Психология смеха

Михаил Пушкарский
Конечно, каждый исследователь имеет право на своё понимание юмора, когда говорит о своей личной мотивации.
И тогда, действительно, можно согласиться с тем, что один создает юмор (пародию, карикатуру) из мотива доброй шутки (игра или веселье) другой - для унижения и самовозвышения, а у третьего - это остроумная и творческая формулировка мысли (возможно с назидательным - совершенствующим дополнением в мотивации).
Однако,  нельзя путать второстепенные способствующие или использующие  юмор субъективные мотивы с самим феноменом и спецификой - объективной причиной и сущностью юмора.
Так, для того, чтобы в этом вопросе оставаться  объективным, и всё же ухватить самую суть всего юмористического и комического, многие исследователи, в частности, швейцарский профессор психологии В.Рух предметом психологического исследования здесь видел эмоцию смеха. Ибо очевидно, что чувство смешного - это то общее для всего юмора, от остроумных фраз до комических образов, а также, самого веселья, которое может быть как следствием, так и причиной юмористического.

Сам В.Рух считал, что в переживании смеха человек переживает, по сути, кратковременные, но сильные яркие эмоции радости и счастья.
Данное обобщение само собою приводит мысль к физиологическому 'обобщению' в медиаторах удовольствия, которые вырабатываются в мозгу и дают соответствующие ощущения.
Из этого стоит заключить, что одна из причин юмора, шутки, веселья - получение психоэмоционального удовольствия.
Это физиологический смех и первая из причин в потребности поюморить.
Однако, необходимость в физиологическом смехе у человека не ограничивается принципом удовольствия. 

Конституция  нервной системы человека с его познавательной способностью, переживаниями, стрессами и информационной нагрузкой, нуждается в процессах реабилитации, поддержании жизненного тонуса и оптимистическом настрое.
Сам смех в совокупной с ним способности иронизировать над невзгодами нам прямо указывает на эти причины.

В различных переживаниях смешного можно уже через рефлексию наблюдать механизм, состав и разновидность вызванной эмоции.
Самый сильный смех по своему проявлению похож на микроприступ патологического смеха и фрагмент состояния  наркотического опьянения. И судя по сему, а также опираясь на данные нейрофизиологии, это обособленная реакция, имеющая рефлекторный механизм запуска (за которым объективная причина, спровоцировавшая его, уже теряет своё 'объективное' значение). Любой конкретный случай проявления смешного совокупностью или отдельным признаком достигает обобщения, которое запускает физиологию смеха, и определяется это обобщение как - 'комическое'. А основной его кодовый ключ - "человек-гротеск".

Комическое чувство – это эстетическое восприятие парадокса и гротеска, ассоциации, социальный контекст-фактор, удивление, игровое отношение к объекту комического - человеку и всему олицетворённому.

Игровое поведение (чувство, отношение) подключается к разрядке и способствует продлению и подкреплению высокого психического тонуса и смеха.

Пародия, карикатура – это уже сформированные обобщения комического в наследственных задатках интеллекта.
Есть предположение, что интеллект может передаваться  в наследственной памяти через формирование новых архетипов, прообразов или энграмм памяти. Также, возможно наследование чувства комического и реакции смеха в безусловно рефлекторном динамическом стереотипе, дальнейшее развитие и закрепление таковых рефлексов.

Я уже упоминал, что рефлекс игрового поведения у животных не требует особо специфических раздражителей. Например, моей немецкой овчарке достаточно увидеть радостную мимику и любые динамичные движения хозяина, как она начинает бегать, прыгать, вилять хвостом или радостно лаять.
Такому не сложному, неспецифичному в игровом поведении рефлексу способствует сама психоэмоциональная конституция особи, располагающая к игре.

Но конечно же, в любом игровом инстинкте есть и «деловая» сторона поведения: развития навыков, присущих данному виду.
Интеллектуальные навыки человека в игровом поведении – это шутка, остроумие, юмор, комизм, ирония.
Без эмоционального и «весёлого» игрового фактора, остроумие приобретает  чисто эстетический художественный и интеллектуальный образ в афоризмах, притчах, пословицах, в сравнении, аналогиях, иных интеллектуальных играх, технических изобретениях, научных формулах.
 
Итак, в чем проявляется смешное и сущность комического? Всегда ли глупость смешна? Всегда ли причудливое, удивительное или внезапное, вызывают смех? Всегда ли комична игра слов, комичен гротеск, подменный или множественный смысл?
Даже явный курьез не гарантирует чувство смешного.

