начало: http://www.proza.ru/2012/04/17/968
«Кругом песок, песок, песок…»
Глава третья
1
Они только и успели выбраться из зоны виноградников, но до оставленных бронетранспортёров добежать не смогли. Да и где они, эти «бэтээры»? С каждым мгновением видимость ухудшалась, темнело прямо на глазах. Капитан быстро достал из многочисленных карманов моток тонкого и прочного шнура, приказал Семеновичу и Тилепову крепко держаться за оставленный длинный конец верёвки, другой конец он привязал к своему ремню. Казачок прокричал, что поведёт их к сушилке, которую видел на краю виноградника, там они и постараются пережать это «светопреставление».
Бежать в таких условиях, не видя земли под ногами, было невозможно, поэтому они, согнувшись буквально «пополам», начали двигаться за капитаном, уверенно ведущим их к сушилке. Сколько продолжался такой «черепаший ход», Вадим не мог точно определить. Казалось, время остановилось, небо и земля перестали существовать, люди просто плыли в бескрайних просторах космоса, а их со всех сторон обтекала звёздная пыль.
Вадим, шедший последним, споткнулся, упал, выронив хвост шнура. Тотчас его товарищ, идущий впереди, буквально растворился в плотной стене из песка и пыли. Семенович попытался закричать, но у него ничего не получилось – песок лишь забил его рот и нос, вызвав приступ кашля.
Что было потом, он плохо помнил. Он вставал, падал, полз, снова вставал, опять падал. Последняя мысль, которая вспыхнула в его угасающем сознании, была: «Это и есть смерть».
Очнулся Семенович, почувствовав, что кто-то вливает ему в рот воду из фляги, хлопает по щекам. Как из-под воды он услышал человеческие голоса. Он сел и ошалело начал трясти головой. Кругом было темно, лишь луч фонарика выхватывал отдельные картины: шершавая стена, деревянная дверь, каменистый пол.
-Ну, как ты, сержант?
Узнал он голос своего командира
-Нормально. Где мы, товарищ капитан?
-В сушилке. Я всё-таки довёл туда Рамиля. Потом уже он сидел в сушилке и держал конец верёвки, а я пошёл за тобой. Еле-еле нашёл, даже запнулся за тебя, это и помогло – совсем тебя песочком присыпало, и фонарь не помогал разглядеть твоё бренное тело. Как хорошо нас выручил этот шнур, без него бы точно все потерялись. Ну и погодка! Никогда не видел такой бури. Похоже, это ещё не предел, всё только начинается. Надеюсь, наши в «бронниках» не пострадают. Делать нечего, будем ждать. Жалко, что мы совершенно безоружные. Ничего, есть гранаты. Не будем отчаиваться, парни!
То, что произошло дальше, с трудом поддаётся описанию. Никто из них не видел зрелища разыгравшейся стихии, так как никто не смел взглянуть на него. Но если бы кто-нибудь и осмелился, он всё равно ничего не увидел бы…
Завывания ветра были так оглушительны, что казалось, все трубы Эола возвещают о появлении Короля Бурь.
Всё окутал мрак, ничего не было слышно, кроме свиста ветра и его глухого рёва, когда он налетал на стены домика – помещения для сушки винограда. Голоса людей, взволнованно разговаривающих в сушилке, заглушались воем бури.
Все щели в стенах были закрыты кусками брезента, люди же укрылись большим куском какой-то ткани, плотно прижавшись друг к другу, потому что стоило только высунуться из-под полотняного навеса, как можно было задохнуться. Воздух был весь насыщен песком, поднятым бушующим ветром с пустынных земель и превращённым в смертоносную мельчайшую пыль.
На открытом пространстве был настоящий ад… Огромные чёрные столбы то стояли неподвижно, то скользили по песчаной земле, как великаны на коньках, изгибаясь и наклоняясь, друг к другу, словно в фантастических фигурах какого-то странного танца. Можно было представить себе легендарных титанов, которые ожили на афганской земле и плясали в неистовой вакханалии.
