. Вряд ли она скажет что-то новое, но увидеть всё своими глазами не помешает.
– Пожалуй, меня, собственно, не интересует Виктор, но волнует судьба Клавдии – матери моих сыновей.
– Естественно.
– И ещё. Один человек вызывает у меня сомнения… Хотя он всего лишь владелец салона красоты «Афродита». Герман Семёнович Крейцер,
– Вспомнилось «Крейцерова соната» Льва Толстого.
– Да, пожалуй, фамилия для России не часто встречающаяся.
Я сам не знал, почему хотел всё разведать об этом человеке. Впрочем, почему бы и нет? Ведь он живёт с моей дочерью, я должен понять, что это за человек.
– Хорошо.
Я вытащил купюру.
– Это за новое задание.
Вспомнил разговор с дочерью на террасе.
– Пап, мне надоела эта жизнь. Бабушка организовала смехотворную фирму, гордо её называет «Снежная маска». Это цикл стихотворений у Блока так называется, у её любимого поэта. Я всё детство лепила фонарики. Закончила институт, подумала, займусь любимым делом и что? Снова леплю фонарики.
– А сейчас?
– Я встретила Германа, и он купил этот салон красоты «Афродита». Вроде бы для меня. И всё время уговаривает: «Милая, мы расширим дело», а пока я работаю парикмахером. Как бы это не называлось.
– Ты его любишь?
– Папа, ты не понимаешь, – видимо, Ника хотела найти во мне союзника, – я не хочу выходить замуж за этих простых мужиков, как мой первый муж, Женя. Нищета. Маша в колледже преподаёт – копейки, папа, то есть, извини – Серёжа, докатился до ремонта детских садиков со своей знаменитой фирмой. И все меня поучают, поучают! Я должна стать ангелом. Но я не умею летать. Нет крылышек. А Герман – он конкретный мужик.
– Так почему не выходишь за него замуж?
Ника явно смутилась. Её взгляд говорил – и ты, папа?
– Мы и так муж и жена. Герман так говорит. Или ты тоже думаешь, как бабушка – у каждой девушки должна быть свадьба! С фонариками! Это смешно!
– Но если он такой успешный, то почему ты так нервничаешь? – заметил я.
– Я нервничаю? Ничего подобного. Мы живём потрясающей жизнью – ходим в ночные клубы, летаем на Кипр.
– Тогда всё в порядке… дочка.
– Да, конечно, – сказала Ника, и горькая складка вырисовалась у губ.
– Он тебя обижает?
– С чего ты взял? Просто я устаю. Десять часов на ногах, разные уроды… клиенты.
– Капризничают?
– Да, ладно, папа. Мы все тебя ждали. Я не знала, что ты мой отец, но знала, что есть такой Алексей Муромцев, которого когда-то любила моя мама и, который улетел в космос.
Впервые в жизни я столкнулся с этой проблемой – деньги. Они не играли никакой роли в моей прежней жизни.
– Ника, я хочу подарить тебе эти три золотых червонца. Это такие древние деньги. Нам дали их в наше странствие со смешной целью – завязать контакт с инопланетянами. Но – увы – они не пригодились. Нам позволили их разделить и взять на память.
– Ну, что ты… папа! – смутилась она.
– Возьми, возьми. Ещё столько же я отдал Алёше, это будет справедливо. Я не покупал тебе игрушек, не утешал тебя, когда ты получала в школе двойки…
– Я никогда не получала двоек в школе, папа, – засмеялась Ника.
– Вот ты какая… Красивая, своенравная, совсем как твоя мать.
– Она? Что ты! Она – ходячая мораль. Училка. Спасибо, папа. Я поняла – это твой первый подарок мне. Я буду хранить эти монеты. Передавать буду по наследству.
– Нет, нет, трать. Купи себе, что хочешь. Память – она живёт только в сердце! А вещи – ничто. Даже такие старинные и дорогие.
Да, женщинам нужен какой-то избыток средств. Свобода покупок, трат, а вот ему это, в общем-то, неинтересно. Нужно только необходимое.
Я смотрел на Нику – она была изящней, мельче Тони, пикантней, как кошечка, спрятавшая свои коготки. Я не знал, какова мода в этом году, но предполагал, что и её причёска и одежда были на пике моды.
– Красивое у тебя платье.
– Это винтаж.
– А что это такое?
– Это из бабушкиного сундука – снова вошли в моду.
– Как ты познакомилась с Германом?
– Ох, никогда не забуду. Мы были с подружкой в ночном клубе. «Орион» называется, как твой звездолёт. Она поссорилась со своим парнем, психанула и убежала. Я выбежала за ней, а она куда-то пропала. Я стала ловить такси, а ко мне пристали какие-то уроды. Я закричала, а тут подъехал Герман и раскидал их. Потом подвёз меня домой.
– Классика жанра, – пробормотал я.
– Что?
– Ничего. Понимаю – современный рыцарь.
Именно этот эпизод и насторожил меня. Защитил? Или всё сам подстроил? Влюбился в красивую девчонку? Тогда почему Ника так нервничает? Чем она недовольна, почему страдает? Что ему мешает сделать её счастливой?
Вот почему я решил проверить, что это за человек и поручил это фирме братьев Агутиных. Мы попрощались с Сэмом. Я усмехнулся – значит, начинаю вживаться в жизнь на Земле.
