ЖЕРЕБЁНОК
-1-
В тот год лето выдалось очень жаркое и благоприятное для сенокосной поры. Леспромхоз, расположившийся на берегу полноводной реки у подножия не высоких гор и обильных хвойных лесных массивов, тщательно готовился к заготовке кормов на зиму для рабочих лошадей.
Лошадей было около полусотни. И сухих кормов нужно было очень много. Большинство были добротные, сытые, молодые, хорошо обученные для работы в тяжёлых условиях тайги, лошади. В табуне особенно сильно выделялась одна, чёрной масти, с небольшой красивой белой «звёздочкой» на лбу. Эта «звёздочка» так, кстати, шла молодой жизнерадостной кобылице, что, буквально, все - и взрослые и дети сильно любили её и при встречах обязательно давали лошади лакомый кусочек.
Лошадь, названная в посёлке Звёздочкой, настолько сильно привыкла к оказываемому ей вниманию, что в случае встречи, если у кого-нибудь не оказывалось лакомства, она осторожно брала своими губами «обманщика» за плечо и теребила его до тех пор, пока не получала своего угощения.
Для многих это выглядело довольно забавно, а вот для детей могло обернуться неприятностью, если по близости не оказывалось кого-нибудь из взрослых.
И только поэтому конюх Фёдор, не молодой мужчина лет пятидесяти, вынужден был часто, либо запирать Звёздочку в отдельном от остальных лошадей, пригоне, либо привязывать её где-нибудь к забору, лишая лишний раз в удовольствии порезвиться на свободе.
Но, не смотря запреты конюха, у Звёздочки были свои надёжные покровители - дети. Как только конюх, занимаясь делами, покидал конюшню, большая ватага ребятишек немедленно оказывалась возле своей любимицы. Каждый ребёнок, оглядываясь по сторонам, быстро доставал из карманов своих широченных сшитых «на вырост», штанов с одной лямкой через плечо, застёгивающейся на одну большую пуговицу, заранее приготовленный лакомый кусочек хлеба или сухарик – любимое лакомство Звёздочки.
Осторожно взяв своими большими губами с маленькой детской ладони сухарик, она подхватывала его языком, отправляла в рот и начинала не спеша, с хрустом разжёвывать, поднимая при этом голову немного вверх и, прикрывая от удовольствия глаза. Вместе с ней смаковали уже своё удовольствие и дети, выразительно и от души смеясь. Своим детским подсознанием души ребята чувствовали и хорошо понимали, как приятен любимице этот хрустящий сухарик, потому что на себе не раз испытывал подобное удовольствие каждый их них.
-2-
На сенокос взяли половину лошадей. Многим предназначалась работа в «волокушах», где управлять лошадьми всегда доверяли детям, сидящим верхом. Выбирали, как правило, детей в возрасте от шести до десяти лет из-за их малого веса, чтобы лошади меньше уставали, да и высвобождались лишние рабочие руки взрослых, которых в горячую сенокосную пору всегда не хватало.
Другая половина табуна под присмотром жеребца по кличке «Костёр» за его красивую красную гриву, развивающуюся на ветру под палящими лучами солнца, вольно паслась на лугах после вчерашней тяжёлой работы по вывозке из тайги заготовленного для пилорамы, леса.
Но в это лето Звёздочку долго не брали на сенокос из-за того, что у неё был маленький трёхмесячный жеребёнок, который постоянно мешал ей и людям в работе, часто тыча своей мордочкой, с такой же, как и у матери «звёздочкой» на лбу, между ног матери, чтобы полакомиться молоком. Мать из-за этого сильно нервничала, пытаясь отогнать жеребёнка от себя.
Но сегодня среди выделенных на работу лошадей на сенокос, была и Звёздочка.
Она была запряжена в дрожки, на которых важно восседал сам конюх. Рядом с ним сидели мальчишки. Весело смеясь, перебивая друг друга и размахивая над головами своими руками, они шумно «болтали».
Мальчишки громко вспоминали свои не забываемые встречи, теперь уже с полюбившимся им жеребенком. Жеребёнок часто подбегал к дрожкам и с разгона втыкался в колени шумной ватаги своих самых замечательных и очень верных маленьких друзей, получая в награду за этот проступок лакомый и вкусный сухарик, к которому его приучили сами же дети.
