Сукин папа. (продолжение 26)
О чем таком можно еще сказать здесь,где до тебя говорили цари,пророки,иадышэ мамы?Оказалось,можно.Если ты "настоящий буйный",Земля,вместо тугого эммигрантского каната,дарует тебе худосочный,да тем и бесценный,корешок репатриации,и ты уже сам реши,вырастишь ли ты из него что путное,или усохнет он жалкой колючкой,над которой никто не помолится и не всплакнет.
Тут к корешкам прикатывает в академический Реховот,вроде,наша,но--инопланетянка--Вероника.
На душах по-зимнему сыро и неуклюже.День-деньской напатрулишь по периметру,перегрызешься с офицерьем и полицией,а жить-то чем-то надо.Выдергиваешь меня в жизнь,и через четверть часа,врываясь посреди звука,падаю просто на ступенях скромного концертного зала.Ты не присядешь.Так и будешь пред Нею стоять весь вечер.
Все здесь,вроде бы,тоже свои,только рутиной изъеденные,обмякшие,с покровительственной усмешкой 400-летнего рабства устало взирающие.Ну-ну,что ты нам можешь сказать?Хоть бы один цветочек Ведунье.Нифига! Аз есмь сноб и гурман с "улицы Мандельщтама",а ты--увы--иностранка.Отчасти оттого,что считает нашу публику арбатской периферией,отчасти из интеллигентской "вредности",Вероника,ухватив за хвост демонстративную барственность собрания,тоже не спешит воспарять.Прикрывшись гитарой,аки щитом,треплется и поет,поводя бровью,как ни в чем ни бывало."Говорила мне моя бедная тетя: Что посеяли вы,то и пожнете."
Чертополошьи девяностые.Прости,Господи,сыновей русского фараона.Давно кончились сытые,настали тощие времена.Поэт и бард стоит у стенки и продает в антракте свою магическую мазурку.Диски,господа,налетай--подешевело."Няня,что же будет с нами?"Мы все тогда стояли,кто у стенки,кто у Стены.
Не знаю,будто черт дернул,отделившись от тебя,как та пуля из ствола,подхожу к ней и,не глядя в глаза:
--Что бы ни было,держитесь ТАМ до последнего,разве что учуете вот-вот за ноги по снегу готовы поволочь.Русскому художнику эммиграция--смерть.
--Да уж.По всему видать.
И--обрыв молчания.На одном языке,и каждая о своем.Я--о блудливых и заблудших душах соплеменников,она,вероятно,о нас,уже отчужденных,но еще не успевших прикипеть здесь так,как только мы умеем.--Фатально.Грустно думается,что ее бессарабские и твои могилевские праматери,очевидно,невсчет.Никто никому не обязан.Никого взашей не толкают.Закон о Возвращении есть,а тебя нет?--Не хочешь--не воскресай.Но как бы вы не чурались "клейма" иудейского,из вас нет-нет,да и вырвется,как из египетского котла,еврейская субстанция галутных интравертов-гуманитариев и кибернетиков,открывающих америку в гармоничных "тенетах" библейского текста и каббалистических научных истин под мелос хасидской клейзмерской традиции ,так причудливо резонирующей с восточно-азиатским йеменским ритмом.Сами вы этого за собой не замечаете(как же-с,этюды Черни проглочены,как гоголь-моголь,еще в детстве),а намекни,так "волком выгрызете" за ваш еврейский путь душевлеченья,на котором не та дорога,что длинна,а та,которая--одна.
Вероника никогда не сможет пользоваться русским языком,как инструментом,потому что ее родной зритель -- на Сретенке.Оттуда же,с вашей с нею Марасейки,Трубной,Аэропортовской, робким зрителем ,примостившись в ближнем ряду,не смея дышать,ты записывал каждый ее вздох на пленку.Охота за ее взглядом длилась десятилетиями.Малость немеющего обожания не нарушилась и в Израиле,когда,не случайно соприкоснувшись взорами в фойе ее первого реховотского концерта,вы узнавающе улыбнетесь друг другу,а она,не сдержавшись(наша кровь!),выпалит:
--И Вы здесь?!
У тебя была полная свобода,ты мог "съехать" в Штаты,но вот ты -- здесь,будто, поближе к ней.Разве можно тебя не любить.
Ты,разведя руками,по своему обыкновению,--молча,запунцовеешь ,захлебнувшись восторгом,и тут же потупишься,изойдя местечковой проказой своей собственной никчемности.Хороший еврейский мальчик,подающий не слабые надежды на кафедре био-физики,так никем и не стал.Галутную меру национальной полноценности из нас не выбить низачто.И там и здесь мимо тебя,милок,проносятся "ценные" евреи.А ты просто--хороший,бесценно и неоцененно хороший человек,что,естественно,в рамках изгнания--не профессия и даже не тема кандидатского минимума.Сколько тысячелетий должно миновать,чтобы раны от оков египетского "гостеприимства" затянулись окончательно?
Так кому это на Израиловке жить не хорошо?Если каждый сапожник у нас--философ и поэт,каждый парикмахер--философ,художник и боец,каждый професор философии --солдат и музыкант и капельку портняжка,имеющий,шо сказать.
(Если б ты был китайцем,для полнокровного счастья тебе хватило бы того,что есть: кусок здоровья,нивроку,бабы,любящие тебя больше жизни.И Вероника.Но,увы,ты все еще академик академии идиотских наук.)
Однажды на одной из столичных ее распевок какой-то плебей съязвит,насчет "личного вклада в материальную сферу социума".Ты обмер.А она,не задумываясь,осадит:
--Произвожу я.Штучный продукт.Разве не за ним Вы сюда пришли?
"И была густая темнота во всей земле египетской три дня,и не видели один другого , и никто не поднимался со своего места три дня,а у всех сынов Израиля был свет в жилищах их."(Имена,ТАНАХ) Ни безоглядно жить,ни вприглядку ни ты ни я не сумеем,потому что врывается в память эта танахическая цитата и будоражит.Чаще ее смысл светел и печален,реже переполнен триумфаторской правдой Вероники,излучающей свет.И пусть эгоисты-преступники от него слепнут и не видят,не чувствуют друг друга .Пусть.
(продолжение следует)