Над афганским селением в это время висели косматые свинцовые тучи. Ровно в два часа дня стремительный вихрь, подобно сказочному дракону, пронёсся над кишлаком. Он заглатывал в свою пасть всё, что попадалось на пути. Вихрь сопровождался таким красным заревом, что казалось, будто тысячи взвившихся в небо ракет осветили «поле боя»…
Часа через полтора шум за стенами сушилки стал стихать, уже можно было разговаривать, не стараясь перекричать грохот бури.
Капитан первым осторожно попытался приоткрыть дверь – хорошо, что она открывалась внутрь – перед входом предстала огромная куча песка. Ветер ещё кружил песчаные столбы, но они уже удалились на приличное расстояние. Главное, что видимость раздвинулась. И, о радость, до оставленных бронетранспортёров было не более сотни метров. Бронированные «кони» по самое «брюхо» были засыпаны песком, но на броне уже копошились солдаты.
Офицер и сержанты, окинув взглядом сушилку, покинули спасительное убежище. Даже не хотелось думать, что с ними было бы в противном случае, не найди они сюда дороги.
Разведчики встретили командира и двух своих товарищей радостными криками – их уже считали погибшими. После бурных приветствий, объятий, быстро занялись делом – надо было откопать колёса бронетранспортёров. Механики-афганцы проверяли двигатели, им помогали «шурави».
Через полчаса маленькая колонна двинулась среди горок, принесённых песчаной бурей. Бронетранспортёры долго плыли среди барханов, как два горба одинокого верблюда. И въезд в кишлак, куда они добрались, открылся взору тоже между двумя могучими песчаными буграми. Не было вокруг ни кустика, ни деревца, ни травинки, не говоря уже о колодце или какой-то луже.
Картина открылась взору не радостная.
Многие сараи и загоны для скота были абсолютно разрушены. Только на въезде они увидели несколько мёртвых животных - шесть лошадей были убиты на месте…Куры, совершенно ощипанные и мёртвые, были разбросаны по территории всего кишлака.
И кругом мухи, мухи, мухи… Живучие и беспрестанно жужжащие, они рядом со смертью, заодно со смертью высасывали остатки сил и крови у павших животных и птиц.
В другой раз разведчики бы непременно помогли жителям кишлака в разборе завалов и разрушений, но сейчас время работало против них – срочно требовалось выдвигаться на место засады. Впрочем, показалось несколько машин с афганскими солдатами – они были присланы на помощь из близлежащего военного гарнизона.
Капитан Казачок попрощался с афганскими офицерами, предоставившими им бронетранспортёры, и повёл свою группу через пустыню к горной гряде.
2
Русла пересохших речек и все подозрительные горушки «щупали» очередями. Было несколько ложных тревог. Повсюду были видны признаки пронесшейся недавно песчаной бури – расположение многих, казалось бы, знакомых прежде барханов, сильно изменилось. Неожиданно группа попала в зону вязкого песка и чтобы не застрять накрепко, вынуждены были искать обходной путь.
Пришлось столкнуться и с другой загадкой, о которой Вадим раньше слышал, но сам никогда не встречал.
Порой пески способны издавать самые неожиданные звуки. То под ногами идущего человека слышится что-то вроде лая собак, то звон натянутой струны, а то и рокот авиационных моторов.
Во время привала Алпас Бейсембаев, с которым рядом шёл Вадим Семенович, задумчиво проговорил:
-Сразу видно, Вадик, что ты не знаком с пустыней. Так удивляешься, что пески могут «петь». А для нас это обычное дело. Например, на правом берегу реки Или, что примерно в ста восьмидесяти километрах от Алма-Аты, находится знаменитый Поющий бархан. Мне там приходилось много раз бывать. И с семьёй всей ездили, и когда я постарше стал, с друзьями ездил. Длина бархана достигает около двух километров, ширина – полукилометра, а высота – ста пятидесяти метров. Потрясающий вид! Сложен он из чистого жёлтого песка, отливающего золотом. Венчает бархан острый гребень. Песок тут звучит, когда начинает осыпаться. Звук то усиливается, то ослабевает, напоминая рокот моторов самолёта. А иной раз он похож на звук идущего по реке колёсного парохода. В безветренную и в дождливую погоду, а также зимой, бархан молчит. Но когда сухо, его нетрудно заставить звучать – надо лишь подняться на вершину и быстро сбежать вниз по крутому склону. При этом возникает громкий звук, будто бархан выражает своё недовольство вторжением человека.