Но чувство комического не может существовать без комического объекта.

Также, есть разница в эмоциях «смешно» и «осмеяние». "Смешно" уже становится помимо сознательной воли. Все попытки некоторыми исследователями увидеть здесь принцип условного рефлекса и приравнять естественный и неподдельный богатый смех к «иносказательному» смеху сознательного осмеяния – это механицизм, редукционизм. Здесь, наоборот, когда осмеяние эффектней (умно), оно представляет собою остроумный комментарий или пародию  без  смеха.
Способность смеяться, чувство юмора и умение юморить  - несколько разные вещи.
Также, будет невежественным грубо свести эмоцию удовольствия к смеху, как это иногда делается. Удовольствие или эмоция «хорошо» - это способствующее смеху обстоятельство, но у смеха своя психофизиология.

Можно возразить – ведь, мы же смеёмся над чьей-то глупостью, недопониманием, ошибкой, странностью, изъянами во внешности, неудачей…
Но стоит обратить внимание, что мы естественным смехом смеёмся, во-первых, не над всякой глупостью, не над всякой ошибкой... 
А если и «высмеиваем» глупость, то это уже другой смех: «иносказательный» или мы используем остроумную реплику. А искусственно высмеять можно всё что угодно.

Естественным смехом мы смеёмся над глупостью, которая, например, претендует на мудрость в нарочито назидательном тоне, высокопарных фразах. Или это глупость особого контраста… неожиданна… при своеобразных обстоятельствах. Чем больше условий, признаков и интерпретации комического, тем богаче юмор. Но чтобы было смешно, достаточно бывает неожиданности и сентимента на положительном эмоциональном фоне - достаточно глупость "сморозить"... "ляпнуть" ерунду.
Французский философ-просветитель XVIII в. Монтескье писал: «Когда безобразие для нас неожиданно, оно может вызвать своего рода веселье и даже смех» (Монтескье. 1955. С. 753).  То есть "может" - если мы в хорошем настроении или само безобразие оригинально.

Когда же мы намерены нечто выставить в комическом образе, мы сами реконструируем образ и обстоятельства при нём до получения комической композиции по подобию его естественного проявления.

Если мы будем говорить о глупости или безрассудстве, то здесь у нас есть немалый материал с анекдотами о психушке.
Как говорится, все анекдоты приходят из жизни, и сам юмор обращается к жизни, к отношению и взаимодействию среди людей, традициям в обществе...

Чем же особенны анекдоты о психушке?  Как сказано у Шекспира: «Хоть  это  и  безумие, но в нем есть последовательность».
В нашем случае бывают смешными такие безрассудства, в которых есть своя «логика», «версия», «иносказание». Это противоречие создаёт некий интеллектуальный и эстетический диссонанс  (по семантической теории, когнитивный диссонанс) и в первые мгновения «озадачивает» разум. Но некая «логика» в безрассудстве или,  даже, мания величия, которая есть утрированный образ распространенной наивности или самоуверенности – всё это есть своеобразная «смысловая композиция», которая разворачивается в эстетическом удивлении, и «озадаченный» разум становится «сентиментальным» обретая «озарение» - катарсис. 
У Ю.Борева есть точное замечание, что смех —  это  эстетическое изумление, прямо противоположное восторгу и восхищению. Радостное изумление со знаком минус.
Такое противоречие и диссонанс, а также, неограниченный полёт фантазии в безумии  часто близок к гротеску.
Эстетическое содержание юмора – это необходимый компонент, поддерживающий положительную эмоциональную атмосферу, а также,  являющийся контрастом несовершенному (негативному), и явлению, и образу, создавая гротеск.
Один фантазер, так называемый "контактёр" с внеземными цивилизациями в сети прямо утверждает, что летает на «мыслелёте». Чем не гротеск?!
Вообще, гротеск и чувство юмора мы можем наблюдать и в обычном жаргоне: "бабки" (деньги), "тачка" (автомобиль), и даже сам юмор - это "приколы".

