Когда я закончила 4 класс, мама сообщила, что для меня от Маслопрома выделена профсоюзная путёвка в пионерский лагерь в Карпогорах. Поскольку путь в райцентр был мне известен - садись на самолёт, и он тебя довезёт - решено было меня не сопровождать: не маленькая, мол, уже, спросит сама, если что. Папа нарисовал мне дорогу от аэропорта до Банковской улицы, где жил его друг и где я должна была остановиться. И вот я, 10-летняя девчушка, смело отправилась за 160 км от дома. Люсю Барышникову, дочку папиного друга, я уже знала заочно, мы переписывались, поэтому мне хотелось увидеть её, какая она в жизни. Мама позвонила в Маслопром, её заверили, что путёвку принесут в лагерь в день заезда, и я нисколько не переживала за успешность предстоящей поездки. Сегодня я не могу представить себе, чтобы отпустить десятилетнюю внучку одну на рейсовом автобусе в райцентр, находящийся от дома в 10 км.
После часовой болтанки в «Аннушке» и благополучной посадки я быстро нашла по нарисованному отцом плану дорогу в село, нужную мне улицу и дом 26. Хотя дома никого не было на тот момент, я спокойно дождалась прихода хозяйки, которой объяснила всё про себя, и Фёкла пригласила меня в дом, накормила, разговорилась со мной, выразила радость, что у её дочери будет в лагере такая общительная подружка. Познакомилась с Люсей, погуляла с ней по селу. А на следующий день мы с ней бодро направились к школе, где располагался лагерь.
Каково же было моё горе, когда меня не пустили у входа, решив, что я самозванка! Ведь путёвки на руках у меня не было, и никто ничего о ней не знал, хотя я сказала, в какой организации работает мама. Видимо, наплыв детей был так велик, что не успевали разбираться, поэтому от меня довольно равнодушно отмахнулись и велели ждать у забора. Люся скрылась за воротами лагеря, у неё оказалось много знакомых девочек, а у меня-то, кроме неё, не было никого! Я подумала в ужасе: куда же я пойду, если так и не выяснится ничего с путёвкой? Барышниковы должны были в этот вечер уезжать из Карпогор, самолёт в мою деревню летит только с утра. До сих пор помню своё состояние отчаяния, какой-то бесприютности. И подумалось именно о папе: и что же ты, папа, дочь свою не проводил, не привёз в лагерь, все дети с родителями, одна я как приблудная…Слёзы душили меня, я поплакала тихонько. К счастью, проблема всё же разрешилась. Не прошло и полдня (долгонько я жарилась на солнцепёке) - прибежали из Маслопрома, принесли путёвку. Вспомнили-таки про меня! Насколько легко сейчас решить подобную проблему, имея сотовый телефон! А у нас в деревне если звонить надо было куда – тащись на почту за полтора-два км, да ещё и не дозвониться скоро, ведь в пору моего детства были коммутаторы – ящики телефонные с ручкой: крутишь её, крутишь, дозвонишься до телефонистки, и только она соединит тебя с нужным номером.
Но рассказать я хочу о том, как я впервые увидела яйца. Да-да, куриные, самые что ни на есть обычные куриные яйца. Как-то так уж получилось, что в ближайшем окружении моём никто не держал кур. Видела я их у тётки Офимьи, но неприветлива была тётка со мной, не любила она за что-то отца моего, потому не признавала и нас, его детей. Да и запах был ещё тот, потому я спешила ретироваться из тёткиной избы (приводила меня туда тётка Анисья, папина сестра). Поэтому яиц у кур видеть мне не приходилось. В магазин продукты питания привозились весной на пароходах, а яйцо – продукт скоропортящийся, может, продавцы и могли приобрести яйца. А простые смертные в магазине яиц купить не могли по причине их отсутствия. Нет, конечно, в школе мы видели яйца на картинках, задачи решали, всё понимая теоретически, но вкус яиц мало кто знал. И вот такая сценка.
На полдник принесли яйца. Белые, в огромных тазиках, они быстро раскладывались по столам дежурными. Ребята стучат яйцами. Я понимаю, что это яйца, повторяю за всеми те же движения. Нина, девочка, сидящая со мной за одним столом, спрашивает меня, что я больше люблю: желток или белок. Ну, откуда мне знать, что я люблю больше? По мне, лучше бы их и вовсе не приносили: как я их буду есть? А вдруг вырвет? Но я понимаю, что так отвечать я не должна, мне стыдно признаться в своём невежестве. А руки уже сделали своё дело, скорлупа послушно отделилась от яйца. Нина же сразу признаётся мне, что она больше любит желток. А я, положив на язык крошку желтка, ощутила невиданное досель отвращение: ведь крошка прилипла к языку, не спросив его, нравится ему её присутствие или нет! Поэтому я наугад ляпаю, что мне, наоборот, нравится белок. Мы с Ниной тут же договариваемся, что будем меняться. Вкус белка я полюбила, а вернее, он просто стал мне привычен.
Проходят дни, яйца дают ежедневно, они начинают надоедать, и многие уносят их в палату, чтобы съесть вечером. Воспитатель проводит беседу о пользе яиц для подрастающего человека. И тут мне становится стыдно: как же я не подумала о маленьком своём брате? Объедаюсь тут полезными веществами, а он, болезненный, худенький, лишён такого ценного продукта! Я решаю складывать яйца в кулёк – обычный, из газеты – чтобы потом отвезти домой. Через несколько дней утром воспитатель обращается ко мне – я в этот день дежурная по палате: «Валя, ребята после завтрака пойдут на речку, а мы с тобой задержимся. Надо проверить содержимое тумбочек – запах какой-то тяжёлый.» Я киваю: «Да, Светлана Васильевна, я тоже заметила уже!»(ещё бы не заметить – под носом в тумбочке тухнут яйца!) Проверку начали не с моей тумбочки, а от меня, в другую сторону. И когда добрались до моей, догадка меня озарила – запах шёл ведь отсюда! Поняв, что это моя вина, а ещё больше расстроившись из-за рухнувших планов, я зарыдала! А что могла ещё сделать бестолковая, наивная девочка, которая хотела лучше, а получилось… понятно, как…К чести воспитательницы, она успокоила меня, внимательно меня расспросила, выслушала, отнесла кулёк с содержимым в ящик для отбросов и пообещала мне помочь.
Через пару дней мы прощались с лагерем, и нам выдавали сухой паёк – вероятно, из оставшихся и не скормленных нам продуктов: сгущёнку – молоко, кофе и какао, конфеты, вафли, печенье. Мне Светлана Васильевна принесла впридачу к сухому пайку 4 бутылочки с изображением маленького ребёнка: витамин «Д» на спирте и на масле. Я благополучно вернулась домой. Когда я достала эти бутылочки, родители ахнули: как у тебя, мол, ума-то хватило такую роскошь купить? Видимо, у нас в деревне это был дефицит. Потому что я помню лишь отвратительный рыбий жир, которым поили всех малышей: и человеческих, и коровьих, и овечьих. Когда я рассказываю эту историю, мне часто не верят, подозревая, что я утрирую. Но всё было именно так. А я вспоминаю Светлану Васильевну и отдаю дань её мудрости и неравнодушию.
Продолжение
http://www.proza.ru/2012/04/18/501