А Л Е К С А Н Д Р М И Л Я Х
«Мастер литературы Республики Молдова».
«Лауреат Всероссийской литературной премии
«Традиция». Член СП России и СП СССР.
Родился в г. Красноярске, 25 декабря 1942 г.
Ему 70 лет исполнилось и 40 лет со
дня поступления в Литературный институт
г. Москва. А. Милях живёт в г. Кишинёве.
Автор всего шести книг, но многих публикаций в
известных изданиях Молдовы, России, Украины,
Прибалтики, Казахстана, США. Вошёл в ряд
Антологий русской поэзии, в том числе:
«Час России» 1988 г.,«День Поэзии» СССР,1991г.
Подборкой стихотворений в антологию
«СОВРЕМЕННОЕ РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ»
в 1 томе из семи томов издания г.Москва 2005г.
И другие издания…
Александр Милях «Мастер спорта СССР по боксу»
«Т р у д н ы й б о й…»
ПЕРВАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ
Поэт серьезно был настроен,
Как на собранье
Пионер,
И я был чести удостоен –
Узнать про рифму и размер:
«... А вдохновению
Не льсти ты,
Хоть от удач не отрешён...»
Резонно толковал
Маститый,
Бумагу рвал
Карандашом.
Тогда мне было незнакомо
Служенье обрезанью крыл,
Но «День России» Смелякова,*
Что под рукой моей – раскрыл.
С тех пор от лживой «заморочки»,
И подлецу, и дураку
Шепчу, но ясно, ярость строчки:
«Я праздных слов не изреку!»…**
1972 г. 2012 г. *
*Ярослав Смеляков – известный поэт СССР, фронтовик…
** Строка Яроcлава Смелякова.
АПРЕЛЬ СТАНОВИТСЯ СУДЬБОЙ…
Из всех великих откровений,
что были первыми
Всегда,
Весною были:
Гроз явленья и водосточная вода,
Гудевшая по старым трубам
Бессмертной песней
Молодой,
Когда настойчиво и грубо
Апрель становится судьбой…
Апрель,
И волшебство…
И месяц…
Лукавый,
Яркий.
Сколько раз
Встречал с утра я ровно в десять -
сияние девичьих глаз…
И провожали.
Я…
И вечер.
В гул привокзальный,
В мглу… И в даль…
В апрель…
Стремительный и вечный…
В мгновенья…
В радость и печаль.
2012 г.
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Прозренья не приходят сами,
За ними в небеса…
Иду…
Блуждая между облаками,
Вдруг встретил верную звезду.
Без хвастовства и проволочки
Сказала, правды не тая:
«…Доверься мне –
Заветной точке,
Я точка зрения…
Твоя!»
1965 г. 2005 г.
ПТИЦЫ
В этой комнате
Невзрачной
Высота стены
Страшит,
Слышу возглас многозначный:
Мало места
для души!
Здесь художник непоспешный,
Но не грешный,
не без крыл,
Самолюбие не теша,
Много думал и
Творил.
За окном над старым храмом
Торжество
Крикливых стай:
Полон мир любви и срама?
Предпочтение
Отдай!
Здесь альбом на полке
Голой,
Как сомнений
Жестких
Том,
И в окно вонзился голубь,
Нарисованный
Углем.
Голубь, выстраданный,
В саже,
Черных -
искренней –
Ворон,
Но в полете все докажет,
Потому что птица -
Он!
1972 г. 2012 г.
С А Л И К 1946 г. 2006 г.
Уносит брёвнышки протокой
Братскою,
Свищу соловушкой под Красноярском.
Вон скалы мглистые нам корчат
Рожи!
Как стать столбистом мне,
Мой брат, Серёжа?
Камней оскалы туман рассеют,
«Столбы» -
Есть скалы - над Енисеем.
А я не маленький – в четыре года,
Плывём на «салике»,
Вокруг природа.
Бежит по берегу, по кромке
Самой,
Плывёт в истерике. Рыдает мама.
Бежит по тропочке. По скользкой, скальной,
Нам тихо ропщет – братьям
Охальным!
А брёвна связаны колючей проволокой,
Мне жить заказано – судьбою колкою.
А скалы грозные
Смирили рожи.
Жизнь понял поздно я,
Мой брат, Сережа!
Плывём вдоль берега. Отстала мама.
Мы не в Америку!
На остров с Храмом!
Свечей там не было.
Иконы сняты.
Но шли по небу ли? Легко и свято…
Священной ратью –
Пять туч над Храмом.
То я был с братьями. Отец и мама.
Да разве тучами –
Четыре облака?
Уже отмучились. Стал каждый
Обликом…
*Салик – плот из двух, трёх стволов деревьев.
МАЙ ПРОЩАЛЬНЫЙ
Я помяну друзей и близких,
Спасибо,
Откровенный май,
Среди крестов и обелисков
Мне о любви –
Напоминай.
Пройду в печальные ворота,
Певучий храм не обойду,
Здесь и забвенье, и забота…
Я счёт погибшему – веду!
