Был обычный осенний день, небо было низким. На асфальте дороги свинцовыми пятнами, отражая серое небо, блестели лужи от недавно прекратившегося затяжного дождя. Отработав до четырех, Сережа ехал из больницы в магазин за заказанными запчастями для машины. В мыслях лениво перекатывались события дня. Хотелось спать.
Людей на улицах почти не было. Не особо обращая внимания на дорожную разметку, Громов привычно гнал свою иномарку. Вдруг он краем глаза уловил, как из-под тугой волны брызг от его колеса, влетевшего в край большой лужи у правой обочины, метнулась назад белая фигура. В зеркало заднего вида он увидел девушку, которой не заметил, потому что проспал пешеходный переход.
Сережа резко затормозил, сдал назад и выскочил из машины.
– Ради бога, простите! Я вас не заметил, – спешно подойдя к девушке, стал оправдываться Сережа. – О, елки…
Он увидел, что натворил. На ее аккуратном, сливочного цвета осеннем пальто сверху донизу впечатался косой рваный след грязной воды. Мутные капли стекали с рукавов, подола пальто и даже с волос девушки. Она двумя пальцами сняла очки и утерла рукой в перчатке лицо. Громов, сглотнув, развел руками.
– Что я могу для вас сделать?... – спросил он девушку, словно родственницу кого-то покойного. Он взглянул на ее лицо, и оно показалось ему знакомым. – …Простите, мы не встречались? Я лечил вас?
– Я не болею, – ответила она и, поджав губы, тряхнула очками, как градусником, отчего с них полетели брызги.
Девушка достала из сумки носовой платок, принялась вытирать им очки и, раздраженно поглядывая на Громова, пытаться промокнуть испорченное пальто. Пока она проделывала это, Сережа рассматривал эту девушку. Он понял, кого она ему напоминает, и от этого он даже вдруг заулыбался. Каштанового цвета непослушные кудрявые волосы девушки были собраны сзади в рыхлый хвост, в лице с широкими скулами было что-то очень своеобразное, от кошки. Светло-карие глаза с растопыренными длинными ресницами, пухлый маленький рот… Она была живым воплощением куклы Фени! Кроме того, она была, конечно, не классически красивой, но очень, очень симпатичной! На вид ей было лет двадцать пять.
Девушка тем временем под неотрывным взглядом Громова кое-как отерла грязные разводы на своем пальто. Сжав в кулаке мокрый платок, она нацепила на нос очки и со злобой уставилась в ответ на Громова.
– Стоп! Вот так… – произнес он, чуть прищурившись, аккуратно взял двумя пальцами за дужку и снял с нее очки. – Удивительно…
– Что вы себе позволяете? Мало того, что окатили грязью!.. – возмущенно воскликнула она и вырвала у него из руки свои очки.
Он смотрел на нее и улыбался счастливой гагаринской улыбкой.
– Все, дайте мне пройти! – раздраженно сказала девушка.
– Подождите…
Она остановилась и выжидающе посмотрела на Громова. Тот погасил свою дурацкую улыбку и немного стушевался.
– Даже не знаю, как сказать… – пробормотал Сережа и почесал надо лбом.
Он не хотел ее отпускать. На него нахлынула какая-то дерзкая нежность. Обнять бы ее сейчас, закружить, запеть ей: «Увезу тебя я в тундру»! Но так сразу нельзя… И вообще, надо что-то сказать, она же ждет! Наконец, мозг Громова, находясь в режиме автономной работы, отыскал в своих недрах слово «судьба»…
Девушка оказалась нетерпеливой. Видя, что ее собеседник двух слов связать не может, она зло поправила сумку на плече, посмотрела, нет ли машин, и застучала каблуками по зебре пешеходного перехода.
– Подождите! – крикнул ей вслед Сережа и бросился догонять. – Вы не понимаете, это судьба…
«Ай, как банально! Громов, Громов, соберись!» – мысленно приказал он себе.
– Вы маньяк? Или сумасшедший? – не глядя на него, спросила девушка, стоя на островке безопасности и пропуская идущую справа машину.
– Нет. Позвольте представиться… Ну подождите же!
Девушка заспешила перейти дорогу, Громову пришлось последовать за ней. Наступив на бордюр тротуара, он остановился. Девушка сделала пару шагов, тоже остановилась и обернулась к Сереже. Бортовой самописец его подсознательного уровня отметил: «Хороший знак!»
– Я не маньяк и не сумасшедший, я обычный врач городской клинической больницы Сергей Громов, – сказал он и подошел к ней, загородив ей дорогу. – Давайте я подвезу вас домой. Или… хотя бы до химчистки…
– Послушайте, что вам от меня нужно?
– Чтобы вы услышали голос здравомыслящего человека.
– Который вон там что-то бормотал про судьбу первой встречной девушке?
– Не обращайте внимания, это я о своем… Ну поверьте же, я действительно не сумасшедший! И очень сожалею о вашем пальто, – сказал Сережа, прижимая руку к груди.
– Я не сяду к вам в машину, – строго возразила девушка, обошла мешавшего ей Громова и заторопилась прочь от него.
– Да что ж такое?.. – проворчал Сережа, развернулся и снова поспешил вслед за ней. – Тогда я провожу вас. Вы в метро?..
И тут он вспомнил про машину.
– Ой, подождите… Я вас очень прошу, подождите меня, пожалуйста! Я машину забыл закрыть. Подождите. Хорошо?
– Вот видите, все-таки не судьба! – ехидно сказала девушка.