Съев сухарик, жеребенок подпрыгивал на месте и, то ли от полученного удовольствия, то ли в благодарность за оказываемое ему внимание начинал «дурачиться» вокруг телеги. Он выписывал такие «кренделя», что, наверное, даже уже опытный специалист от души позавидовал бы такому танцору. Детей этот маленький однообразный «концерт» любимца от души забавлял, так как жеребёнок, получая в очередной раз лакомство, с удовольствием повторял свой «номер».
Среди детворы сидел председатель леспромхоза Павел Иванович и знаменитый на всю округу «волчатник» Петр, молодой, полный сил и энергии парень лет двадцати восьми. Председатель и охотник о чем-то сосредоточенно беседовали между собой.
На передней телеге так увлекательно и заразительно травили «байки», что вокруг всю дорогу не умолкал сильный и дружный мужской смех. На задней повозке красивый молодой грудной женский голос пел задушевную лирическую песню, которую дружно подхватывали подруги на соседних подводах. Лесное эхо вторило приятному, разноголосому пению, поднимая его вверх и медленно унося за горные перевалы далекой дремучей тайги.
Так длинный караван, поднимая лошадиными ногами и колесами телег придорожную пыль, быстрым шагом, быстро приближался к сенокосным сочным лугам.
Рядом со Звездочкой бойко бежал её жеребёнок, часто, то отставая от телеги, то быстро забегая вперёд. Когда лошадь на подъёмах переходила на шаг, жеребёнок сбоку норовил засунуть свою голову под заднюю ногу матери, но мешала оглобля да Федор с кнутом в руке, часто и сердито отгонявший его от матери.
- Да …а, намучаемся мы, наверное, сегодня с ним!- Досадно протянул сквозь зубы директор.
- Не даст работать кобыле!
- Ничего … о!- Бодро отозвался Фёдор.
- Я сам буду работать на Звёздочке! На граблях буду грести! Жеребёнок и мешать будет меньше!- Довольный найденным выходом из складывающейся ситуации, закончил конюх.
Услышав их разговор, глядя на жеребёнка, одна из женщин восхищённо воскликнула:
- Какой все же красавец! Мордочка-то, мордочка какая! А ножки, какие красивые! Словно в беленьких чулочках! Хоть сейчас на выставку веди! Ох, и красивый же, «чертёнок»!
- Себе бы такого!- Не выдержал восхищения кто-то из мужиков.
Директор и Пётр не вступали больше в разговор. Они о чем-то тихо переговаривались между собой.
А жеребёнок, словно понимая, что речь идёт именно о нём, ещё больше стал выписывать всякие «завитушки» вокруг матери и соседних подвод.
Когда приехали на сенокосные луга, выпавшая за ночь роса уже высохла и скошенная трава звонко шелестела, издавая ароматный запах разнотравья. Нужно было торопиться. Директор сам расставил взрослых и детей по рабочим местам. И работа закипела.
Стали появляться большие валки с сеном. Их укладывали на волокуши и отвозили к местам намеченных зародов. Образовались две группы, и как-то стихийно, само собой, вначале в шутку, а потом и всерьёз, эти группы превратились в две соревнующиеся бригады, объявившие между собой соревнование за лучшую укладку сена в зарод. Мётчиками на зароды были поставлены самые лучшие и самые опытные сильные мужики, одним из которых оказался конюх Фёдор.
Дети, сидя верхом на лошадях, запряженных в волокуши, с удовольствие включились в «игру» взрослых, стараясь как можно быстрее и больше навозить сена к зародам.
- Победителей!- директор многозначительно улыбнулся, - ждёт обеденный сюрприз!- и пошёл к расположившимся на небольшой полянке двум женщинам, занимающимся приготовлением обеда на всю артель.
Пётр же по указанию директора работал на граблях, в которые была запряжена Звёздочка. Поработав часа два, он подъехал к общему «стану» и, крепко привязав коня к стволу кудрявой берёзе, подошёл к дрожкам, на которых приехал.
Молча достал кисет с махоркой, газетную бумагу, сложенную «гармошкой», спички. Не спеша, уселся на дрожки, свернул пожелтевшими пальцами толстую, величиной с палец, «цигарку», закурил.
Накурившись, затушил о подошву кирзового сапога окурок и начал рукой шарить в дрожках под примятым сеном. Не спеша, вытащил оттуда длинный свёрток, замотанный в брезентовую тряпку.