Внешние изъяны, также, смешными бывают в определённом виде. Если взять для примера  клоуна, то он весь состоит из искажений, несообразностей и противоположностей. Но всё это красочно  и в необходимой мере – эстетично и композиционно подаётся. Лицо клоуна размалевано в попытке создать некую красоту и выразительность. Оно тоже гротескно до абсурда.
Этимология комического – «гримаса, гримасничать».
Но  можно ли сказать, что все гримасы смешны? Бывают уродливые и страшные гримасы, но бывают   смешные.
Даже среди смешных, из воспоминания далекого детства и комнаты смеха, я помню, что самый смешной образ был в зеркале низкорослого толстенького – «кругленького» изображения.
Сейчас могу сказать, что этот образ был самым смешным потому, что он был более реалистичен по своей форме (а это «сентиментально»), более эстетичен (в совершенстве природных и геометрических форм), более всего отражает радость -  заразителен и позитивен как психологический портрет (добрый). И вместе с тем – этот образ необычен и удивителен (гротеск).
Гримаса - это, также, шутка, игра, неожиданность, намек, ассоциация или загадка, гротеск.
Уже в примитивном кривлянии можно выделить стремление к веселью, игре и подсознательный поиск новых необычных форм.

Продолжая, можно обратить внимание на движение или танец.
В движении и танце можно определенно наблюдать разные характеристики: красоту, совершенство или, напротив, неуклюжесть и комичность.
В танце можно определить движения как 'комические', в которых присутствует шутка. То есть, это движение с неожиданной координацией, с сочетанием неуклюжего образа с совершенным, имитация падения, движения "с намеком" и созданием комичных ассоциаций.
Кроме того, все эти движения, вовлеченные в творческое содержание и форму искусства остаются искусством, а сама комическая тема - это вопрос разновидности и количества комических образов.

Убедительно и ёмко на примерах, комичемкое в музыке трактует Ю.Борев:
"В музыке комизм раскрывается через художественно организованные алогизмы и несоответствия, а также через соединение разнохарактерных мелодий, всегда содержащее в себе элемент неожиданности. В арии Додона (опера Римского-Корсакова «Золотой петушок») сочетание примитива и изысканности создает гротесковый эффект. Шостакович в опере «Нос» также использует гротесковый контрапункт: тема стилизуется под баховский речитативно-патетический тип мелодии и сопоставляется с примитивизированным галопом. Инструментальная музыка выражает комическое не прибегая к «внемузыкальным средствам», в отличие от сценических музыкальных жанров, или жанров, имеющих литературную программу. Сыграв Рондо соль мажор Бетховена, Шуман, по его словам, начал хохотать, так как «трудно себе представить чтолибо более забавное, чем эта шутка». Впоследствии в бумагах Бетховена он обнаружил заглавие этого произведения — «Ярость по поводу потерянного гроша, излитая в форме рондо». О финале Второй симфонии Бетховена тот же Шуман писал, что это величайший образец юмора в инструментальной музыке. А в музыкальных моментах Шуберта ему слышались неоплаченные счета портного — такая житейская досада звучала в них. Для создания комического эффекта в музыке часто используется внезапность. Так, в одной из Лондонских симфоний Гайдна встречается шутка: внезапный удар литавр встряхивает публику, вырывая ее из мечтательной рассеянности. В «Вальсе с сюрпризом» Штрауса плавное течение мелодии неожиданно нарушается хлопком пистолетного выстрела, что всегда вызывает веселую реакцию зала. В «Семинаристе» Мусоргского мирские мысли, передаваемые неспешной мелодией, внезапно нарушаются скороговоркой, передающей зазубривание латинского текста. В эстетическом фундаменте всех этих музыкально-комедийных средств лежит эффект неожиданности

Комичным может представляться иностранец, коверкающий ваш язык.
Иностранный акцент и произношение всегда ненамеренно производит комическое. Часто создается впечатление, что в этом, напротив - намеренное желание шутить. Так или иначе, человеку всегда свойственно шутить, и если субъект с плохим произношением вашего языка употребит хотя бы раз шутку, то этим он тем более располагает к комичному восприятию своих изречений.
На этом уже можно сделать заключение, что первое в юморе и комичном - это располагающее обстоятельство и состояние духа к веселью и намерению шутить.
Шутка - это веселье и своего рода игра.
Шутка является определенной формой поведения, закрепленной в игровом инстинкте.

Несмотря на то, что шутка может иметь свои психологические мотивы и эволюционные причины, целесообразно шутку считать одним из элементов психологии юмора. Ее присутствие в юморе почти везде, и в остротах, и каламбурах и т.д.
Начиная с игры 'ку-ку' и других игр уже у младенцев, шутка развивает, помогая в первую очередь преодолевать стереотипы, воспитывает бдительность, внимательность, разные навыки, развивает и тренирует саму психику. Когда малышу мать ещё с детства через игру и шутку прививает  «веселое» отношение  к разным неожиданным  стрессовым для ребенка ситуациям, тем самым она делает его человеком, не давая ему реагировать животным примитивным страхом или гневом. 

