1.
Буду скучать по свитеру, бежевому, с горлом, крупной вязки. Иду без него по улице, и мне кажется, что я полуголый, как эта улица, облизанная весной. Лишённая снега. Иду, жмурюсь от солнца, возможно даже хмурюсь. Сегодня все, кроме меня, счастливы.
Солнечные зайчики прыгают по прохожим. Прохожие улыбаются в ответ, даже смеются. Некоторые что-то радостно кричат. Это тучная продавщица газет – её очки делают людей счастливыми.
Только не меня – у меня не получается улыбаться. Я смотрю в своё отражение в витрине магазина: в моих глазах безнадёжно пусто.
Здесь потребуется что-то большее, чем зайчики.
Везде дети. Они бегают, гогочут, прыгают, хихикают, поднимая окружающим настроение. Люди умиляются, глядя на детей, ведь они напоминают, что на свете бывает любовь, настоящая, всезаполняющая, способная породить новую жизнь. Возможно, даже утверждают. Да, эти дети скачут, хохочут и утверждают, что на свете бывает настоящая любовь.
Я смотрю в своё отражение в витрине магазина. В моём сердце безнадёжно холодно, здесь потребуется что-то большее, чем умиление.
Кое-где попадались одинокие люди, но они обязательно кого-то ждали. А, дождавшись, весело обнимались и радостно целовали друг другу щёки. И, счастливые, уходили куда-нибудь, держась за руки.
Я подумал, что мне тоже можно стать счастливым.
Да, я непременно стану счастливым!
Пара бездомных: они улыбаются друг другу, по очереди затягиваясь мятой папиросой, и где-то есть та, которая заполнит пустоту в моих глазах. Они влюблённо смотрят друг на друга, и ведь где-то есть та, которая согреет моё сердце.
Где-то – та, которой предначертано сыграть главную роль в моей жизни.
2.
И тогда я увидел её. Такую весеннюю, лёгкую, прозрачную, как свет. Она выходила из какого-то магазина и улыбалась солнцу, возможно даже смеялась. Да, она наверняка смеялась! Я решил, что мне обязательно нужно к ней подойти, что она предназначена мне судьбой.
Я подошёл, тоже улыбаясь, почти смеясь, и спросил:
– Девушка, Вы не могли бы сыграть главную роль в моей жизни?
И она, смеясь, ответила:
– Ты что, сумасшедший? Из дурки сбежал?
Я не верю, что она так сказала, и повторяю:
– Главную роль?
Она заржала и ушла.
Переходя через Невский проспект, я заметил её, парящую, воздушную, в ярком солнечном плаще. Я не мог ошибиться ещё раз и, улыбаясь, догнал её.
– Простите, Вы не могли бы сыграть в моей жизни главную роль?
Незнакомка, шутя, ответила:
– Я уже занята в другой постановке.
И ускользнула, взмахнув подолом оранжевого плаща. Даже этот плащ, он выглядел счастливее меня.
Отчаяние подкатывало к горлу, но вдруг рядом со мной остановился автобус. И из него вышла она – смуглая, окутанная нежным фруктовым ароматом. Я потерял дар речи, смог только выдавить:
– Сыграйте главную роль?
Она покрутила пальцем у виска и скрылась в толпе.
Но ведь где-то есть та, и я говорю девушке на роликах:
– Сыграйте? – Она промчалась мимо. – Роль в моей жизни? – кричу вслед.
Та самая, может быть, совсем рядом, и я спрашиваю девушку в тёмных очках:
– Заполните пустоту в моих глазах?
Но она с отвращением фыркает в ответ, и я прошу другую:
– Пожалуйста?!
Сходя с ума, кому-то:
– Заполните пустоту?!
– Ну, сыграйте роль!
Где-то – та, которая согреет сердце, и я кричу:
– Кто-нибудь!
Мне так хочется улыбаться, и я отчаянно кричу:
– У меня пустые глаза!
Хочется хотя бы раз улыбнуться, от счастья.
Бессилие гонит меня по проспекту, вместе с толпой счастливых людей. Я теряюсь среди весеннего настроения, солнечных зайчиков и бесчисленных детей.
– Пожалуйста!
Все эти счастливые люди считают меня странным, возможно даже сумасшедшим. Да, они наверняка так думают! Они сидят у Казанского на скамейках и наслаждаются своим счастьем, своими детьми и моим сумасшествием.
Я сажусь на одну из скамеек, и они кивают друг другу, показывая на меня своими счастливыми пальцами. Я закрываю глаза и слышу их шёпот. И солнце, долбаное весеннее солнце всё равно просвечивает сквозь пальцы.
3.
И тогда я зажмуриваю глаза, закрываю лицо руками, кладу лицо на колени.
Если закрытые глаза закрыть руками, закрыть коленями, то вокруг ничего не видно. Зато видно то, что внутри, в голове: миллионы ничего не значащих мыслей, миллионы никому не нужных эмоций. Они кишат, толпятся, торопятся. Куда-то летят, но не понятно, куда. Стремятся, но неизвестно, зачем. И все эти мысли, эмоции совсем не важные, все они – на втором плане.
А на первом плане у меня пусто. На первом плане у меня школьный спортзал во время каникул – просторно и с эхом. И окна такие большие, что их уже невозможно занавесить никакими иллюзиями, никаким терпением. Никакими самообманами. Солнце светит в эти огромные окна, и из-за этого еще просторней, еще холодней. Солнце в каждом уголке, в каждой трещинке.
Везде солнце.
– Простите, Вы не могли бы сыграть в моей жизни главную роль?
Этот плачущий голос разрезал мою пустоту, и я от неожиданности открыл глаза.
Она стояла передо мной, такая невесенняя. Такая полуголая, словно забыла дома свитер с горлом, такая, словно сегодня счастливы все, кроме неё. В её глазах безнадёжно пусто. Это просто не может быть правдой, и я зажмурился.
Когда я снова посмотрел, она спрашивала у какого-то парня:
– Вы не могли бы заполнить пустоту в моих глазах?
Парень покрутил пальцем у виска, а я изо всех сил закричал:
– Я могу!!!
И побежал к ней:
– Я могу, могу!!!