Речь на открытии клуба фэнлю. 1988 год

Андрей Козлов Кослоп
 

 Я прочту своё вступительное слово по бумажке, так как импровизация – это удел параноиков, а у меня, как выразился бы известный свердловский поэт-скандалист Владимир Макмерфи, другая болезнь. Наш вечер следовало бы начать и продолжить в форме некоего ритуала, в сопровождении древнекитайской музыки, но ритуал ещё в работе, перестройка, будь она неладна, всё комкает и ускоряет. Но поскольку желания подождать у нас не было, недеяние в таком случае было бы деянием, то есть, насилием над естественностью, дао-путем.

Идеал же наш образно можно выразить так: «Вход только для желтых, вилка – дрянь, да здравствуют бамбуковые палочки, прав Луначарский, что бога нет – только нирвана, я хочу быть китайцем, я так хочу быть китайцем, и я буду китайцем. Ян и Инь равноправны, внешне и внутренне, географический и внегеографический Китай одинаково святы, ибо ведут к одному и тому же: внезапному просветлению.

Сокровенное объяснить невозможней всего, так как «аваканару буддха ваканару» (бессловесны слова Будды), тем не менее, гарантии успеха в нашем предприятии мы видим в отказе от постановок глубоких и глупых целей, мы следуем пути: вот приспичило нам стусоваться, подвернулся удобный случай, нашлись желающие. Вот так, без усилий, как выразился наш великий предтеча Борис Гребенщиков «без напряженья». Простой китаец и есть святой человек – гласит пословица. Вот и мы с вами, собравшись по-простому, в духе советских традиций, в нормах нашего образа жизни, тем не менее удостаиваемся той чести, что сегодня здесь с вами образовываем первый даосский монастырь за пределами географической Поднебесной и тем самым сами становимся частью внегеографической Поднебесной. Наш монастырь будет безусловно заочным, это и знаменательно, так как соответствует чаньскому учению о том, что истина познается не столько в сидячей медитации, сколько в бренной жизни без отрыва от производства, как выразились бы наши современники.

Мы, приобщаясь к искусству честному и приобщаясь к нему честно, пытаемся сделать перемещение во времени, уйти назад в оазис застоя, доброго старого застоя. Соблазн уйти в кооператив, ещё куда-нибудь таит надежды, возбуждает желание,втягивает несчастного в колесо сансары. Собрания, митинги, уличные шествия – это ли не майя, это ли не сансара? Но когда ночные улицы опустеют – они из улиц превращаются в пути-дао.

Китайский чань уже не тот. Тем он был лишь при первых патриархах вроде Хой-нэна. У нас же все лишь зарождается, его почти нет (его, то есть, чаня), так как пока мы не успели схватить Шамбалу руками, как Иван-царевич шкурку своей лягушки, мы можем радоваться и веселиться: дзенство пришло к нам, оно тут.

Наше русское слово «путь» тоже хорошее, только мы в текучке, в суесловиях тайный смысл его не чувствуем. Если попробовать замену, зазвучит не «путевый», а «соответствующий Дао», не «путь к коммунизму», а «Дао к последнему», не «путешественник», «даошественник». Нашу сегодняшнюю медитацию на сансаре искусства и поэзии ведет «сенкевич» нашего клуба даошественников Евгений Касимов. Если он что-то неловко скажет, особенно не напрягайтесь, он только что вышел из Малой Пралайи, но, тем не менее, он готов выполнить свою скромную миссию.

 Свердловск, ДК Уралмаш, 1 октября 1988