Он улыбнулся, явно радуясь нахлынувшим воспоминаниям. Потом, помолчав, Бейсембаев опять заговорил.
«Хорошо помню, как мы несёмся вниз по горе, как на салазках, и с нами катится лавина песка. Песчаная гора громко гудит и содрогается в такт своей странной музыке. Увлечённые необыкновенным спуском, буйством ревущего песка, хлопая по нему ладонями и отталкиваясь от него руками, мы ускоряем спуск, и гора трясётся, как в лихорадке, гул всё ширится и растёт, дрожание горы всё сильнее и сильнее.
Когда дует сильный ветер, холм издаёт гул, напоминающий звучание органа – как-то отец водил меня в Москве на такой концерт, очень это музыка меня поразила. Об этом гуле сложены легенды: старики из казахских селений рассказывают, что внутри бархана воет шайтан, упрятанный туда Аллахом. Я ещё в детстве спрашивал отца, мол, что же заставляет пески звучать? Как он объяснял, некоторые учёные считают, что звук рождается при трении множества песчинок друг о друга. Если правильно помню, песчинки покрыты тонким налётом соединений кальция и магния. И звуки возникают наподобие того, как если по струнам скрипки проводят смычком, натёртым канифолью. А другие исследователи вроде бы полагают, что основная причина заключена в движении воздуха в промежутках между песчинками. Когда бархан осыпается, промежутки между песчинками то увеличиваются, то уменьшаются, воздух то проникает в них, то выходит из них. При этом возникают звуковые колебания. Всё понял, неуч?»
-Спасибо, Алпас. Научил неучёного. Теперь буду экскурсии у вашего бархана поющего водить, ты только меня на первый раз туда отвези.
-Замётано, сержант. После Афгана буду ждать тебя в гости. Кстати, Ванька Горлышкин как-то рассказывал, что километрах в тридцати пяти от Кабула есть гора Рег-Реван, по-русски - Колеблющаяся гора. Она покрыта пластом белого песчаника. Когда несколько человек сходят с неё, раздаётся звук, похожий на барабанный бой. Он хорошо знает, ведь прежде там служил, а к нам его, если помнишь, перевели несколько месяцев назад.
Прозвучала команда, и разведчики двинулись дальше. До ночи оставалось мало времени, поэтому приходилось спешить.
Наконец, в сгущающихся сумерках показались, словно призраки, горы. В темноте даже стало казаться, что где-то журчит ручей. Разведчики, действительно, проходили через русло, но воды в нём не было. Язык не умещался во рту, губы пересохли. Горло стянуло обручем. И тут Вадим услышал от капитана долгожданное:
-Пришли!
Разведчики заняли оборону и стали ждать. Напряжение с каждой минутой возрастало. Ощущение было такое, словно к тебе подключили электричество и забыли выключить рубильник. Ещё на первом году службы у Семеновича под впечатлением рассказов бывалых разведчиков, после посещения раненых товарищей в госпитале, внутри что-то натянулось и уже не отпускало до последнего дня пребывания в Афгане: не наступить бы на мину, не попасть бы снайперу на мушку, не подорваться на фугасе…
На рассвете показались машины. Они шли без огней, поднимая клубы пыли. Первым по дороге нёсся мотоциклист – дозор. За ним – «Тойота», ещё дальше – метрах в двухстах – «Симург». Машины шли, покачиваясь, словно катера на волнах. В них обычно по десять-пятнадцать человек охраны. Примерно через две минуты они вошли на участок дороги, который полностью покрывался огнём. И земное время для тех, кто был на дороге, по сути, остановилось. Они были обречены. Шансов у них почти не осталось.
… Длинная очередь капитана – сигнал. И началось. «Шквал огня». Осколками от мин направленного действия вышибло лобовое стекло у «Тойоты». Водитель и сидевший рядом с ним погибли, видно, мгновенно. «Тойота» врезалась в придорожные дюны. Пять, шесть «духов» все же выскочили из машины. Песок вокруг беглецов тут же закипел от пуль. Они не сделали и пяти шагов. Все оглохли от бешеной стрельбы.
Из раскалившихся стволов шёл дым. Было даже слышно, как в моторах у растерзанных машин что-то щёлкало, шипело. Всего несколько минут….Страшное время.