***
Китайцы вступили в Белоруссию. Девушки улыбались – впереди шли они и дарили жёлтые пионы. Лавиной шли по улицам древнего славянского Минска. Местные китайцы приветствовали их.
Президент Белоруссии Лукашенко-3, которого в народе звали Великий Батько, позвонил Президенту России.
– Тут у нас китайцы, цветочки дарят… Так что, партизанское движение организовывать?
– Нет, нет. Спокойно. Живите, как всегда. Китай – наш брат.
– Многовато их.
– Литва и Польша выпустили карты Речи Посполитой, там и Белоруссия полностью включена, обычным уездом. Теперь им будет не до нас. А сами китайцы идут на Запад. У нас не задержатся…
– Понял. Уже ношу значок с жёлтым пионом.
– Всего доброго.
– И вам того же. Доброго здоровья.
Великий Батько хмыкнул в усы. Пошёл заказывать праздничный концерт и обед. Китайцы без работы не сидели – сажали бульбу, чинили свинарники, белили хаты. Минск был выметен и отремонтирован. Китайская народная армия делала это бесплатно. И с песней. Они пели старинные белорусские песни, которые белорусы уже забыли.
***
Лавина катилась дальше. Шла всемирная революция по-китайски. Демократическая и мирная революция, объединяющая народы.
Европа вспомнила, что она кладбище 2000 языков, которые вдруг стали воскресать, а с ними древние племена и имена.
Китайцы внимательно следили за процессами в Европе.
В Германии подняло голову, казалось бы, уничтоженное племя ободритов. К востоку от реки Эльбы – Лабы по-славянски – около 600-го года нашей эры стали селиться славянские народы, и осело племя ободритов. Они занимались земледелием, рыболовством, охотой.
Но в 1110 году это племя пало жертвой германского завоевания. Саксонский герцог Генрих Лев в пору крестовых походов Европы против язычников и мусульман, под предлогом окатоличевания и при благословении Папы Римского, напал на ободритов. В этой тяжёлой неравной схватке князь ободритов Никлот потерял свои земли и погиб в бою. Побеждённые стали крепостными. А главный город ободритов или бодричей Велеград был переименован в Маклербург.
В 30-е годы Х века немецкая феодальная аристократия покорила бодричей, но во время восстания полабских крестьян в 963 году немцы были изгнаны, а бодричский князь Мстивой – воин мести – занял Гамбург.
В конце XI века область бодричей стала разделена между князьями и насчитывала 53 города – Старград (Ольденбург), Любеч (Любек), Ратибор, Велеград, Зверин (Шверин), Рарог.
История полабских славян трагична – они были истреблены безжалостно немцами во времена северобалтийских походов на славян, а их города и земли стали носить немецкие названия. Эти жестокие походы продолжались вплоть до Грюнвальдской битвы в XV веке.
Но именно бодричский князь Рюрик считается основателем русской царской династии.
Прошли века, но ободриты даже восстановили свой праязык – на основе славянского. Общность их росла.
Китайцы отослали ободритам Послание и те опубликовали его в своей газете «Вести Велеграда»:
«Дорогой ободристкий брат! Великая Юания протягивает тебе руку, чтобы объединить страдающих от порабощения. Мужайся, и жди нас.
Твой великий брат, Китай».
Ободриты не очень понимали смысл Послания. Им казалось оно напыщенным и неправдоподобным. Однако, немцы обеспокоились. В газетах Баварии появились злобные заметки в адрес ободритов. То же самое происходило и в независимой Пруссии.
В ответ ободриты опубликовали, помня историю, тревожный призыв вождя ободритов Фридриха Никлота.
Китайцами этот зов о помощи был замечен. Услышав зов ободритов, немедленно на землю спустился китайский десант, вручил всем жёлтые пионы, починил их электростанцию, дал местному самоуправлению пятьсот юаней, и отправился дальше, восстанавливать древнее славянское единство. Пятьдесят китайцев остались в Велеграде, поддерживать связь.
Ободриты увидели, что они живут в другой стране, и не знали радоваться ли или горевать. Вместе с китайцами послали своего человека, чтобы извещал о ходе событий. Так у Ивана появился друг – Славомир, который недавно назывался Фридрихом. Славомир учился русскому языку, китайский же язык оказался не по зубам.
Иван читал газету «Вести Велеграда» пока ещё на русском языке, ободридский не был полностью восстановлен, и был потрясён.
– И здесь наши?
Лю искала словарь ободритского языка. Сердце Лю было предано Всемирной революции. Всё для революции!
Ваня Глотов, водила вертолета в китайских ВВС – предмет мечтания стольких девушек и женщин, – решился сделать предложение руки и сердца. Он ли это?
Ваня нарвал цветов в полях ободритов и пришёл в палатку Лю.
– Люся, любимая, выходи за меня замуж, – решился он, наконец, сказать эти судьбоносные слова, потея и нервничая. Как никогда в жизни. Такой шаг!
– Только после революции!
Иван был потрясён такой преданностью идее. Что это за революция он не очень понимал. Любовь увела его далеко от родных мест.
– Ждать? Да когда же жить! Когда детей рожать! – возмутился он. Здравый смысл бунтовал в нём.
– После революции, – твёрдо ответила Лю.
– Ну и дела. Да ты хоть любишь меня?