Со спокойным видом человека, хорошо знающего своё дело, медленно отошёл на нужное ему расстояние от лошади с запряженными граблями. Огляделся вокруг и так же не спеша, начал разворачивать свёрток.
Вначале достал треногу, установил её удобнее, надежно воткнув ножками в дёрн. Затем вытащил металлический станок для пристрелки огнестрельного оружия, каким-то чудом оставшийся после Великой Отечественной войны, прикрутил болтом к треноге. Деловито и любовно поглаживая, достал из свёртка кавалерийский карабин и закрепил его в станке.
Звёздочка, словно почувствовав что-то неладное, встревожено заржала и подозвала к себе жеребёнка. Тот, немного попрыгав возле матери, брыкаясь задними ногами и весело отмахиваясь своим маленьким хвостиком от надоедливых мух и оводов, снова отбежал в сторону и начал щипать свежую траву.
Иногда он, высоко подняв свою красивую головку, оглядывался вокруг, как бы проверяя, все ли работают. В эти минуты поварихи у костра, глядя на жеребёнка, любовались чудесным созданием природы, в которой жеребёнок выглядел грациозно.
Громкий выстрел для всех прозвучал неожиданно и тревожно. Эхо рокотом прокатилось по всему лесу и быстро «увязло» в нём. Люди разом прекратили работу и стали сбегаться на стан, откуда прозвучал выстрел.
У Фёдора от неожиданности засосало под «ложечкой» от надвинувшегося предчувствия беды. Не чувствуя под собой ног, он кувырком слетел с зарода и первым прибежал на стан.
Жеребёнок уже не слышал раската выстрела. Он как-то неестественно расставил свои мелко дрожащие ноги, пытаясь сделать свой очередной игривый скачок. Но неуклюже споткнулся, пробуя удержаться внутренним усилием воли на ногах хоть несколько секунд. Он медленно стал заваливаться на бок, недоумённо и испуганно смотря стекленеющими глазами на Петра.
Этот миг, миг падения своего любимца и любимца всего посёлка, Фёдор запомнил на всю жизнь. Не помня себя от навалившегося тяжёлой лавиной на грудь гнева, он выхватил у кого-то железные вилы и бросился на Петра. И кто знает, чем бы это всё закончилось, не окажись между ними внезапно возникшего директора.
Вокруг жеребёнка, неуверенно расталкивая взрослых, стали тихо собираться испуганные дети. Каждый растерянно и подавленно, как завороженный, смотрел на маленькую красную дырочку в центре белого пятнышка во лбу их общего друга. Они боялись оторвать свои переполненные слезой глаза от этого дикого зрелища и посмотреть на взрослых.
Затем, совершенно не соображая, что делают, мальчишки один за другим побрели в лес, украдкой вытирая катившиеся из глаз крупные слёзы. Никто даже и не пытался остановить удаляющихся маленьких, с резко осунувшимися спинами детей.
Опомнившись, Фёдор далеко от себя отбросил вилы, молча медленно подошёл к неуклюже лежащему на боку жеребёнку, увидел во лбу, на белой звёздочке, маленькое красное пятно.
- Горло режь! Чего стоишь!- вдруг закричал Павел Иванович растерявшемуся Петру.
Тот проворно выхватил из-за голенища сапога охотничий нож и, быстро подбежав к жеребёнку, перерезал ему горло.
Фёдора при виде крови стало сильно тошнить, чего раньше с ним никогда не случалось. Он быстро отвернулся и тихо подошёл к Звёздочке. Мать жеребёнка стояла, понурив голову. Из её глаз тоненькими струйками текли слёзы.
Фёдор ласково обнял её за шею, поглаживая ладонью лошадиную голову. Тяжело вздохнул и, давясь пересохшим горлом, простонал:
- Жеребятины захотели! С сюрпризом! Звери!
Обедать он отказался на отрез. Работать больше тоже не мог. Так и просидел возле лошади допоздна. Никто не решался нарушить их тихое, только им двоим понятное, уединение.
Дети, отказавшиеся от обеда, работали плохо, выполняя знакомые простые «операции» невпопад. Но, взрослые старались не замечать этого и, как только могли, помогали детям.
Домой возвращались молча, как с похорон, задумчиво провожая последние лучи солнца.
Н. Меркулов.