Конечно, тот, кто едет в караванах, никак уж не рассчитывает, что с ним расправятся вот так, за десять-пятнадцать минут. Охранники обучены прекрасно, могут с ходу заложить пулю точно в ухо. Смерти не боятся, в плен не сдаются, если шансов вырваться не остаётся – подрывают себя. Дать таким опомниться – себя обречь. А было и такое. Поэтому – огня! Обычно бой длится по два, три часа. В тот раз повезло.
Машины были разбиты, иссечены пулями. Вокруг пробоин краска облупилась. В машине обнаружили ещё троих. Никто из охранников, судя по автоматам, не успел разрядить магазина. В кузове «Тойоты» были ящики, в них – автоматы совсем новые, ещё в смазке. «Симург» выглядел так, будто в нём специально кто-то насверлил сотни дырок. Вырежи лист металла – готовое сито. Беда, которую нёс его смертельный груз, обернулась против самих душманов.
-Всё, вызывай вертолёт, - сказал командир группы Казачок радисту.
В вертолёте уже никто не думал об опасности. Надоело думать об этом. Стараясь перекричать шум двигателя, шутили, смеялись, рассказывали анекдоты.
Разгорался новый день. Стояла тихая и ясная погода. А яркое солнце придавало всему светлый, праздничный вид.
3
Около четырёх недель, проведённых в доме матери, пошли на пользу. Вадим почувствовал, что может снова работать, общаться с товарищами, а. главное, ему перестали сниться эти ужасные «песчаные сны», так он их называл.
В начале октября Семенович вернулся в родной город. Жаль было расставаться с матерью, но он обещал теперь чаще её навещать. А ещё он собирался съездить и к отцу, в Асбест. При мысли, что их некогда дружная семья разбилась вдребезги, больно сжималось сердце. Он-таки смог однажды разговорить мать о причинах развода. Увы, виновата была новая пассия отца, которая была младше его на много лет. Как с горечью сказала ему мать, «на молоденьких потянуло твоего папку». Пока Вадим лечился в Ленинграде отец часто приезжал к нему, но откровенного разговора у них не получалось. Вадиму было не до того, а отец не лез с откровенными объяснениями.
Бабушка Надя искренне обрадовалась возвращению внука. Она по-прежнему осуждала мать Вадима, свою дочь, которая решилась на развод. Она считала, что та была обязана побороться за сохранение семьи, а не бежать сразу в ЗАГС за разводом. Жизнь есть жизнь, чего не бывает за долгие годы. Ну «сходил мужик налево», такое сплошь и рядом случается. Что же после этого трагедию устраивать? Но у Галины Павловны было иное мнение на поступок Сергея Михайловича...
Понемногу Вадим опять втянулся в трудовой ритм. Вечерами, как и раньше, много читал. Книги он брал в библиотеке при заводском Доме культуры. С милой девушкой, скромной, с наивными глазами, по фамилии Снежная, работающей там, он был знаком уже не один год. Сначала, когда ещё из-за заикания не мог нормально говорить, он писал ей свои заявки на бумаге. Она сама предложила так сделать однажды. Эта же девушка подобрала ему интересные книги о пустынях и песчаных бурях, для чего ей пришлось позаимствовать их из городской библиотеки. А ещё именно Людислава, так звали девушку, посоветовала ему тренироваться в произношении, повторяя за дикторами радио. Это и, правда, помогло. Позднее, когда парень мог уже более-менее нормально говорить, он начал отваживаться на недолгие беседы с голубоглазой красавицей с гладко зачёсанными назад русыми волосами, собранными в шикарную длинную косу до пояса.
Девушка как-то со смехом рассказала, откуда у неё такое необычное имя. Папа её хотел сына и придумал уже имя Слава, а мать предлагала назвать дочь, если она родится, Людой. В итоге и появилась Людислава. Впрочем, в семье её звали то Люда, то Слава. Она уже привыкла.
Даже себе не хотел признаться Вадим, что скучал в Свердловске по Людочке, как он мысленно её называл. Отправляясь в первый раз после возвращения в библиотеку, Вадим заметно волновался. А вдруг девушка уже не работает там или, того хуже, даже не заметила его долгого отсутствия…
-Наконец-то, Вадим, ты появился. Я уже волноваться начала, что тебя долго не было.