– Люблю, – ответила она и улыбнулась. За этой улыбкой и пошёл на край света, в неизвестность.
***
Аквитания попросила защитить её от агрессивного герцога Ланкастера. Герцогство разрослось и угрожало соседям ближним и дальним. Китайцы ринулись на помощь.
Но герцог Ланкастер не испугался миллиона пионов. Он не признавал никогда никаких этих революций роз, гвоздик, ромашек и встретил мирную демонстрацию китайских девушек с жёлтыми пионами на границе своего герцогства выстрелами из арбалетов, пулемётов и автоматов Калашникова.
В этой стычке была ранена Люсинда, потому что китайцы, как всегда, пустили вперёд женщин – в знак мирного характера революции. Но сентиментальность не была главной чертой натуры герцога. Женщин он ценил только на кухне и в борделе.
– Слушай мою команду! – заорал он, – выбить эти жёлтые цветочки из рук этих военных стерв!
– Есть, сэр.
Китайцы бежали от первых же выстрелов. Ланкастер злорадно наблюдал за их бегством. Весь миллион драпал! Обтекая его герцогство. Да, он не по зубам этим косоглазым. Герцог был убеждённым расистом. В его графстве жили и воевали только потомки англосаксов. Он презирал Лондон, набитый неграми, азиатами, китайцами, арабами. Его герцогство оставалось заповедником, прообразом старой Англии, да, старой доброй Англии. Его люди говорили на английском языке, носили английскую одежду, и ели традиционную английскую пищу. Никаких суши, пельменей по-тайски, креветок и прочей фигни. Овсянка, джем, сливочное масло и ростбиф.
Солдаты издали боевой клич. Они увидели эту лавину китайцев, приготовились умирать, но победили. Их сердца бились в унисон с сердцем своего генерала.
Цао встревожился. Рана Лю на первый взгляд была лёгкой – стрела арбалета – боже, что за оружие! Каменный век, – угодила в предплечье, но он исследовал сломанный наконечник – тот был пропитан ядом. Каким? Обработав рану, он стал искать противоядие, видя, как сереет лицо дочери. Он распорядился, чтобы все раненые из арбалетов были доставлены в его палатку. Теперь судьба четырёх девушек зависела от его знаний.
– Да что тут в Англии может быть экзотического? – взорвался Иван. Он неотлучно находился около постели Лю.
«И верно, – подумал Цао, – это не джунгли Бразилии, не Африка. Прав, Иван». Пробовал определить яд, скорее всего местной змеи. Вспомнил эпизод детства – в горной деревушке, где они жили с мамой у деда и бабушки, его укусила змея. Что делал тогда дед? Местные жители знали, что предпринять, от укусов змеи никто не погибал. Ляо принёс распечатку статьи «Змеи Англии».
Цао ввёл Лю и девушкам сыворотку.
К утру, девушки перестали гореть в огне лихорадки и уснули. Цао смотрел на Лю и горевал – она выбрала не женскую судьбу. Ей бы танцевать, как его матушка танцевала древний танец с веерами. Даже в глухой деревне она после уроков учила девочек этому красивому танцу, и одна из девочек победила на всекитайском конкурсе, и стала танцовщицей.
Или сидеть рядом с женихом и разливать чай его родителям. На этой предполагаемой помолвке женихом Цао представлял Ляо Цзы – такого целеустремлённого, умного и чем-то похожего на него самого в юности.
Мать Цао знала не только тайны древней китайской поэзии, но и Фэн-шуй, и отправила его в путь с этим знанием. А отец, в двенадцать лет, когда они вернулись из деревни, отдал в школу единоборств, у него был чёрный пояс по дзюдо.
Ему казалось, что всего этого не могла знать мать Лю, которая родилась и выросла в Америке. Но он испытывал огромную благодарность за то, что она уехала к отцу в Китай, и скрасила старику его жизнь, а дочери дала такое образцовое образование. Да, Люсинда получила современное пекинское воспитание, но, – подумал он, – если бы она была простой учительницей, как её мать, хотя и такой же одарённой, она не попала бы в Кремль, и Цао никогда не нашёл бы её в миллиардном Китае. Эта мысль примирила его с тем, что он выхаживает раненую дочь, лейтенанта китайской армии. Конфуций дал китайцам не просто учение, это наука выживания. Чтобы выжить надо пройти путь смирения. И благодарности.
Цао обошёл раненых. Вот и пригодилось его целительство. Требовалась немедленная помощь, раненых было много – никто не ожидал, что их встретят огнём. Девушки шли безоружные. Китайцы обошли опасное место и двинулись дальше, похоронив своих товарищей на чужой земле.
Ляо шифровал донесение в Генеральный штаб. Несмотря на потери, он был счастлив – Лю осталась живой. Он подружился с её отцом, чувствуя, что тот на его стороне. Этот русский мешал ему, но не время и не место сейчас ревновать и избавляться от соперника.
Сердце Ляо было предано Китаю и Всемирной революции жёлтых пионов. Его жизнь принадлежала родине.
***
Все мы стали сотрудниками Центра секретных исследований Высоколобья. Мне было присвоено звание полковника, а Юлий от звания отказался.
– Я не служил ни в одной армии мира, – заявил он бесстрашно. Неохотно согласился сотрудничать. Он чувствовал себя усталым, разочарованным и втайне – отсталым.