– Один – ноль. Но все равно, подождите! – сказал Громов, пятясь назад и протянув руку, будто пытаясь остановить девушку. Видя, что она, лукаво улыбаясь, действительно остановилась, он со всех ног бросился к машине. Перебежав дорогу, он спешно, с трудом попав в замок, запер дверь машины и обернулся. Девушки не было видно.
Сережа выдохнул, сделав губы трубочкой, провел ладонью по лицу и, глядя в ту сторону, где она скрылась, проговорил:
– Ну нет, ты от меня не уйдешь!
С этими словами он снова метнулся через дорогу во двор, через который вела дорожка, очевидно к станции метро.
Девушку звали Ольга. Ей было двадцать девять, она была скромным секретарем директора небольшой мебельной фабрики. За те шесть лет, которые она проработала на фабрике после истфака педагогического института, она успела побывать замужем, потерять веру в людей, развестись и заработать себе репутацию маленькой серой бумажной мышки, у которой ничего, кроме работы, в жизни нет.
Это, конечно, было не так… Не совсем так. У нее была тайна: вот уже полтора года у нее был роман с мужчиной, точнее, с парнем, который был ее на пять лет моложе и работал электриком на их фабрике. Ольга не афишировала этот роман, потому что страшно стеснялась его. Замуж она больше не хотела, жили они, конечно же, порознь. Но те нечастые вечера, которые они проводили вместе, вносили в ее жизнь тепло. Она составляла для него все счастье его жизни. Он читал те же книги, что и она, водил ее по театрам и даже поступил в прошлом году в институт на заочное отделение. Хороший парень…
Когда обливший ее грязью незнакомец попросил подождать его, Ольга, как только он отвернулся, развернулась и бросилась по дорожке во двор, убеждая себя, что от таких нахалов и сумасшедших лучше держаться подальше. Она поняла, что единственная возможность спрятаться от ее назойливого провожатого – это забежать в подъезд дома. Двор-колодец, образованный двумя длинными, загнутыми буквой «г» двенадцатиэтажками, еще мог укрыть ее, но дальше до самого метро тянулся пустырь. Ближайший подъезд, два пролета вверх – и она уже стояла на лестничной клетке, украдкой глядя из-за стены в окно.
Показался незнакомец, и Ольга, оценив, как быстро он бегает, похвалила себя за придумку – скрыться в подъезде. Он пересек двор и потерялся из поля зрения. Но девушка не торопилась покинуть свое укрытие.
Громов, выбежав на хорошо просматриваемый пустырь, расчищенный под застройку, все понял и вернулся во двор. Оглядывая подъезды домов, он дошел до середины двора, остановился у качелей на детской площадке и, прислонившись плечом к железной стойке, поджег сигарету.
Ей было очень хорошо видно его, он стоял довольно близко, вполоборота к ней. Ольга, несмотря на то, что ей было все-таки страшно, залюбовалась своим преследователем. Он, конечно, сразу показался ей исключительно красивым (потому-то она и не удержалась от разговора с ним), а еще было в нем что-то такое, особенное… Она стала вспоминать его взгляд и вспомнила задорную хитринку в умных глазах. В первые мгновения он был явно растерян, но потом появилась эта хитринка – и он стал очки снимать, про судьбу молоть… Вот что это, спрашивается, если не сумасшествие? Но Ольга рассудила, что сумасшедшим не дают водительских прав, а этот – на машине… Сумасшедший не может быть врачом. «Я лечил вас?» – вспомнила Ольга его вопрос, соотнесла с периодом его растерянности и пришла к выводу, что он наверняка не так уж опасен и, возможно, действительно врач.
Ольге вдруг подумалось, что такого она бы не стала стесняться, и она шумно вздохнула, поджав губы. Перед ней стоял высокий тридцатилетний красавец с дерзкими глазами и чувственным ртом, стройный, в модных джинсах, при машине. С образованием, врач. Наверняка умный... Она стала вспоминать имя и вспомнила – Сергей, с какой-то приятной лаконичной русской фамилией.
Громов подошел к урне, бросил в нее окурок, засунул руки в карманы и вернулся на свою исходную позицию. Минуты три они так и стояли – Сережа у качелей, Ольга – у окна лестничного пролета. Наконец, Громов вынул из внутреннего кармана куртки записную книжку, что-то написал, вырвал страницу, поднял над головой, показав ее спрятавшейся в каком-то из домов девушке, потом положил записку на качели и, поглядывая на подъезды домов, медленно пошел по направлению к своей машине.
Ольга поняла, что он оставил ей записку с телефоном, и осознала невозможность того, чтобы она – да позвонила ему! Громов уходил. «К черту все! Надо брать…» – подумала Ольга, живо спустилась по лестнице к выходу, остановилась, сняла очки и сунула их в сумку. Набрав воздуха в легкие, словно собираясь нырнуть, она открыла дверь подъезда.
Сережа, увидев беглянку, довольно заулыбался и спешно подошел к ней. Стараясь скрыть ответную улыбку, она сделала строгое лицо. Вообще, конечно, ситуация казалась ей страшно глупой. Она убегает, прячется, он догоняет, пишет записочки… Как дети!
– Вы теперь будете меня преследовать?
– Нет, я хочу всего лишь проводить вас. А лучше – подвезти.
Она посмотрела на свое пальто и, с колебанием во взгляде, – в сторону, где Громов оставил свою машину.
– Вам неловко? Набросьте мою куртку.
Он сбросил с плеч осеннюю ветровку, обнаружив под ней стильный свитер в хемингуэевском духе, и протянул ветровку девушке.
– Да, мне неловко.