Вернулось время.
Память рядом…
А двадцать первый век - далек?
За монастырскою оградой
Усталый человек прилег.
В траву.
Смотрю в сырое небо,
Где тучек рваных череда!
Плывут, как вата… ломоть хлеба…
Мелькнула чья - то борода!
И тучки встали.
Ветер замер.
И прямо в небе, надо мной! –
Как труд небесных кинокамер,
Мой профиль…
Острый, но родной!
Запечатлен. Помог
Всевышний,
Ныряю в небо…
Я…
До дна…
Как говорится, третий лишний!
А третьим лишним – смерть…
Одна.
1975 г. Невская Лавра.
1995 г. г.Кишинёв
ПРОГУЛКА 1962 – 2012 г.г.
«Соловьи монастырского сада…»
Игорь Северянин
Не хочу повторяться, а надо,
Потому что от века иду:
«Соловьи монастырского сада»
В Ботаническом пели – Саду!
Мне б сегодня о прошлом не плакать,
Грязь, смывая с возвышенных слов,
На душе и на улицах – слякоть,
И не любит её – Кишинёв!
Предстоит коммунальная стужа,
А от стужи спасения нет,
Побродить по взволнованным лужам
С декабрём восемнадцати лет?
Вдаль, по улицам. Площади…
«Броду»!
Где дымит нашей юности след,
Где читал молодому народу
Бесцензурные строки –
Поэт!
Где вы, девушки шестидесятых,
Лет рождения - сороковых?
Перед многими был виноватым,
Что мечты не делил на двоих!
Но клянусь я невзгодой поэта,
Чтоб собой и единственным стать,
Разбросал сердце - в строчках
По свету
И не буду его – собирать!
Не хотел? И не смог! Значит надо:
На асфальтобетонной меже
«Соловьи монастырского сада» -
Воробьями -
Стрекочут уже?
Замолкают синицы пророчеств,
На фасадах – грубеют орлы,
Журавлиный призыв одиночеств?
В небесах не услышать – «курлы…».
Прекратите! Слов прошлых – не надо?
А я слышал. Оттуда иду:
«Соловьи монастырского сада»
В Ботаническом пели…
Саду…
МАТЧЕВАЯ ВСТРЕЧА ПО БОКСУ
В ЗЕЛЁНОМ ТЕАТРЕ КИШИНЁВА. 1963 Г.
Два города – два побратима,
Но бокс есть бокс.
Который час
За поединком поединок,
«Вперед!» – пять тысяч ртов кричат.
В Зеленом театре, в доме джаза,
Удары – вскрики, пот – и кровь…
Для девушек был это
Праздник,
Такая странная любовь.
Ударил гонг. И смолкли
Музы.
Прочь все сомненья. Смело в бой!
Пусть неизвестен ты Союзу –
Сегодня город твой с тобой.
Болеют Иры, Светы, Риты –
Откуда знать им, как сверлит
В висках: в них лупят – неба
Ритмы,
А мышцы – с духом – монолит.
При чем здесь сцена! И подруги.
И вздохи зала: «Молодцы!»
Когда на лица мы друг другу
Наносим шрамы и рубцы.
Когда противник злой, как кара,
Забудь прощений щедрый дар,
И не встречай удар ударом –
Опережай всегда
Удар!
Упал? Диктует честь и право:
Ты должен встать и победить!
И все с тобой – любовь и слава,
Страх и забвенье – позади!
Единство гордости и веры
Ты познаешь, мечте грубя,
Тебя сломает раунд
Первый,
Но третий – выпрямит тебя!
Из белоснежного атласа
Уходит форма в красный цвет,
Твой нос разбит? Но жизнь прекрасна,
Когда тебе лишь двадцать лет.
Идешь вперед. В победном миге
Крутое свойство правоты,
Глядишь в глаза и видишь
Книги,
Которым нынче - верен ты.
И ты закончишь бой счастливо,
Прямою...
Поднятой рукой:
Ты познаешь, что
Правда – сила!
Не веря истине иной.
На то она, мужская доля,
Чтоб дух мятежный из груди…
И все с тобой – мечта и воля,
Судьба и память –
Впереди…
В СЕМИДЕСЯТЫЕ…
Аркадию Петровичу Малашенко
Петрович! Осуждаем пьянку?
Алкоголизму вопреки
Поедем к Моне?
На Скулянку…*
Опохмеляться от тоски!
К работе возвратимся трезвой,
К труду, что с долгом «воедин»,
Пусть резвый утренний троллейбус
Маршрутом номером «один»
Доставит нас, где мудрость Мони
Каплана «дарствует» покой,
Коль есть пятерка на ладони,
То будет кружка под рукой,
И не одна, а честных двадцать
На стол, что в пене и рачках…
Ларек по кличке
«Лига наций»
Гудит на разных языках.
Не говорит о новых книгах
Рудольфа... Коли...
«Для стиха –
Ты говоришь: – Спасенье – фига,
Что есть в кармане Миляха!…»
"...А Малашенке – ярость строчек,
Редакционный пулемет,
От винных до горячих точек
Страна любимая идет…..»