Я же счёл, что надо служить. Служить своей родине было для меня естественно, как дышать.
А сейчас я, Юлий, Оля и Мирча летели в Киев. Одеты мы были в обычные костюмы с рынка, но это только внешне – с внутренней стороны потаённые карманы были набиты секретной техникой. Нашей задачей было захватить и непременно живым доставить в Центр Джо Фрамера. В крайнем случае, сделать анализ крови. Шприц и всё остальное хранилось тоже во внутреннем кармане.
Пистолет, похожий на авторучку, с парализующим веществом, там же.
Джо Фрамер был самым выносливым в нашей группе, легко переносил тренировки. Он обладал редким строением организма – сердце у него было справа. Оттого он и остался жив после выстрела прямо в сердце хлопцем из Батькивщины.
Хотя ему едва исполнился 21 год, в пору его подготовки к полёту, но легенды Центра приписывали ему сумасшедший успех у девчонок. Он сам любил при случае намекнуть, что любовник он первоклассный. Мы, мальчишки, которые только мечтали о девушках, верили ему.
Иногда его шуточки казались дурацкими, как и розыгрыши, но в темпераменте и весёлом характере ему бы никто не отказал. Джо Фрамер, милый жизнерадостный парнишка, умеющий танцевать самые модные танцы, играть на инструменте, придуманном им самим, нравился экипажу. Мы даже жалели, что его отстранили от полёта. Но когда Ричард узнал о Джейн, а я об Изабель – мы охладели к нему. Нет мужчины, который бы любил своего соперника.
Каким он стал теперь? Меня послали найти Джо Фрамера, потому что я его знал когда-то лично. В Украинленде было полно американцев. Генерал мог переодеться в штатское. К тому же Джо мог узнать меня первым. Поэтому я должен был опознать его и показать Юлию, а дальше действовать по обстоятельствам, полагаясь на умение Юлия гипнотизировать. Надо было выманить Джо. Скрутить такого великана, обученного приёмам рукопашного боя, не представлялось возможным. Но, если честно признаться, Юлию вообще вся эта миссия казалась невыполнимой.
На это сложное задание отправился с нами и Мирча Сулейманович, который приближаясь к Украине, стал представляться как Михайло Иванович. Мирча был одет не в элегантный костюм Центра, а в сэконд-хэндовский, и соломенную шляпу. Кроме того, перешёл на украинскую мову и заявил, что бабка у него была хохлушка.
– Ото була жинка! Цыцкы – во! Зад – во! А борщец такой сварганит, усы обмочишь. Не оторвать.
Заодно на таможне Михайло Иванович вытащил и паспорт Украиленда. У Юлия тоже оказался такой паспорт, а у меня и у Оли – поддельные.
Мирча отправлялся за продовольствием на свою историческую родину. Впрочем, кто его знает зачем. Пока он держался Юлия и меня.
– Кого-то он мне напоминает, – пробормотал Юлий.
– Да Батько!
И мы расхохотались. Действительно – костюм, шляпа, усы, хитрые глазки, да весь облик, как от одной мамы. Может и вправду бабка была хохлушкой?
С нами летела и Олечка Лежен. Она была одета в брючки, маечку и короткую курточку, и походила на всех современных девушек. Это была наша помощница. Официальная версия – едет к жениху. Мирча тут же стал ухлёстывать за ней.
– А как поживает ваша супруга Аура? – спросил Юлий, чтобы охладить пыл Мирчи, – помнится, очень эффектная была женщина.
Аура была третьей женой Мирчи, танцевала в его ночном клубе в подтанцовке. Ей было восемнадцать лет, когда она подалась в Кишинёв, чтобы стать актрисой, а стала женой сорокапятилетнего миллионера и скупердяя, любителя женщин – Мирчи.
– Да ничего… живёт, – неопределённо отозвался Мирча. Разве может, несмотря на все подтяжки и диеты, пятидесятивосьмилетняя Аура сравниться с такой дивулькой, как Ольгуца? Ясное дело, нет.
***
Китайцы ожидали, что база НАТО под Киевом встретит их огнём, и приготовились ко всему. Подобрались к ней скрытно, ночью. Но на базе только залаяли собаки, почуяв чужих, да лениво вышел негр с автоматом, прошелся по периметру и снова ушёл.
Когда китайцы, бросив собакам мясо со снотворным, подождав пока они уснули, вошли на рассвете на базу, то застали сонное, но живописное царство, небывалое на таком объекте.
Кругом висели детские вещички, мужское бельё сохло на верёвках, рубахи полоскались на утреннем ветерке, и висело разнообразное женское разноцветье. Спали овчарки, и какая-то беспородная мелочь. Копошились куры, и пропел петух.
Китайцы переглянулись. На них были маски, на развязках прицеплены приборы ночного видения, гранаты со слезоточивым газом… В руках автоматы Калашникова. Ослик у ракиты ошеломил окончательно. Вышла сонная баба, томная, видно: только что из-под мужика. Зашла за казарму, пописала, зевнула, потянулась всем своим молодым горячим телом, раскрыла зенки, и тут только заметила китайцев в масках и с автоматами. Баба издала такой вопль, что никакие сирены не могли бы с ней сравниться. База проснулась. Заблеяли овцы, заматерились мужики, выскакивая из казармы в одном белье, – негры, французы, турки,– и поднимали руки. А потом выплеснулись истошно вопящие бабы.