Это была первая фраза, которой его встретила Людислава Снежная. И на душе парня запели соловьи.
Он старался виду не показать, как был рад, но глаза выдавали. А ещё он ясно видел, что и Людочка ему рада.
Получив стопочку заказанных книг, Вадим, как бы, между прочим, поинтересовался её планами на вечер, попросил разрешения проводить её после работы. «Ведь темно и страшно одной домой идти».
Людислава улыбнулась и разрешила проводить, а-то «и правда, страшно»…
Через месяц Вадим и Людислава подали заявление в ЗАГС. А ещё через пару месяцев, в конце января 91-го, на свет появилась новая семья. Свадьба отгремела-отшумела в одном из молодёжных кафе. Кроме родителей и родственников молодожёнов было много молодёжи с завода Вадима, с работы Людиславы и его и её школьных друзей.
Сразу после свадьбы бабушка Надя настояла, чтобы молодые поселились в её уютной двухкомнатной квартире, а она переехала в холостяцкое жилище внука. Ничего, ей и однокомнатная подойдёт.
Впервые после нескольких лет мытарств и мучений Вадим был счастлив. Счастлив по-настоящему, а не на словах, как он некогда отвечал на докучливые вопросы знакомых. Свою молодую жену Вадим очень любил, готов был за неё и умереть. Но странное дело, он часто ловил себя на мысли, что хочется обратно. В Афганистан. Удивительное дело, он чуть не погиб в этой стране, но ему хотелось вновь там оказаться. И это была не поза, не «блажь» ради красного словца.
Однажды в разговоре с близким другом Владиславом Суворовым он заговорил об этом. И очень удивился, что тот думает также. Позже Семенович специально спрашивал знакомых ребят, служивших в Афгане, и многие из них тоже хотели вернуться ещё бы «на годик». Снова в обстановку горячего дела. Просто очень хотелось вновь ощутить чувство опасности, мобилизующее всё твоё существо, просто очень хотелось почувствовать локоть товарища, за которого готов умереть. Просто очень хотелось услышать голос командира, приказ которого отбросил бы, как ненужное барахло, все сомнения и вопросы, одолевающие тебя в этой новой, мирной жизни.
Но нет дороги назад. И тогда пришла другая мысль: а нельзя ли хотя бы часть того, к чему так рвётся душа, воссоздать здесь, дома, на родном заводе?
Так у Вадима родилась идея организации ветеранов Афганистана. Сначала на первое заседание совета воинов-интернационалистов собрал ребят с завода. Около двух десятков человек. Никто не знал, что и как надо делать. После бурных дебатов решили всё-таки начать с себя, со своих в прямом смысле слова завоёванных прав. Их на заводе не так много, о них и забыть можно. К тому же один человек не всегда может даже напомнить о том, что ему положено, и добиться чего-либо от администрации. И совсем другое дело, когда за каждого «афганца» встаёт весь совет воинов-интернационалистов!
Порой фраза «мы вас ждём, воины-интернационалисты» произносилась только для красного словца. В этом Вадим убедился очень быстро. Изучив проблемы ребят-«афганцев» с завода, Семенович даже оторопел на первых порах. Он не ожидал такого результата, что каждый третий воин остро нуждался в жилье. И иной раз только потому, что вопрос с выделением ордера волокитился в исполкоме или «афганца» обходили, несмотря на положенные ему льготы, на заводе. С таким положением Вадим мириться не собирался.
Но было бы неверно думать, что вопросы материального благополучия – это единственное, чем занимался совет. Их, бывших солдат, волновал и вопрос о военно-патриотическом воспитании юношей, их подготовке к воинской службе. Был создан патриотический клуб «Ермак». Спустя короткое время о клубе заговорили во всём городе. Двести пацанов, в числе которых было немало «трудных», Вадим буквально вытащил из подвалов, оторвал от видюшников, порнографии и вина. Все дни напролёт Семенович возился с пацанами, оборудование и форму для клуба достал. Даже на генерала с Уральского округа выходил. В региональных соревнованиях по атлетической гимнастике «Ермак» принял участие.
