Прошла долгая и тяжёлая зима, в течение которой я повзрослела, так как мне открылось таинство рождения человека.
В весенние каникулы я была направлена на обследование в районную больницу, как постоянно страдающая простудными заболеваниями. Маме некогда было ехать со мной, и она отправила меня одну. Да, такими самостоятельными были мы в своё время. Ведь прошлым летом я уже сама ездила в пионерский лагерь в Карпогоры, когда мама договаривалась с Маслопромом, что путёвку, выделенную для меня, принесут прямо в лагерь, а я прилечу на самолёте и сама подойду к воротам лагеря. Так было и весной, в больнице.
Прилетев на самолёте, я одна пришла в больницу, сдала необходимые анализы и ушла на выходные в Кевролу, где жили мои тёти, сёстры мамы, и бабушка по матери же. В понедельник я вновь пришла в больницу, где мне вынесли вердикт: необходима операция по удалению миндалин. Следующую ночь я провела в доме друга моего отца, Евгения Барышникова. Он сунул мне районную газету, в которой был репортаж с празднования Проводов зимы в райцентре и сказал: «Смотри, здесь твоя сестра!» Я, не понимая ничего – ведь сестры у меня отродясь не бывало – пялилась в газету, где на второй странице была фотография высокой, красивой девушки в образе Весны. Жена Евгения, добрая усталая Фёкла, забранилась на мужа: зачем, мол, ребёнку городишь всякую ерунду?
Она покормила нас с Люсей (дочка Барышниковых, с которой мы, ровесницы, были дружны) и отправила спать. Но мысль, уже плотно засевшая в моё сознание, больно и неприятно царапала мою детскую душу. На следующий день я была определена в хирургическое отделение, в котором, из-за отсутствия мест, меня и ещё одну девочку из райцентра, Веру Немирову, с таким же диагнозом, определили (как сложно мне сегодня понять медиков, определявших для нас с Верой место!) в палату к абортницам. Я была сама святая простота с периферии. Как много узнала я в ту зиму, причём именно от Веры, девочки из райцентра годом младше меня! Вера объяснила мне, откуда дети берутся и куда деваются, если женщина не захочет рожать; с какой целью пришли в палату женщины; зачем стоит в соседнем кабинете страшное блестящее кресло. Я сопоставила полученные знания со словами дяди Жени Барышникова о моей сестре и впервые в жизни усомнилась в своём отце…
Как мне было горько, как тяжело переживала я свои новые знания и усваивала их с мучительной болью в своём сердечке! От пережитых волнений и тревог я стала ходить ночами, лунатить. Женщины из палаты перехватывали меня в самых неожиданных местах. Я не помню их имён, но благодарна им за то, что они не донесли доктору о моих ночных хождениях. Кто знает, куда бы могли отправить меня, на какое обследование! Домой я вернулась повзрослевшей, но тайна, которая мучила меня, лежала в глубинах моей души невыносимой ношей. Я нашла газету, спрятала её и часто в отсутствие мамы доставала и изучала лицо своей сестры. Мне в голову тогда не приходило ещё сопоставить возраст этой девушки и своего старшего брата – она была старше Коли, значит, событие могло иметь место ещё до женитьбы отца. Эти мысли придут в мою голову гораздо позже, а пока…
...Однажды мама заметила меня с этой газетой и умело выспросила обо всём. Я, конечно, призналась маме, передав ей слова дяди Жени Барышникова о сестре…Газета была убрана мамой, и потом я встречала её в ящике комода вместе со всеми документами. Постепенно я утратила к ней интерес, да и в семье эту деликатную тему не поднимали в моём присутствии, хотя сейчас, мне кажется, я с удовольствием познакомилась бы с женщиной, которая, возможно, действительно является моей сестрой по отцу. Но пока не получается организовать встречу, да и Бог знает, как предполагаемая сестра отнесётся к возможному нашему родству. А вдруг это просто чьи-то выдумка, фантазия, предположение?
Продолжение
http://www.proza.ru/2012/04/18/561