– Убивают! Рятуйте! Рятуйте! «Лисови хлопцы!».
Дети попрятались и тоже завопили. Потрясённые китайцы – это была разведка боем – не знали, что предпринять. Без единого выстрела база была взята.
Всем раздали значки с жёлтыми пионами и объяснили суть Всемирной революции жёлтых пионов на пальцах.
Население базы поняло, что остались живы и их никто трогать не собирается. Поймали пару кур и закатили банкет с горилкой.
***
Батько, увидев китайский десант на вертолёте, который сел в Трояновке почти у его хаты, применил обычную тактику. Встретил китайских девчат дружелюбно – накормил борщом, напоил горилкой, и отдал бабам в рабство. Китаянки немедленно и охотно принялись за работу, не то, что легионеры, которые только жаждали напиться горилки и схватить зазевавшуюся бабу, за что и были не раз биты.
– Мне чернозадое потомство не нужно в селе, ¬– заявил Батько с самого начала, – и мужики его поддержали.
Китаянки не подозревали о коварстве и стратегии Батьки и решили, что принял он их по-братски – накормил, напоил и за работу.
Это было, по их мнению, нормально. Они послали сигнал своим, что здесь их ждёт дружелюбный, чудесный, гостеприимный народ, а руководитель так и вообще прекрасный человек. Они подарили ему и его хлопцам значки, а потом и тем женщинам, которые их приняли. Горилка прибавила эйфории.
Батько, увидев новый серьёзный десант китайцев – это уже были мужчины, – решил подождать, как будут развиваться события. Главный Вэй Сун владел, хоть и не без затруднений, русским языком. И тут Батьку осенило – с помощью китайцев можно покончить и со зловредной Одесской республикой, и освободить молдаван от турок, и разобраться с похабным Украинлендом.
– Какова ваша жизненная цель? – спросил Вэй Сун Батько.
– Покончить со всякой неукраинской сволочью, – ответил Батько, – то есть очистить Украину, да и молдаван освободить – православные же они, свои.
– Мы вам поможем, у нас есть люди, ресурсы.
– Да уж люди есть! Ладно, будем действовать заодно, – сказал Батько и выдал одну из своих самых лицемерных улыбочек. Восточный человек ответил тем же.
Батько было о чем побалакать с китайцами. Он давно уже готовил майдан в Киеве. Недаром на его страусиных фермах вокруг Киева тренировались хлопцы. А себя он мыслил во главе всей объединенной Украины. Батько вдруг обратил внимание на имя гостя.
– А вот индонезиец Мэй Сун не родственник ли вам? – спросил он китайца.
Тот широко заулыбался.
– Да. Да. Мой дядя…
– У меня с ним деловые связи, – похвастался Батько…
Батько и понятия не имел ни о китайской Триаде, ни о том, что все китайцы – одна большая семья. Особенно в бизнесе.
Съев всю провизию и оставив человек пятьдесят на шее у Батьки, китайцы двинулись дальше. Батько послал с ними своих хлопцев – извещать о событиях. Жаль, хлопцы кроме украинского языка, не знали никакой мовы. Шпионы из них аховые.
После того как шпионы НАТО, так называемые астронавты, и лекарь Юлий улепетнули на вертолёте со своей Джемой, которая пригодилась бы в хозяйстве, Батько никому не доверял, и усилил охрану легиона.
Батько безумно гневался, когда обнаружил, что шпионы НАТО сбежали, но каково, же было его удивление, когда за столом появился тот, кто все дни дрых.
– Что бросили тебя, едят тебя мухи!
– Я сам.
«Он отдал приказ мухам есть меня, – подумал Асаг, – но мухи его приказ не выполняют. Его приказы не имеют силы».
– Что так? – заинтересовался Батько. – Кто ты?
– Не помню.
– Придуриваешься? – подозрительно спросил Нестор Васильевич.
– Нет, – потерявший память стал говорить о дальних мирах, об орианах…
Батько аж вздремнул, но опомнился, встряхнулся… такая брехня, его на такую муру не возьмёшь, не на того напали.
– Так, придуриваешься?... Что за хрень?
«Что такое «хрень». Новое слово».
– На огороды. Физический труд любому мозги вправит.
– Я – орианин, – пытался вразумить астронавт, но кто его слушал?
Зря он решил, что приказы Нестора Васильевича не исполняются. Хлопцы немедленно поволокли его куда-то.
Через неделю бойцы докладывали.
– Поселили его к тётке Христе. Сорок лет, пять лет без мужика. Она борщу налила, горилки поставила, мужик поел, выпил. Она перинку взбила, простыни белоснежные постелила, постель пышная, как и сама тётка. Тётка Христя к нему подсунулась, то сё, а он лежит, как бревно. Лёг и отключился.
– Симулирует. Работать не хочет, – определил Батько.
– Неделю? – Усомнились хлопцы. – Лежит дни и ночи. Тётка Христя потеряла веру в себя. Плачет. Сегодня ночью встал, ну, она думает, вышел по нужде. Часа в три. В пять утра она всё обшарила, пошла в уборную во дворе, так деликатно постучала, а там – молчок.
– Да что вы мне про эту старую дуру голову морочите. Дело говорите.
Хлопцы смутились.