2. Само веселие и шутка сентиментальны. Довольство и радость не нуждаются в агрессии, но ближе стоят к доброму отношению.
Тот же смех над врагом - и тот есть 'призыв не беспокоиться'.
Естественный природный смех всегда положителен эмоционально. И когда шутка и юмор используются лишь как средство интеллектуальной борьбы, смех обедняется и приобретает иносказательный характер.
Сентиментальное чувство преображает лик, делает красивее и выражает доброе расположение.
Сентиментальность (чувственность) играет большую роль в чувствительности восприятия, в отношении к предмету и соответственно необходимо для чувства юмора.
По праву можно говорить о существовании наследственной 'комической' сентиментальности по отношению к малышам, которая генерализуется в культуре и общественных отношениях. 
Комическое в отношении к малышу наполнено симпатией, имеет доброжелательные и совершенствующие мотивы. Такого отношения заслуживает и взрослый - и оно есть.
А вообще, вопреки 'некрасивым' атрибутам, сопровождающих комическое (недоразумения, несовершенства или просто неудачи), само комическое всегда представляется в эстетическом образе, являясь  своего рода смысловой композицией.

Комическое - это смысловая и художественная композиция с конструктом шутки - парадокс, гротеск...

По большому счету, комическое имеет две основных причины.
Одна -  веселье, игра и шутка. Это удовлетворяет эмоциональной и социальной потребности.
Другая причина, когда комическое в юморе ("умная шутка") - это интеллектуальная тренировка и интеллектуально- эмоциональное удовлетворение. Поэтому в остроумии для эффектности уже достаточно  всего лишь красивой мыслеформы.
По сути, это инстинкт и его подкрепление.
Наукой давно обоснованно, что игровое поведение наследственно закреплено и обеспечивает развитие видовых и индивидуальных навыков.
Чтобы разобраться в комической композиции, следует ориентироваться на выше указанные причины.
А также нам необходимо выявить те психологическе факторы, которые запускают физиологию смеха.
В связи с этим подходом, уже можно отметить, например, что обличение в комическом является не моралью, а фактором неожиданности, изумления и комического, шутливого, игрового эффекта.
Для того, чтобы рассмеяться, необходим эффект неожиданности, сентиментальное и интеллектуальное удивление. А чтобы смех был продолжительнее нужно нечто впечатляющее - эстетическое.
Например, мне однажды показался впечатляющим такой простенький анекдот:

У психиатра:
- Когда у вас появилась мысль, что вы собака?
- Когда я был щенком.

Комическое - это смех, шутка, игра, двуликость, удивление совмещению смыслов и неожиданному повороту, впечатляющий гротеск. Но ещё не критика.

Однако, ничто не препятствует чувству юмора совмещать и передавать комическое вместе с критикой.
Так, например, как наиболее впечатляющее из своего детства и до сих пор, я считаю "Мойдодыр" Корнея Чуковского.

Впечатляющим делает юмор художественное творческое содержание и искрометная мысль. Это являет харизму и вводит сознание в некоторый транс и измененную реальность - создает диво.
Главный творческий образ юмора и комического - гротеск. Гротеск всегда фантастичен, таинственен, оставляет след в чувствах и памяти.

Смысловым условием и определением комического есть 'противоречие' и 'диссонанс'.
Эти факторы нельзя путать с такими понятиями, как 'контраст' или 'несоответствие стереотипу', так как последних  недостаточно для отражения необходимой специфики комизма в человеческом действии.

Комичным будет такое действие, где 'контраст' является неожиданностью -  активным противоречием.  Например, Иисус в евангелие, назидая учеников, привёл пример о строительстве башни, которая, если не вести расчеты, может упасть, и такой энтузиазм будет осмеян.
Здесь образ, который  символизирует противоречие: высокое внезапно сокрушается в полном падении, долгий энтузиазм опровергнут за считанные секунды. 

Художественность, острота мысли, определенный круг персон и сфера интересов, затронутых в содержании шутки влияет на сентиментальность в сознании. Это способствует измененному состоянию сознания и психики в адреналиновых и эндорфиновых приливах.

С одной стороны, через противоречие или причудливую интерпретацию создаётся «удивительная» смысловая композиция, которая, возможно, подсознательное отражение генеральной противоречивости жизни и является тем самым обобщением или компонентом комического обобщения. С другой стороны, общественные, межличностные отношения, сфера деятельности и заинтересованности человека – это сфера эмоциональной жизни, в которой комическое является одним из отражений этой жизни, а в культуре и общении чувство комического целесообразно и необходимо. И есть все основания считать, что комическое в глубине сознания человека имеет сформированное «обобщение», что  по семантической теории есть опознавание через «фреймы» или «скрипты».