Ольга с нарочитой сердитостью отдала свою сумочку Громову, расстегнула и сняла пальто и отдала его Сереже. Внимательно глядя на девушку и улыбаясь, он помог ей надеть его куртку.
– Вам смешно?
– Нет. Просто вы очень похожи на одну… особу… У нее даже свитер почти такой же. А как вас зовут?
– Ольга, – ответила девушка, оглядев свой свитер в широкую зеленую полосу. – Вашу особу, конечно же, тоже зовут Ольга?
– Нет, ее зовут Феня.
– Феня? Странное имя, – сказала Ольга, застегивая молнию ветровки.
– Это кукла.
Ольга удивленно вздернула брови, забрала у Сережи сумку и зашагала к дороге, где стояла его машина. Он последовал в полушаге за ней.
– Вы играете в куклы? – бросив на Громова косой взгляд, спросила она.
– Нет. Мне ее подарили как хозяйку моего дома, – сказал с улыбкой Сережа, тайком поглядывая на пушистые пружинки, выбившиеся из прически Ольги.
Ольга тут же про себя отметила, что если кукла не принадлежит его ребенку и притом она – хозяйка, значит, ни настоящей хозяйки, ни детей в доме нет!
– И как же она хозяйничает?
– Сидит на диване и ждет меня.
Ольга фыркнула в ответ. Они перешли дорогу. Громов вначале открыл дверь машины для девушки, помог ей занять место, а затем уже сел в машину сам. С каждым оказанным ей знаком внимания и словом он все больше нравился Ольге, успокоившейся уже на тему его сумасшествия. В нем было какое-то неподдельное джентльменство. Ей даже стало немного неловко, что она ведет себя с ним так жеманно.
– Ну что, в химчистку? – спросил Сережа, заводя мотор.
Ольга кивнула головой.
– Вы простите меня, я наболтал вам вначале глупостей… – проговорил Сережа, сдвинув брови.
Вообще-то Ольга рассчитывала, что он, наконец, объяснит ей, что это было… Ей стало жаль, что он ушел от этой темы, а самой поднимать ее было неудобно. Но надо было как-то дальше продолжать разговор. Ольга спросила:
– А что вы написали на листке, который оставили на качелях?
– О, точно!..
Громов легонько стукнул по рулю.
– А я все думаю: что-то я забыл!.. Я оставил вам свой телефон.
– Неужели вы могли допустить мысль, что я вам позвоню?
– Хм… Конечно. Допустил, – удивленно ответил он. – Неужели вы так брезгуете мной?
– А вы считаете, не стоит брезговать незнакомыми мужчинами со странностями? – спросила она.
– Ну я же уже извинился… – пробормотал Сережа куда-то вбок, огорченно сдвинув брови.
Ольге стало неловко. Она отвернула от него лицо, внимательно провожая взглядом что-то справа. Помолчав, девушка почему-то вздохнула и сказала:
– Вы задержитесь из-за меня. Вас ведь наверняка еще кто-то ждет, кроме куклы?
Ольга сделала последнюю более-менее приличную попытку вернуться к такому странному началу их знакомства.
– Я не женат, если вы это хотели спросить, – спокойно ответил Громов.
Девушка надменно шевельнула бровью.
– Хм, мне до этого нет никакого дела!
– Неправда, – с кивком головы возразил Сережа, почувствовав, что наступает время действовать.
– С чего это вы взяли? – изобразила недоумение Ольга.
– Я вам нравлюсь, – сказал Громов, не отрывая взгляда от дороги.
– Вы себе льстите. Вы совершенно не в моем вкусе! – отрезала девушка и отвернулась от него.
Сережа выдержал небольшую паузу и напомнил:
– Вы вышли из вашего укрытия, когда увидели, что я ухожу.
– Я вышла потому, что действительно решила воспользоваться вашей машиной, – соврала Ольга, вложив в эту фразу концентрат равнодушной убедительности. – Не представляю, как бы я ехала в метро в таком виде!
– Ладно. Примем как рабочую гипотезу...
Сережа ненадолго замолчал, потом продолжил:
– Оля, ну так позвольте задать вам встречный вопрос: ваш муж не будет в шоке, увидев вас выходящей из моего авто в моей куртке? – сказал он, сделав особый акцент на слове «муж» и на своих притяжательных местоимениях. «Как это нежно звучит – Оля!» – подумал он.
– Он не ревнивый, – ответила, пожав плечом, Ольга.
Громов удовлетворенно сощурился.
– А-а… Знаю я эту породу мужчин. Они настолько неревнивы, что даже не заставляют своих жен носить обручальные кольца.
Сережа взглядом лукаво указал на руку девушки, сжимающую ручку сумки. Ольга накрыла правую руку левой и то ли зло, то ли шутливо спросила:
– А вы бы заставили?
– Конечно! Да что б на обеих руках! – ответил Сережа, гордо сдвинув брови, и что-то ленинское, с пионерского значка, промелькнуло в его профиле.
– Вы собственник?
Ольга уставилась на него с шутливым недоумением.
– О, да, пожалуй…
– Так почему же вы не женаты? Не могу поверить, что вы ни с кем не встречаетесь.
– Сейчас – нет. А не женат я потому, что тем, на ком бы я хотел жениться, я был не нужен. А с теми, что хотели за меня замуж, я бы не желал связывать свою жизнь.
– Что ж, богатая биография… – подытожила Ольга и отвернулась к своему окну, слегка озадаченная этим ответом.
