Undine dejwe

   Весна время радостное и светлое. Снег сходит и превращаясь в лужи и озёра обещает кому просто сырые ботинки а кому великую радость и славу покорителя лужных глубин. Еду по участку, развожу газеты по опорным ящикам. Шоферил я тогда водителем в автобазе связи, и имея совмещение (хоть какая то копейка плюсом к зарплате) пачки с газетами возил сам без почтальона. Автомобиль «Москвич» не лодка «Наутилус», а потому по дворам вешней водой залитым ездить приходится осторожно. Улицы и проезды дворовые превратились местами в каналы, куда там Венеции. Но парень я молодой и благодаря недавно привезённым папой из заграничной командировки белым кроссовкам Nike ещё и модный. Посему сапоги резиновые и в ум даже не пришло надеть. Тем более каждый знает кто работал водителем, что шофера настоящие в туалет и то на машине ездят, поэтому уличная сырость меня не заботила абсолютно. Будьте покойнички а уж себя то любимого я как ни будь к самому ящику то подвезу. Короче плыву я одним из дворов и вижу такую картину. Посерёдке окияна метров в тридцать длинной, а то и боле, бредёт пацан класс первый возрастом. Сапоги резиновые, явно батькины, от подтопления отделяет, пожалуй, сантиметр голенища над поверхностью не больше. Поэтому движения у паренька ювелирные, ни боже мой волну не поднять и не поскользнуться (местами дно и ледок покрывает). Стою на краю лужищи не еду вперёд жду пока подлец на место помельче не выйдет. Но коварство морского дна необъятно. Пацанёнок всхрюкивает, поскальзывается и на секунду взмахнув руками как крыльями навзничь плюхается в воду. На мгновение на поверхности видны только ушанка с выпученными щеками и щелями закрытых насмерть глаз (нос между щёк не читается вообще) и блестящие носки вынырнувших на волю сапог. Когда столб брызг опадает, «утопленник» открывается взору уже сидящим, причём видны только бюст (как памятник на родине героя) и острые коленки, словно островки. И если я раньше и не представлял, как воет белуга, то теперь уже был уверен, что знаю. В каждом из нас спит благородный спасатель гибнущих и страдающих и очевидно во мне спал тоже. Сейчас он внезапно проснулся и, наплевав на новые кроссовки ломонулся на выручку гадины-водолаза. Чтобы не повторить шикарный нырок малолетнего дурня, размахивая руками аккуратно, но вроде быстро бреду в середину бермудского треугольника. Сказать что вода ледяная, это не сказать ни чего! Когда подгребаю к нескончаемо орущему наряле ноги уже как копыта. Рывком хватаю гунявца за шкварник и ставлю на ноги (струи от его смокинга обливают меня почти до пояса) мысленно матерюсь как чорт.  Дитё смотрит на меня оловянными, круглыми глазами и мгновенно затыкается. Такое впечатление что в сирене перегорел предохранитель. От внезапного наступления звенящей тишины пальцы у меня разжимаются сами и я выпускаю из рук мокрый меховой воротник угибшего ребячьего пальтишка. Парень на миг замирает, как бы прислушиваясь к себе, ощущая вновь твердь под ногами и не спеша, осторожно начинает продолжать прерванное падением исследование лужи. Стою в ступоре и смотрю как скотинка даже не думая идти домой, следует далее вдоль по фарватеру, ювелирно и расчетливо переставляя обутые в батькины сапоги ноги, отделённые от нового подтопления тем же сантиметром еле видного над поверхностью голенища…