За 110 рублей парень вёз такой воз (к тому времени он уже уволился с завода, полностью переключившись на работу с подростками). Хорошо, что Людислава с пониманием отнеслась к заботам мужа, не только терпела это, но и морально поддерживала своего мужа-бессребреника.
4
…Через год в семье Вадима и Людиславы родился малыш. Сына назвали Андреем. Примерно в эти же дни Семенович возглавил городской совет воинов-интернационалистов. Это было тяжелейшее время всеобщего дефицита и экономической нестабильности. Больше не существовало страны под названием СССР.
Об афганской войне к тому времени было написано немало. И объективно, и с конъюнктурными измышлениями. Но все пишущие сходились в одном: эта война легла тяжким бременем на плечи народа, вошла трагедией и горем в тысячи советских семей. В некоторых газетных публикациях вина руководителей партии и государства за девятилетнюю войну распространялась и на военнослужащих, выполнявших в Афганистане свой воинский долг. Это было, по меньшей мере, безнравственно. Не может быть коллективной ответственности там, где коллектив не имел права на решение.
Именно государство бросило в огонь афганской войны молодых парней. И это государственные средства массовой информации, скрывая правду от народа, рисовали данное пребывание в Афганистане чуть ли не как миротворческую миссию: мы там строим школы, сажаем деревья, прокладываем арыки, проводим встречи дружбы. Да, было и это. Но была и страшная реальность войны: смерть и кровь, искалеченные тела и души, слёзы бессилия и гнева, самолёты, увозившие на Родину скорбный груз.
И кто, как не государство, должно было компенсировать морально и материально урон, нанесённый войной нашим людям, встать на защиту социальных прав семей погибших, инвалидов, раненых и контуженных, всех, кто вернулся домой живым. Ни для кого из тех, кто прошёл огненными дорогами Афганистана, эта война не прошла бесследно. Она нанесла им глубочайшую психологическую, душевную травму. Не все из тех, кто изломан Афганом, сумели справиться с этим. Кто-то нашёл утешение в алкоголе, наркотиках, а то и кончил жизнь самоубийством. «Постафганский синдром» стучался ещё долго в двери многих семей. Сделать его проявления менее разрушительными, помочь обрести «афганцам» нормальную, достойную жизнь – в этом была задача государства, общества.
К сожалению полноценной государственной программы социальной помощи «афганцам» так и не было принято, а те частичные решения, что были приняты, на местах реализовались крайне плохо.
Раз государство расписалось в собственном бессилии, помочь социальной адаптации воинов-интернационалистов был призван Союз ветеранов Афганистана. Комитеты СВА были созданы и в Свердловской области, и их отделения появились во многих крупных городах региона, в том числе и в городе, где жил Вадим Семенович.
Важно было, что организациям СВА было дано право заниматься хозяйственной деятельностью, причём на льготных условиях. Главная цель этой деятельности – накопление средств, направляемых на повышение уровня жизни «афганцев», и в первую очередь инвалидов, членов семей погибших через единовременное оказание материальной помощи, а также доплаты к пенсиям, стипендиям.
Городские и районные организации СВА во многом взяли на себя вопросы медицинской адаптации и реабилитации инвалидов, раненых и контуженых, протезирование и лечение, в том числе и за границей. Хозяйственная деятельность приносила доходы, которые сразу же направлялись на нужды милосердия.
Скучать Вадиму было некогда. Он исходил своими ногами множество организаций в родном городе и в областном центре. Однажды он побывал и в Областном совете депутатов, где познакомился с подполковником Невским, который представлял всех «афганцев» области в законодательном собрании. Удалось с ним решить много важных вопросов. Это знакомство окрепло и растянулось на долгие годы.
Афганское движение в области к тому времени уже имело примеры заинтересованного решения многих вопросов Областным советом, Областным исполкомом. Появился фонд, который позволил открыть специализированные магазины или отделы во многих городах и районах области для обеспечения воинов-«афганцев» промышленными и продовольственными товарами. Был решён вопрос о выделении помещений для предприятий СВА и земельных участков под строительство жилья и коллективные сады. Большую помощь в лечении «афганцев» оказывал госпиталь для ветеранов войн.