Ну конечно же, он просто бабник! Обычный красивый доктор-бабник. На него, наверное, все пациентки вешаются... А она-то, дура, решила, что может быть что-то выйдет…
– Видите, я откровенен с вами, – посерьезнев, сказал Сережа.
– Не понимаю только, зачем, – шевельнув бровью, сказала девушка.
Громов на пару секунд задержал взгляд на Ольге.
– По-моему, прекрасно понимаете. Вы мне нравитесь.
Стараясь придать своему виду надменную непринужденность, Ольга стала рассматривать свой маникюр.
– Вы простите, но с учетом того, что мне не нравитесь вы, давайте мы не будем развивать эту тему, – холодно возразила она.
– Я так просто не сдаюсь! – серьезно глядя на дорогу, ответил ей Громов.
Ольга пожала плечом и с деланой скукой произнесла:
– Посмотрим…
Сережа, немного помолчав, почти с обидой проговорил:
– Я, кстати, тоже не понимаю, зачем?..
– Что, зачем?
– Зачем вы притворяетесь?
– Вы ошибаетесь. Я нисколько не притворяюсь, – вложив весь свой запас равнодушия, сказала Ольга.
«Вот ведь противная девчонка!» – подумал Сережа.
Километра три они проехали молча. Ольга усиленно делала вид, что ее интересует происходящее на улице. Сережа, казалось, просто рулил. Они доехали до знакомой ему химчистки у станции метро. Громов остановил машину и, обернувшись, достал Ольгино пальто с заднего сидения.
– Если хотите, посидите в машине, – сказал он.
– Да, пожалуй, посижу, – ответила его пассажирка.
Громов перешел дорогу и зашел в стеклянные двери. Ольга проводила его взглядом, потом покосилась на кожаный дипломат на заднем сидении. Окна химчистки были скорее не окнами, а длинными горизонтальными форточками, через которые проходил свет, но обзора не было. Сережа не мог ее видеть. У нее было минуты три. Ольга перегнулась назад и, поглядывая в сторону дверей химчистки, осторожно открыла Сережин дипломат. Она увидела аккуратно разложенные по кармашкам ручки, паспорт, бумаги с какими-то записями. Вынув паспорт из кармашка, она заглянула в него и убедилась, что его владелец – действительно Громов Сергей Андреевич. Ольга торопливо засунула паспорт на место.
В основном отделении дипломата лежал складной зонт и потертая папка-скоросшиватель. Ольга приподняла ее обложку и, склонив голову, прочитала на первой странице: «Громов Сергей Андреевич. Влияние низкоинтенсивного лазерного излучения на функцию кроветворения у онкологических больных после химиотерапии. Диссертация на соискание ученой степени кандидата медицинских наук».
С округлившимися глазами Ольга пролистнула толстую подшивку страниц с напечатанным на матричном принтере текстом и карандашной правкой. Покосившись на химчистку, она аккуратно закрыла дипломат и постаралась придать выражению лица скучающий вид. «Надо брать!» – подумала она и застеснялась сама перед собой этой уже почти неуместной киношной фразы.
Ольга поняла, что пусть она будет хоть десятой, хоть пятидесятой, но она, умная, образованная, при желании красивая – сможет стать первой! Легким романом он от нее точно не отделается, она заставит его полюбить ее по-настоящему!
Вздохнув, Ольга обреченно подумала, что сама-то она, кажется, уже по уши влюбилась. Запах надетой Сережиной куртки – легкая смесь дорогих одеколона и сигарет – уютно обволакивал Ольгу давно желанным теплом взрослого мужчины.
Вышел Сережа и сел в машину.
– Вот ваша квитанция, – сказал он, протянув ей разлинованную серую бумагу с прямоугольным штампом «оплачено». – Забирать в пятницу. У вас есть другое пальто?
– Нет. Но есть плащ. Ничего, еще ведь не холодно, – ответила Ольга, и Сереже показалось, что ее голос потеплел.
– А поедемте в магазин? Давайте купим вам еще одно пальто! – развернувшись к ней, воскликнул Громов, воодушевленный своим открытием.
– Сергей, остановитесь уже! – попросила Ольга, краснея. – Мне кажется, что и химчистка – это уже перебор. Там не так уж все серьезно, я бы и сама оттерла…
– Ну хорошо. Значит домой? – спросил он, ликуя в душе, что она, наконец, произнесла его имя.
– Домой.
Пробираясь по бесконечным одинаковым переулкам и дворам, они доехали до ее дома. Ольга показывала дорогу. Что-то случилось между ними, они оба чувствовали это. Они почти не разговаривали, но это молчание объединяло их, отсекая то ненужное, что было сказано.
Они вышли из машины у ее подъезда.
– Оля, что вы делаете сегодня вечером? – спросил ее Сережа у двери в подъезд.
– Оплакиваю испорченное пальто.
– Давайте оплачем его вместе. Где-нибудь в кафе, например, – предложил Сережа.
– Ну… Хорошо, – немного помявшись, произнесла Ольга и улыбнулась.
– А ваш «муж» не будет против? – поддел Громов.
– Да не замужем я, вы же поняли давно! – скромно отведя глаза в сторону, ответила она.
– Что и требовалось доказать! – удовлетворенно отметил Сережа. – Во сколько заехать за вами?
Ольга посмотрела на свои часики и поежилась под Сережиной курткой.
– В семь.
– Хорошо… Оля, у меня к вам просьба.
– Да?
Громов сделал шаг к Ольге, взгляд его был серьезен.
– Скажи еще раз мое имя, – велел он ей, перейдя на ты. Он чувствовал, что уже можно.
– Сергей.