Мы думаем еще, что сладим
И в Дом печати поспешим:
«…Таксист, доверь! Рули, Аркадий,
Страною правят алкаши!…»
На полусогнутых - в кабину!?
Но за рулем тверда рука:
«…Орденоносную скотину
Печатать завтра на века…
Вновь спровоцирует напиться
Звездою новой золотой,
А под портретом на страницу –
Мой текст – с наивностью святой!
Как будто на столе параша,
Душа как будто тянет срок,
Ты позвони мне завтра,
Саша,
Как ты, я буду
Одинок…»
*"Скулянка@ - район г. Кишинёва
РОДНАЯ РЕЧЬ
Грачи вернулись!
Прилетели….
А без грачей какая Русь?
В лесах призывно засветлела
Весны
Саврасовская грусть!
Снег подобрел.
Прямей и круче
Берёз оживших белизна
И позолоченная туча,
Что купол. Ввысь.
Устремлена…
И так дышать – светло…
И славно,
Как - будто нынешней весной,
Родная Речь -
Учебник главный,
Опять раскрыт.
Передо
Мной!
1974 г. г. Ленинград
ТРУДНЫЙ БОЙ
Не за проблемы мировые
Пришла бойцовская пора,
Я кровь свою пролил впервые
За славу нашего двора.
Тогда соседские мальчишки
Пришли, нас в трусости виня, –
На землю положил я книжки –
По спичкам выбрали меня.
И против кулаков умелых,
Усмешек, на глазах друзей
За справедливость встала смелость
С наивной правдою своей!
В оранжевом тумане плыли
Конюшня, дровяной сарай,
Трава, придавленная пылью,
И крики: «Дай, Фигура...
Дай!…»*
Я - «дал…»- потом, как оказалось,
Коронным будущим –
Прямым,
И в жизни навсегда осталось
И в строках не было иным!
Мы опоздали на уроки,
Потом все вместе шли в кино,
Что было в той победе проку?
Забыли тотчас все равно…
Но мне верна неприхотливо,
В уюте мнений и идей -
Дощатых улиц справедливость –
С наивной правдою…
своей!
*Боксёрский "псевдоним" А. Милях.
БОЙ С ТЕНЬЮ
В конце пророческого века мы часто видим
Человека,
Он звучный воздух бьет словами, обиженный
Судьбой и нами.
Как-будто бой проводят с тенью
Слов смысловые ударенья:
«…Я различаю смысл скандальный, а в нем
И лжи, и правды –
Стык,
В слащавых строках звон кандальный
у гладких мальчиков
Возник.
Душа под книжные обложки от горя
Пряталась не
Раз,
И обогревшись там немножко,
Надеждой возвращалась в нас.
Теперь чужою, не своею, кровавой правдой
Крася стих,
Клянут былое, кто умеет, а переживший вновь
Притих.
Не обреченные провидцы клянутся мукой,
Кто быстрей,
Но замолкают очевидцы
окопов,
строек,
Лагерей…».
Он разговаривать не хочет, уходит,
Про свое -
Бормочет.
В конце пророческого века мы можем встретить
Человека,
Его увидите на пляже: татуировки все расскажут:
«Не позабуду мать родную» – читаю надпись я
Прямую.
«Веди нас в бой, товарищ Сталин!» –
Слова под мышку убежали.
Пятиконечная звезда сосок зажала навсегда.
С фашистской свастикой дракон, живот и грудь -
Терзает он.
Но с ликом маршала Георгий клубок пронзил
Кровавых оргий.
И на копье - дракон и змеи, над ними
Ангел с книгой веет.
На книге имя смертных лет: «Сергей Есени…»,
Буквы нет.
Почувствовав мой долгий взгляд, вдруг оголил
Свой тощий зад:
«Что морду в сторону воротишь?
В свое ты будущее смотришь!»,
Кровавой тушью налита: «Печора».
«Кола».
«Воркута»…
В конце пророческого века мы повстречаем
Человека,
Всегда наедине с судьбой, он говорит с собой и
Мной:
«Не сотворив себе кумира, как проще,
Пишешь и живешь,
На ощупь ты идешь по миру иль по миру?
И то не
Ложь.
Ты спотыкаешься о тени? Перешагни любую тень.
Визжит? Ты верь! На миг – ты гений!
Потом трудись
И час, и день.
Вся жизнь – сердечная работа, но в лучший мир
Не поспеши,
Превыше схемы и расчета лишь технология души.
Она твой мир построит
Даром.
Его поправил шестикрыл…
Молчи, молчи про гонорары, их много ль было?
Все пропил!
Ожил? Гори без передышки, не «многотомье»
Выйдет
В «свет»:
Ты выплавь огненную книжку, но догорает в ней –
Поэт!…».
Клянется жизнью он своею, а жить,
Как надо,
Не умеет.
Как будто в бой вступают с тенью слов смысловые
Ударенья.
В конце пророческого века – не замечаем
Человека...