– Подняла тётка тревогу. Сбежал. В вертолёт сел и улетел. Когда успел отремонтировать?
– Едят тебя мухи! Недосмотрели, а теперь лапшу на уши вешаете?
Описать гнев Батьки никакого словаря не хватит, хоть складывай вместе русский и украинский. Батько никак не мог примириться, что его провёл даже этот придурок. Морочил голову, а сам сел в вертолёт и отчалил в неизвестном направлении. Хлопцы понимали досаду Нестора Васильевича и боялись дышать. Обдурить Батько! Неслыханно.
Нестор Васильевич не мог допустить, чтобы кто-то был хитрее его.
А тут появились китайцы, хоть их-то надо было использовать.
***
В Одесской республике китайцев тоже встретили доброжелательно.
Тем более, что китайцы ничего не требовали, за всё платили вошедшими в моду юанями, а главный – Вэй Сун – велел отвести его к Президенту.
Жорик Мендель сидел в отреставрированном дворце царского губернатора Одессы, в кабинете, скорее зале, где стоял его огромный письменный стол, сплошной антиквариат, на окне клетка с попугаем, на плече мартышка Чита, привезённая моряками из Сингапура.
А в другом конце зала чайный столик с китайским сервизом, за другим столиком две секретарши – блондинка и брюнетка – Розочка и Софочка. Двое, чтобы жена Фрида не ревновала.
Фрида платила обеим девушкам, чтобы они следили друг за другом и не допускали вольности с Жориком. Мендель гордился в душе ревностью своей супруги – он был далеко не красавец со своей пролысиной в ореоле вьющихся неопределённого цвета волосах, с маленькими глазками и длинным носом, а ведь Фрида была похожа на древнюю иудейскую принцессу Беренику своей красотой. Жорик три года добивался её, отбивал от всех поклонников, даже изображал из себя большого романтика – набирал музыкантов и пел под балконом, дарил бриллианты, а добился-таки! Но теперь был не прочь хлопнуть по попке Софочку и Розочку, как он объяснял – такова мужская природа.
Надо ли говорить, что девочки были первый класс. Глядя на них, Жорик отдыхал душой.
Увидев в окно колонны китайской молодёжи, Жорик подумал, что с ними можно заключить соглашение. Иностранного легиона «Мы завоюем весь мир» что-то не видно, а Батько срывает поставки, договоры своими налётами. Бизнесмены терпят убытки.
Вэй Сун был встречен лицемерной улыбочкой – лучшей из улыбок Жорика.
– Здравствуйте, – поприветствовал на русском языке, но с акцентом китаец.
– Шалом, – ответил, лучезарно улыбаясь, Жорик.
В ходе переговоров за чашкой китайского чая, поданного Розой и Софой, Жорик между делом показал карту Новой Одиссы – так, абстракция, мечта, но Вэй Сун одобрительно улыбнулся, и ещё прибавил пару тысяч километров. Жорик аж застонал от удовольствия – какой простор открывался для гешефтов перед Одессой и одесситами.
Все хотели использовать китайцев в своих целях, но, как туманно выразился их командир, «не наступил ещё час Х». Следовало бы задуматься, но насущные задачи злобы дня не позволяли.
***
Аляска уже была занята китайцами.
Дело в том, что США уже двадцать лет как забыли об Аляске, дотационном регионе, занятые своими проблемами. А на Аляске стали поднимать голову исконные жители – индейцы. Роды их восстановились, появилось легендарное индейское золото, они начали процветать, ведь многие получили прекрасное образование. Дотационный штат Аляска увидел в призыве китайцев хотя и странный, но выход.
Когда-то каждый год на Аляске проводились в течение недели празднества в честь древних поселенцев Аляски – русских. Жители одевались в старинные русские костюмы, пели русские песни на английском языке и давали целое представления на тему, как русские осваивали эти северные земли.
Услышав о юанях, жители оделись в русские костюмы из бабушкиных сундуков. А милые китайские девушки выписывали им новые документы. Вместо имени Фил писали в документах Филипп, вместо фамилии Смит – Смирнов, и предлагали учить русский язык.
Что касается индейцев, то китайцы привезли на Аляску древнюю карту, на которой был перешеек между Азией и Аляской. И объяснили вождям индейцев, что они – потомки древних китайцев, потомки общего Золотого предка. 30 тысяч лет назад освоили Аляску и всю Америку, что индейцы и есть китайцы – великая, непобедимая нация, переживающая, конечно, разные времена, но всегда помнящая свою древнюю историю.
Индейцы были потрясены. Они нашли свою родню. Поэтому китайцев они теперь встречали приветливо – мысль о том, что им принадлежит вся Америка была им близка.
Так что вскоре китайцы отрапортовали мировому сообществу, что на Аляске живут 51% русских, 40% китайцев, – учитывая и индейцев, – 10% американцев и других. Так что Аляска по праву вернулась в Великую Юанию, как исконная часть России.
А отчего Китай сдвинулся со своего места? По той же причине, по которой он воевал с Великой Рассенией, названной так в честь Бога солнца Ра почти 8 тысяч лет назад.
Из-за изменения климата юг Китая горел. Уже 10 лет Китай выжигали засухи. На Аляске тоже таяли снега – реки становились полноводными, а климат становился континентальным, умеренным.