– Не так, – строго сказал Громов.
– Сережа? – проговорила она, опустив глаза.
– Да.
Ольга смущенно улыбнулась, расстегнула куртку и движением плеч выскользнула из нее. Громов подхватил свою ветровку. Ольга вошла в подъезд. Сережа, уже без стеснения любуясь ею, проводил ее взглядом и накинул куртку.
Он почувствовал легчайший аромат Олиных духов.
Дома Ольга первым делом по-быстрому навела порядок, помыла ванную и туалет и протерла пол. Слава богу, хоть посуда у нее была чистой, а то не хватало еще выглядеть совсем уставшей на первом свидании. (К слову сказать, Сережа дома занялся тем же, разве что ему пришлось еще застилать диван и мыть посуду).
Убравшись в доме, в соответствии с лучшими традициями советского кинематографа Ольга успела принять ванну, выпить чашечку кофе… К без четверти семь она была одета, деликатно накрашена и чуть небрежно причесана. Придирчиво осматривая свою комнату, она ходила по ней, поправляла то, что на ее взгляд стояло или лежало недостаточно живописно, и поглядывала в окно. В без пяти семь, в медленно надвигающихся октябрьских сумерках она увидела подъехавшую к ее дому серебристую Сережину иномарку. Он вышел из нее и стал всматриваться в окна ее дома. Ольга подошла близко к окну, и когда он посмотрел в ее сторону, помахала Сереже рукой. Тот широко заулыбался. Ольга кивнула ему и пошла в коридор обуваться.
Он ждал ее у подъезда с букетом маленьких кремовых роз. Встретив Ольгу, он поцеловал ее руку и усадил в свою машину. «Как-то все слишком хорошо начинается», – подумала Ольга. – «Интересно, где подвох?»
Сережа повез ее в лучшее кафе, которое он знал. Недавно там были Кораблевы. Они тогда, подкинув Сереге на вечер Маленького Сережку, отмечали там очередную годовщину свадьбы, и Володька, помнится, сказал, что там ничего не изменилось.
Это кафе было оформлено в парижском стиле. Тогда, давно, в полумраке, низко над круглыми столиками горели лампы с абажурами кофейного цвета, на шелковых скатертях с тяжелой бахромой стояли маленькие букеты бордовых хризантем, угол зала занимал красный рояль. По вечерам там была живая музыка. Кораблев сказал, что новая певица, которая сейчас там выступает, недурна. В этом кафе можно было танцевать.
В этом кафе Сережа был пару раз с Ларисой.
В это кафе он никогда не водил своих студенток.
В этом кафе он рассчитывал поцеловать Ольгу. Сережа волновался как мальчишка.
Он помог ей снять пальто. На Ольге было узкое черное платье до колен и каскад гранатовых бус в несколько нитей. Каштановые волосы были небрежно и пышно собраны сзади. Переодевшись из девчонки в женщину, она не то что стала красивее, но в ней вдруг проявилась некая мягкая сексапильность, как у женщин с картин Ренуара. Сережка с удовольствием заметил, как точно он угадал с кафе под этот новый образ Ольги. Они сели за столик, сделали заказ и стали разговаривать.
Разговор так увлек Ольгу и Сережу, что они не заметили, как пролетело время. На маленькой сцене появились музыканты и начали негромко играть. Вышла певица и запела какую-то французскую песню, изящно подыгрывая себе в припеве на концертино. На второй песне Сережа пригласил Ольгу танцевать.
Легкий ритм на шесть восьмых закружил их в вальсе. Громов вел привычно и уверенно, крепко сжимая Ольгину талию. (Вальс он научился танцевать еще в гимназии – конечно же, вместе с Аней в качестве бессменной партнерши – когда их класс готовил тематический вечер по девятнадцатому веку). Ольга тоже когда-то давно училась танцевать вальс, но сейчас немного путала шаги. Сережа не замечал этого. Он, почти не отрываясь, смотрел на такое близкое лицо Ольги, опустившей глаза, и выбившиеся из ее прически кудри надо лбом щекотали ему нос и губы. Песня закончилась. Публика в кафе зааплодировала, и Ольга, краснея, почувствовала, что эти аплодисменты адресованы не только музыкантам, но и им с Сережей.
Певица отложила концертино на рояль. Ударник задал ритм медленного блюза, контрабасист и пианист стали вкрадчиво перекликаться синкопами. Из-за столиков на медленный танец стали вставать другие пары. Сережа удержал Ольгу, которая собиралась сесть на свое место, и снова привлек ее к себе. Теперь уже никто на них не смотрел. На этот раз Сережа позволил себе больше. Он теснее прижал к себе Ольгу, отчего она, застеснявшись, немного напряглась, но продолжала послушно вторить шагам своего партнера. Сережа как будто бы незаметно коснулся губами вначале кончика ее уха, через несколько тактов он прикоснулся к ее виску. Ольга, глядя в сторону широко открытыми глазами, чуть откинула голову, как бы случайно подставляя ему свое лицо. Он, осмелев, поцеловал ее скулу, переносицу… Она закрыла глаза. Сережа поцеловал ее губы.
Не переставая двигаться в медленном танце, закрыв глаза, они стали целоваться. Их тела все более настойчиво стала мучить сладкая истома. Сережа чувствовал, что или сейчас, или момент будет надолго упущен… Танец заканчивался. Страшно опасаясь снова наткнуться на лед Ольгиного напускного упрямства, он, наконец, набрался храбрости и проговорил шепотом, тепло щекоча ей ухо:
– К тебе или ко мне?