Начиная от Эммануила Канта и по сей день исследователи комического не могут дать объяснение такому простому психологическому явлению в комическом, как смех, возникающий от нелепости.
Сам Кант, утверждающий, что смешное появляется, когда 'разум превращается в ничто', пытался объяснить это через кризис рассудка и переход напряжения в телесную сферу ощущений, где, по версии Канта, зарождается смех.
Также, по Канту, сама игра идей и эстетических идеалов (в частности - в музыке) может вызывать комическое чувство
Анри Бергсон по поводу нелепого в комическом писал, что оно не есть причина, а следствие той причины, которая его создает. И мы знаем эту причину.
Однако, он не называет эту причину и пояснение этому он не дает.

В своей замечательной статье 'Психология комического' профессор психологии Рамиль Гарифуллин даёт хорошее психологическое толкование запуску и переживанию смеха. Однако, комментируя Канта, он просмотрел, что тот уже стоял на правильном пути, упоминая 'об обмане' в составе шутки, но в своих рассуждениях 'о нелепости' в составе шутки Кант побрел не туда.

Психология нелепости в юморе и комическом - это та же психология шутки.
Люди ради шутки (веселья, игры) придумывают 'нелепости', 'превращая разум слушающего (или наблюдающего) в ничто', а ученые мужи ищут здесь глобальный смысл.
Поэтому я в своей теории в подобных случаях шутку рассматриваю, как элемент психологии юмора. В другом случае - у шутки тоже есть своя психология, эволюционный смысл и технология действия.

Психология и технология нелепости в шутке, "превращая разум в ничто" заставляет саму личность чуть-чуть 'потормозить' и комично выглядеть, если сразу не сообразить, что с тобою пошутили (поиграли) ради веселья и хорошего настроения.
Если же 'нелепость' имеет неплохой "паралогический' или "алогический' - смысловой или ситуативный контекст, то это будет 'причудливой' или удивительной композицией, которая способна вызвать улыбку.
Или это будет впечатляющий гротеск...
Это может иметь значимый контекст в персонофицированом смысле или в жизненных ассоциациях, где свою роль сыграет чувство, сентимент...
При всём том будет действовать фактор неожиданности - даже, если "тормозить", неожиданность приходит с последующим "озарением".

В 18-ом веке Дж.Битти обозначил обычный психологический смех, как «сентиментальный» смех.  В этом подразумевается коммуникативная и социально–душевная, культурная характеристика смеха.

Сюда же, к сентиментальному смеху можно отнести интеллектуальную приверженность в юморе.

Также, при сентиментальном смехе всегда находится место комическому компоненту.
Но сам комический образ под  юмористическим углом зрения и при этом смехе не сосредоточен на «антиповедении» объекта, как «уродливой» («юродивой») характеристике.
Здесь больше действует эстетический, коммуникативный, социальный, интеллектуальный и «шоковый» фактор (неожиданность, невероятность, изумление и разрядка в реакции физиологического смеха).

Сарказм.
Это смех, описываемый Аристотелем, в котором присутствует реакция (отношение) к «безобразному», «уродливому».
Этот смех уже можно считать «насмешливым» смехом. Иными словами, речь идет о «пародии», карикатуре», «нелепости», на которые сама природа и интеллект санкционирует данный вид смеха.
Это архаическое восприятие, тем не менее, интеллектуального характера. Один из архетипов восприятия здесь связан с пониманием человеком своего преимущества разума пред неразумным животным миром - «человек звучит гордо».
Когда животные себя ведут не разумно, или какие-то букашки причудливы и еле подвижны, несколько безобразны, да и сам человек часто выглядит «недалеким» на вид и неразумным или неловким в деле  – всё это через абстрагирование создает «высмеивающую» традицию, находит аналогичные признаки в соплеменниках человека. И тогда имеет место высмеивающий и унижающий смех.
В одном случае, этот смех подпитывается «праведным» обличающим чувством, как культурным средством борьбы с несовершенством и пороком.
В другом – это надменность гордеца.
Однако, с возрастанием негатива, невежества и зла в пороке, смех в определенном объективном и частном случае, обедняется.
И тем более, не имея добра внутри, остается весьма ограниченная возможность для смеха, где здоровый смех обязан лишь  остаточному интеллектуально-человеческому качеству в личности.