До того с воплем о свободе к высокому покровителю Штатам обратилась Грузия, но та невежливо отмахнулась – у них самих Джорджия вошла в Юанию, примкнув к Аляске, и вообще далёкая Джорджия слишком дорого стоит, кризис, конгресс требует ответа за каждый америко. А во что превратился сам америко!
Уже во всей Европе развевались жёлтые ленты, жители дарили друг другу жёлтые пионы. Золото вошло в моду. Юани стали самой крепкой валютой. Пошли смешанные браки. Стали модными китайские имена и приветствия. Как говорится – чья власть та и масть.
Мир перекраивался. Наступил XXI век – загадочный по своей сути. Эра Водолея открывала новые знания, вскрывала тайники знания древних.
Менялся климат, менялась география Земли. От таяния ледников Северного полюса Гольфстрим изменил своё направление, на Гибралтар, а Европа стала замерзать.
Очень Великая Юания раскинулась широко от Атлантики до Тихого океана. На её пограничье, на берегах замерзающего Альбиона, стояли румяные, привыкшие к морозу монгольские пограничники в тулупах фирмы «Потылихглот» и валенках фирмы «Никглот».
Глава 2. Украиленд
Юлий пригласил нас к себе. У него, оказывается, в Киеве имелась квартира.
Я помог нести сумку Олечке, а Мирча был нагружен так, что казалось, нёс сумки даже в зубах. В «Центре» нам вручили сумки, самые обыденные, чтобы они не выделялись, из тех, которые, порой засаленные и грязные, таскали обыватели.
Великий город, когда мы проехали Подол и взобрались на гору, показался мне таким родным и романтичным. В Москве я чувствовал боль потерь, разочарования, а Киев оставался славянским южным городом, на котором отпечатались и пора процветания и нынешнего запустения – он, тем не менее, вызывал только добрые чувства.
Квартира Юлия оказалась в большом доме недавние постройки. Юлий из-за своих приключений на Батькивщине не появлялся здесь уже два года и потерял ключи.
– Доброго ранку, пан Юлий. Гоу хом? – приветствовала консьержка.
В Укринленде государственным языком был евроид, а украинский язык пышно именовался «языком межнационального общения». Элита считала его языком черни. Чернь тоже старалась освоить государственный язык, однако только владела смесью всего, что бытовало вокруг. Были, конечно, ревнители украинского, которые собирались вместе и пели песни на родном языке. Тихо влачило своё существование «Русское собрание». Консьержка, полька Граня Борисовна, грешила ещё и польскими словечками, что также было не чуждо обществу Украинленда.
– Здравствуйте, Граня Борисовна.
– Вернулись? Ну и, слава Богу. Время такое – все уезжают, приезжают… жильцы меняются. Кризис.
– Да.… Только вот ключи потерял.
– Так вот же они, ваши ключики, вы их мне сами оставили, пан Юлий.
– Ах да! А это мои друзья, они пока поживут у меня.
– Добрэ. О’кей.
Граня Борисовна хорошенько рассмотрела девушку. Такая приличная барышня, а с тремя мужчинами.
Они поднялись на третий этаж. Квартира 32. Красивая дубовая дверь, номер стилизован под старину. Юлий открыл замки. Нежилой дух встретил их у порога. Оставили сумки в прихожей.
Юлий растеряно оглядывался – всё на местах. Стильная мебель, уют. Всё так, как он любит.
Ольга сразу принялась за уборку. Открыла все окна, впустила весенний воздух, в окно заглянул зацветший каштан, словно осветил квартиру свечками своих соцветий.
Юлий достал пылесос, я тут же взялся пылесосить. Вместе с Ольгой мы за полчаса привели всё в порядок. Мирча возился с раскладкой своих сумок, а Юлий пошёл в магазин на первом этаже дома за продуктами.
Решено было спальню отдать Ольге, а в гостиной расположились мужчины. Кухня и прихожая были также просторными, поэтому обедали на кухне.
Этот день решили провести спокойно, посвятить его ознакомлению.
Предстояло узнать, где находится Джо Фрамер.
– Если он ранен, то в госпитале.
– Это военный госпиталь, он охраняется.
– Джо всегда был неравнодушен к женщинам.
– А кто к ним равнодушен? – вздохнул Мирча.
Я подумал, что мы с Юлием всё-таки инородное тело в этом городе, а вот Мирча с своей псевдоукраинской мовой сливался с толпой. К тому же, в случае чего, он наврёт с три короба, из любой ситуации вывернется.
– Мирча, – обратился к нему Юлий, – надо бы разузнать, где госпиталь находится.
– Сделаем, – равнодушно сказал тот, отрывая ножку куры – гриль.
Мирча поел, сел в кресло, вздохнул, а потом надел соломенную шляпу и пропал на целый час.
– Свояк из Молдовы редиску дал на продажу, да и адрес госпиталя сказал – он туда вино поставляет, – вулыца Леси Украинкистрит, 26. Есть ли там ваш Джо, неизвестно, – доложил Мирча, вернувшись.
– Узнаем, – уверенно сказал я. – Завтра с утра найдём госпиталь, подумаем, как туда попасть.
– Да как попасть? Просто. Как я попал в Высоколобье? Меня мутанты ранили, а хлопцы оттуда подобрали.
Он показал рану на ноге.
– А я могу попасть туда, как медсестра, – отозвалась Ольга.