Трудно сказать, как удалось бы выжить в начале этих «лихих девяностых», если бы не объединение «афганцев». Вадим был рад и счастлив, что в этом была и его заслуга. Пусть не столь большая, как он считал, но всё же…
В периоды наибольших тревог и трудностей он опять видел «афганские сны», и в них погибали его друзья по оружию. А ещё он снова оказывался в центре песчаной бури, которая душила его, стараясь отнять жизнь. И он просыпался с криком, но каждый раз чувствовал на лбу прохладную ладошку жены, которая ласково гладила его и шептала: «Всё хорошо, мой милый. Это только сон, сон…»
Послесловие автора
Афганистан проверял всех на прочность не только войной, но и «сюрпризами» природы, не последнюю роль среди которых занимали песчаные бури. Прошли десятилетия, давно нет в Афганистане советских солдат. Но что осталось неизменным в этой стране – всё те же песчаные бури.
Из сообщения РИА Новости (Андрей Грешнов) от 26 июня 2011 года:
«Песчаная буря со штормовым ветром, разразившаяся на юго-западе Афганистана, практически парализовала жизнь афганской провинции Нимруз, сообщил директор провинциального управления сельского хозяйства и ирригации Мохаммад Акбар Шарифи.
По словам чиновника, в окрестностях города Зарандж, административного центра провинции, двадцать жилых домов оказались полностью погребены под слоем песка, однако их обитателям удалось спастись. Песчаная буря уничтожила урожай овощей и фруктов, погибло большое число сельскохозяйственных животных.
Буря началась в Нимрузе в пять утра, скорость ветра, несшего раскалённый от жары песок, достигал ста метров в секунду, а температура воздуха в тени превышала пятьдесят градусов по Цельсию. Аэропорт города Зарандж был закрыт, так как прямая видимость составляла не более двадцати метров. Все магазины и торговые лавки города были закрыты.
В период с мая по август в Афганистане традиционно проходят песчаные бури. Этот пыльный ветер, получивший в мире название «афганец», часто приводит к разрушениям, ломает деревья и наносит урон человеческому здоровью. В этот период люди, пострадавшие от «афганца», обычно заболевают воспалением лёгких, гриппом и острыми респираторными заболеваниями. В период пыльных бурь от мелкой дисперсной пыли, которая пропитывает воздух, особенно страдают астматики.
Песчаная буря произошла и в Кабуле. И хотя скорость ветра не превышала здесь пятнадцать метров в секунду, столицу заволокло пыльной мглой, которая окутывала город с полудня до позднего вечера…»
«Язык колючий, как наждак,
Скребёт распухшую десну.
Не думал, что придётся так
Встречать двадцатую весну.
Вокруг пустыня Регистан,
Кругом песок, песок, песок…
Жара. Июль. Афганистан.
Наш взвод уходит в марш-бросок.
Грохочут выстрелы вокруг,
И взводный рухнул вниз лицом.
И наземь оседает друг,
И «духи» нас берут в кольцо.
Вокруг пустыня Регистан,
Кругом песок, песок, песок…
Жара. Июль. Афганистан.
И всех ребят свинец посёк.
Два магазина. Пять гранат…
А сколько «духов»? – Не считал.
Нет взводного и нет ребят,
А я о доме так мечтал…
Вокруг пустыня Регистан,
Кругом песок, песок, песок…
Жара, Июль. Афганистан.
От смерти я на волосок.
Ура!!! – Как музыка звучит.
«Вертушки» рокот, как бальзам.
«Я буду жить!» - душа кричит.
И по щеке бежит слеза.
Жара. Июль. Афганистан.
Кругом песок, песок, песок…
И по пустыне Регистан
Идут другие в марш-бросок»
/Игорь Россихин, стихотворение «Пустыня Регистан»/
*
Использованный материал:
- Ионина Н., Кубеев М. «Сто великих катастроф», М. 1999г.;
- Непомнящий Н.Н. «Сто великих рекордов стихий», М. 2007г.;
- Белан Н. «На земле Афганистана», газета «Красная звезда», июнь 1987г.;
-Поволяев В. «Всё не так просто», газета «Красная звезда», май 1989г.;
-Тихонов О. «Боль и память Афгана», газета «Уральский рабочий, декабрь 1990г.
***
На фото – Афганистан. Пустыня. Неприятельский караван с оружием взят!