Она слегка отстранилась от него, Сережа почувствовал ее напряжение.
– Я все испортил, да? – сказал он и обреченно выдохнул.
«Громов, ты идиот!» – затрещал в висках бортовой самописец.
Ольга легко провела рукой по его воротнику, подбородку, коснулась пальцами губ и тихо сказала:
– К тебе.
Не отпуская взглядом ее глаз, Сережа перехватил ее руку и поцеловал в ладонь. Ольга от этого поцелуя чуть дрогнула ноздрями.
По дороге домой, где это только было возможно, Громов выжимал полный газ. Ольга сидела на своем кресле боком, поджав под себя ногу и прижавшись щекой к своей руке на подголовнике. Она, не отрываясь, смотрела на сосредоточенное на дороге Сережино лицо, освещаемое щедрым калейдоскопом фар, фонарей и светофоров.
Рано утром он отвез ее домой переодеться. Попив кофе, они поехали на работу. Сережа подвез Ольгу до ее проходной и, выйдя из машины, проводил взглядом, как она в потоке идущих на фабрику людей дошла до своего здания. Обернувшись на крыльце, она помахала ему рукой.
Этот день на фабрике был посвящен обсуждению неожиданного красавца-ухажера неприступной секретарши Оленьки. Не участвовал в этой сплетне только Боря Апфельбаум, скромный молодой электрик с красивыми и грустными глазами.
Освободившись после обхода, Серега первым делом побежал к Кораблеву и напросился в гости вечером. О причине своей радости он Володе, несмотря на уговоры, докладывать не стал, сказал, что будет сюрприз. Ну да тут и так все было ясно. Кораблев понял, что у Сереги, по-видимому, намечается что-то необычно серьезное. Не студентка очередная… Их Громов, слава богу, к Кораблевым не водил.
За день Сережа так соскучился по Ольге, что не удержался и поцеловал ее прямо на проходной, хотя она просила пока не афишировать их связь.
– Сегодня мы поедем к моим друзьям, – сказал ей Сережа, когда они сели в машину. – Это мои самые близкие люди, ты должна с ними немедленно познакомиться.
Они вначале заехали к ней, потому что Оля не допускала мысли, что к друзьям можно в том же, в чем на работу. Громов с такой ерундой заморачиваться, конечно, не стал.
Дверь открыла Аня и радостно протянула:
– Приве-ет! Заходите, мы вас ждем!
Сережа за руку завел Ольгу в дом.
– Знакомьтесь: это – Оля, это – Аня!
– Ой, как интересно!.. – воскликнула Аня, чему-то радостно улыбаясь.
– Что ты, Анна Андреевна, так хитро улыбаешься? – спросил Сережа. – Знакомые черты увидела?
– Знакомые, знакомые… – ответила Аня, смеясь. – Оля в курсе?
– Конечно в курсе! – радостно отрапортовал Сережа. – Я ее с Феней уже познакомил. Да, кстати, – сказал он, обращаясь к Ольге, – это Аня сделала для меня эту куклу. Аня – художница.
Ольга пока только застенчиво улыбалась.
– Что ты скромничаешь? – возразила Аня Громову. – Это же я по твоей идее и при твоем редакторском участии делала… Да что мы тут столпились? Раздевайтесь, проходите! – вспомнила она.
– А мужики где? – спросил Сережа, помогая Ольге снять пальто.
– Мужики в ванной, у них там воспитательный процесс. Володька, вон, даже закрылся, чтобы я, слабонервная, им не мешала... Маленький Сережка уже второй раз выдавил масляной краски мне в сапог, теперь они его там полчаса отмывают. Вдвоем.
Из ванной и вправду слышались звук воды, ворчание Кораблева и детские всхлипы. Гости прошли в комнату, Аня, услышав подозрительное шипение на плите, бросилась на кухню.
– А Большой Сережа – это, наверное, ты? – тихо поинтересовалась Ольга.
– Большой – это я, – гордо ответил Громов.
Скоро из ванной выскочил Маленький Сережа, вприпрыжку влетел в комнату к гостям и с радостным воплем запрыгнул на руки к Большому Сереже.
– Ну, показывай, – сказал тот.
– У-у-у! – страшным голосом зарычал малыш и, морща красный нос, растопырил мокрые пальцы в оранжевых пятнах масляной краски, пугая дядю Сережу и тетю.
– Кирдык маминому сапогу, – сделал заключение Большой Сережа.
Откровенно говоря, Ольга до этого момента пребывала в состоянии все-таки слегка настороженном относительно Громова. Ее бывший муж тоже был красавчиком, тоже у них все необыкновенно хорошо начиналось. И цветы, и рестораны. И свадьбу они гуляли на теплоходе, и в свадебное путешествие в Турцию ездили… А уже через полгода он стал крепко пить, гулять от нее со всеми подряд, а она его вытаскивала, пьяного, от каких-то баб… Ольге было страшно вспоминать, сколько унижения ей тогда пришлось пережить. И как он всякий раз на коленях ползал, умолял ее простить, и как она его прощала… И как скоро после этого начинался новый виток загула, утягивавший его все глубже на дно. А она ведь его любила…
Боря Апфельбаум… Добрый, смешной парень. Вполне себе умный и с перспективой, верный и безотказный, носивший ее на руках в прямом и в переносном смысле. Ольга не раз задумывалась о том, что это была бы для нее, наверное, самая надежная пристань, несмотря на их разницу в возрасте. Но нет, тянуло ее на роковых красавцев и бабников! Искушенность Сережи в постельных делах отмела у нее всякие сомнения на счет последнего. Таким, считала она, верить нельзя. А как хотелось!..