– Старо, как мир. Но это опасно – военный госпиталь. Если установят, что нет такой медсестры – будут допрашивать и обо всём дознаются – есть методы, даже и без пыток, - сказал я.
– А мы поступим так: я пойду в госпиталь с ногой, размотаю бинты, а она пойдёт меня навещать, как жена, – предложил Мирча.
– Ну, уж, жена… как дочь, – усмехнулся я.
– Ладно, пусть дочь. А тем временем переоденется в медсестру. А я до этого узнаю, есть ли ваш Джо там.
– Если не появится другой идеи… – согласился Юлий.
– А что я буду иметь за эту опасную работу? – поинтересовался Мирча.
– Завтра я пойду в банк, и если он ещё не разорился, то получу свои евро, и мы тебя поощрим.
– Так не пойдёт, домнул Юлий! – возмутился Мирча.
– Ладно, дадим золотой червонец из наших денег, если не получит денег Юлий, - отозвался я.
– Это другое дело.
Юлий открыл тайник и поставил на стол хрустальный череп.
– Дорогая вещь, – причмокнул губами Мирча.
– Но не продаётся, – отрезал Юлий. Он хорошо знал своего старинного компаньона.
– Мы должны его доставить в Центр, – заметил я.
– А сколько он всё-таки стоит? – не унимался Мирча.
– Он стоит… – задумался Юлий. – В том-то и дело, что эти раритеты хранятся в частных коллекциях за семью замками, как огромная ценность, хотя их хозяева и не подозревают для чего они, собственно, предназначены. Но в час икс их необходимо собрать вместе.
– Понятно, – скучно проговорил Мирча.
«Да и кому его загонишь», – подумал он, утешая себя.
Я невольно поглядывал на Ольгу, пока она мастерски готовила обед. Как хорошо, что она с нами! Только бы поменьше риска. С момента встречи в палате, когда она явилась, как фея в белом халатике, мои глаза неотступно следили за ней…. Тогда я с волнением ждал её появления.
Мирча, ничтоже сумняшеся, приударял за девушкой, но я даже мысленно не позволял себе нечто подобное, ведь она годилась мне в дочери. Вернее, она чуть старше Ники! Но как приятно видеть эти смеющиеся глаза, тонкую фигурку и ощущать себя тем Алёшей, который безответственно попадал в женские ловушки! Рядом с Ольгой я забывал годы в звездолёте «Орион», чувствовал себя юным, взволнованным, напряжённым от скрытого желания. И она иногда так взглядывала на меня… Я старался об этом не думать. Вдруг раздался звонок мобильного.
– Алексей Антонович? Это Сэм, Семён Агутин. У меня новости.
– Слушаю, – напрягся я.
– По вашей просьбе Егор Агутин занялся Германом, гражданским мужем вашей дочери. Когда он стал он проявлять к нему интерес и собрал досье, его избили и досье пропало.
– Что? – потрясённо переспросил я, – в голове не укладывается. Избили за досье владельца салона красоты «Афродита»? Как это понимать?
– Да, Егор Агутин избит неизвестными. Сейчас находится в реанимации. Я должен вам сказать, что такой гражданин – Герман Семёнович Крейцер в городе Таганроге не рождался и никогда не проживал. Откуда он взялся? Вот вопрос.
Герман купил этот салон, чтобы привязать к себе вашу дочь. Она в пору их знакомства была без работы. Но Егор подозревал, что его истинные интересы лежат в другой области. Его интересует ваш сын Алексей. Ведь он работает в Высоколобье.
– Это не приходило мне в голову.
– Явствовало из слов Егора. Все нити ведут туда.
– Поэтому Ника так нервничала… Как я вам сочувствую, – опомнился я.
– Да, спасибо, Алексей. Мы с братом очень дружны, – скорбно ответил Сэм. – Я буду продолжать эту работу.
– Будьте осторожны. Я предупрежу Алёшу, он поговорит с Никой.
– Всего доброго.
Отключив телефон, я задумался. Моя интуиция верно подсказывала мне – Герман не тот, за кого себя выдаёт. Этот человек затесался в его семью, живёт с его дочерью. Как их предупредить? Влюблённая Ника не захочет его слушать, она раздражённо относится к нападкам на Германа бабушки, к советам матери. А ведь бабушка всего лишь хотела обвенчать её с Германом, а тут – расстаться?
Тогда он решил поговорить с Алёшей. Ему легче будет объясниться с сестрой. Но в начале – с мамой. Он найдёт выход. Ведь, по сути, он, астронавт, никого не знал из своих родных, кроме своей матери, да и она изменилась за эти годы. Горько, но это так. Как печально, что пострадал Егор Агутин. Как неожиданно! Он послал на смерть человека, не подозревая об опасности. Я сидел ещё полчаса, обдумывая всё, а потом со вздохом набрал номер Алёши-младшего.
Радостные нотки в голосе Алёши сменились напряжёнными интонациями. Он отвечал кратко, но я был уверен, что сын понял меня.
– Я сейчас не могу вернуться, – говорил я, – поэтому разберись с этим сам. Свяжись с Сэмом. Это очень толковый парень. Помоги ему. Скажи бабушке, она поможет тебе с Никой. Я знаю – это сложно. Удачи тебе, сын.
– Спасибо, папа.
На сердце полегчало.
;