Но вот влетело в комнату это перемазанное краской двухлетнее существо, да еще по имени Маленький Сережка… Ольга, глядя на веселую возню двух Сережей, поняла: «Верю!» И сразу стало очень легко. Она радостно подключилась к игре «догонялки-щекоталки», а Сережи охотно приняли ее в свою компанию.
Вошел старший Кораблев со словами:
– Чертова краска!
– Ну и ладно, еще один художник в семье растет, – сказал Громов.
– Нет, но уже во второй раз! И видел бы ты это «ладно»! – возразил Володя, строго грозя Маленькому Сереже пальцем.
– Так, Кораблевы, все, брек! Отвлекитесь! Что это вы нас бросили? Смотрите, кого я привел! Это – Оля. Ну а вот этот мокрый многодетный отец – это Володька, – представил он гостью и хозяина.
– Откуда ты знаешь, что я многодетный? – с деланым испугом смешно спросил Володя одной стороной рта.
Ольга заулыбалась.
– А что, у тебя разве один Маленький Сережка? Мне показалось, что их тут человек десять!
Как раз в тот момент все десять Маленьких Сережек с воплем спикировали со спинки дивана на спину дяде Сереже.
– Оля, можно я Громова минут на пятнадцать украду – надо кое-какую мебель переставить и к стенам прикрепить, а то этот... – Володя строго посмотрел на Маленького Сережу, – что ни день, то погромы устраивает.
Ольга ответила:
– Конечно-конечно!
– Аня! – крикнул Володя. – Развлекай Олю! А мы с Громовым пойдем мебеля в порядок приводить.
– Я тозе! – заорал Маленький Сережка и первым побежал в свою комнату.
– Отлично! Оль, пошли на кухню, а то я тут зашиваюсь, – ложкой позвала Аня, заглянув в комнату с кухни.
Начиная потихоньку осваиваться в этом потоке информации и эмоций, Ольга вошла на кухню.
– Представляешь, сапоги купила дорогущие, весь гонорар, считай, на них угрохала! А он… Мех мне решил внутри покрасить! Ну ладно, в первый раз он так со старыми сапогами развлекался, пока мы не застукали. Вот надо было тогда еще как следует наказать!..
– Может еще отмоется?
– Это теперь, наверное, только скипидаром отодрать удастся, если удастся. А как я потом это буду носить? Вонять на всю улицу скипидаром?
Аня, глядя на Олю, которая все еще не могла понять, как на это реагировать, поджала в улыбке губы. Взглянув на Олины ноги без тапок, которых ей никто не предложил, Аня спросила:
– Оля, а у тебя какой размер?
– О-о нет! Спасибо-спасибо!.. – сориентировалась, наконец, она.
Оля успокоилась. Просто в этом доме у всех было чувство юмора. Аня дала Ольге нож, доску и огурец, а сама принялась крошить лук.
– Вы давно с Сережей познакомились?
– Честно говоря, недавно… Вчера.
– О? – удивилась Аня и даже перестала резать лук. – И как же вы познакомились?
– Он облил меня грязью, – ответила Оля с улыбкой и коротко рассказала Ане историю их знакомства с Сережей.
– Ты знаешь, я очень рада. Сережка нам родной человек… Я давно не видела его таким сияющим.
– Так вы родственники или друзья?
– Друзья, – рассмеялась Аня. – Мы по очереди были одноклассниками: Володя с Сережей до четвертого класса, а потом, до конца школы – я с Сережей. С Володей они потом и в институте в одной группе учились. Он нам – без преувеличения – как брат. Мы и Младшего Сережку в честь него назвали. Сережа Володе однажды жизнь спас, а тот ему пообещал сына в его честь назвать. Теперь вон, – сказала Аня, мотнув головой в сторону звука передвигаемой мебели, – друзья закадычные, Сережки наши.
– А как он Володе жизнь спас? – спросила Оля.
Аня рассказала ей их тихореченскую историю.
– Как ты все это вынесла? – помолчав, спросила Ольга, когда Аня закончила.
– И не спрашивай… – ответила Аня, покачав головой.
Они доделали салат и наведались к мужчинам. Заявленные пятнадцать минут уже прошли, но те были все в работе и попросили еще подождать. Маленький Сережа в это время рисовал что-то фломастером на резиновом мяче. Девочки решили попить чаю, чтобы скрасить ожидание.
– Аня, мне Сережа вчера сделал предложение…
– Вот это да! – удивилась Аня. – И что ты ему ответила?
– Я попробовала отшутиться, но он дал мне срок думать до сегодня.
«Громов сделал предложение!.. Наконец-то!» Аня представила Ольгу рядом с Сережей: они вчетвером в театре, в ресторане, в походе. Мужья о своем говорят, они с Олей – о своем… Да. Громов и Ольга были похожи на пару, Ольга вписывалась в их компанию. Аня поняла, что пришла пора, наконец, отпустить Сережу. Она накрыла своей рукой руку Ольги и, пристально глядя ей в глаза, сказала:
– Оля, даже не думай! Их только двое, самых лучших на Земле. За одним замужем я. Ты выходи за второго.
– Но мы с ним знакомы всего один день…
– А мне Володя сделал предложение, когда мы были знакомы всего три дня. И было нам по шестнадцать. Ну и что.
– Я уже была замужем. Мне не понравилось, – опустив голову, сказала Ольга. – Это очень больно: полюбить человека, привязаться к нему, а потом разочароваться в нем.
– Знаешь, Сережка из такого хорошего теста, что вряд ли он когда-нибудь изменится и будет тебя разочаровывать, – возразила Аня. – У него были более чем сложные периоды в жизни… И ничего. Других бы сломало, а его – нет. Да и в быту он человек непритязательный, и в еде… И еще он очень легкий.
– Легкий? Меня он, честно говоря, напугал этим сроком для раздумий – один день!
Аня в ответ только рассмеялась.
– Олечка! Я тебя уверяю: если Сережка полюбил, то он будет ждать хоть всю жизнь!
«Господи, зачем я это говорю? Кому из нас я это говорю? Кораблева, соберись!» – приказала себе Аня.
Ольга повертела в руках свою чашку. Ее явно еще что-то беспокоило.
– Что ты хочешь узнать? Спрашивай! Если Сережа привел тебя в наш дом, значит мы – твои друзья, и ни у кого из нас нет от тебя секретов.
Ольга благодарно улыбнулась.
– Мы с ним на эту тему очень мало говорили… Почему, если он весь такой прекрасный, он до сих пор не женат?
Аня встала, чтобы налить еще чаю.
– Это сложная тема, – ответила она со вздохом. – Он любил по-настоящему дважды, но те девушки предпочли его другим.
Ольга обратила внимание на то, что Аня начала едва заметно нервничать, у нее стали подрагивать кончики пальцев.
– Было у него несколько недолговременных увлечений… Но это все не то. И я его прекрасно понимаю. Как у нас на стене в медпункте плакат висел с цитатой из Хайяма: «Ты лучше будь один, чем вместе с кем попало».
– Те девушки, которых он любил… Какими они были?
Аня отчего-то засмеялась.
– Я могу их даже показать тебе на фотографиях.
Она сходила в комнату и принесла пару фотоальбомов.
– Это школьный, это – институтский.
Она открыла школьный фотоальбом на выпускной фотографии класса.
– Смотри: вот Сережка, а вот – его первая любовь. Лена Миляева. Хорошая девочка… Уехала учиться в калининский мед – там и мужа себе нашла.
– Ой, а можно я посмотрю? – попросила Ольга.
– Конечно!
Ольга открыла альбом с самого начала и стала листать. На многих классных фотографиях она отыскивала Сережу и очень радовалась, узнавая его.
– Какой у него вид был шкодный! А здесь вот – это сколько лет? А вы с ним за одной партой сидели, что ли? – спрашивала она.
Аня отвечала ей, уже заметно напряженно послеживая за тем, как Ольга просматривала альбом.
На многих фотографиях Сережа был рядом с Аней. Особенно в старших классах, на традиционном фото всего класса он всегда старался встать рядом. Аня помнила, в девятом классе он даже взял ее за руку. Они были парой, и это сквозило на многих фотографиях.
Ольга поняла это. Только слепая могла не увидеть, что никакая не Лена, не та простенькая девочка, про которую сказала Аня… А сама Аня была первой Сережиной любовью.
Оля поняла и оставила эту догадку при себе. Если Аня не сказала правду, значит есть на то причина. Но на душе сразу сделалось гадко.
Аня уже прокляла себя за эти фотоальбомы. Но если Громов сделал предложение, значит всё – Ольгу надо было принимать в свой круг. И рассказывать ей надо было не часть правды, а всю правду, как бы ни была она неприятна.
– Оль… – прервала тяжелую паузу Аня. – Лена действительно была его первой девушкой, я не обманула тебя… Это случилось, когда я ушла к Володе.
Ольга закрыла альбом и пристально посмотрела на Аню. Взгляд ее был тяжел. Аня опустила глаза.
– Почему? – спросила Ольга. – Ты его не любила?
– Очень любила… И люблю, – ответила Аня спокойно. – Но этого мало, понимаешь? Есть разница между «любить» и «очень любить». «Люблю» – это больше… Люблю я Володю.
– А он? Насколько я поняла, он все время рядом с вами? Как же он простил? И тебе, и Володе…
– Простил. И принял это. Мы все в первую очередь друзья. А друзья должны прощать друг другу.
Она помолчала и продолжила:
– Ты должна поверить: я тебе не конкурентка. Более того, Сережка, видимо, запрограммирован на тебя. Он лет пять назад нарисовал именно твой портрет, когда я захотела сделать ему куклу… Не обижай его. И верь.
– Ну хорошо… – после паузы ответила Ольга и накрыла рукой свою кружку. – А кто была его вторая любовь?
Аня облегченно заулыбалась, забрала у Ольги школьный фотоальбом и вручила институтский. Пролистав его до пятого курса, она показала несколько фотографий с чьего-то дня рождения, на котором были и Сережа с Ларисой.
– Ух ты, надо же! – удивленно оживилась Ольга. – Это как же он такую подцепил? Она ведь явно не из вашей компании, да?
– Это она его подцепила. Богатая скучающая «бэ»…
Аня презрительно дернула губами.
– И ведь довольно долго был у них этот роман! Господи, сколько же она тогда его крови выпила! Очень тяжело тогда у них все закончилось. Сережка чуть в тюрьму не попал... Я тебе потом как-нибудь расскажу... – сказала Аня, прислушиваясь к шуму в детской комнате. – Кажется, закончили.
Она встала и подожгла конфорки под сковородками, чтобы разогреть остывший ужин.
– Аня! – позвала Ольга.
Аня обернулась.
– Спасибо.
– За что?
– За искренность.
Аня снова села напротив Ольги. Они улыбнулись друг другу.
– Выходи за него, ладно? Он так давно заслуживает счастья!