Я тебя забыла - высыпала в стихи, в тысячи мелких чёрных букв, в тысячи самых разнообразных эмоций, и в тысячи минут тишины наверное тоже. Я так основательно забыла тебя, что сегодня не узнала даже, когда совершенно случайно - бывает и так, наверное, столкнулась с тобой между полками в магазине, между всеми этими стиральными порошками, салфетками, и много ещё чем от пола до потолка.
И вот мы сидим сейчас в кофейне, ты что-то говоришь, а я молчу настолько, насколько вообще только можно молчать.
Я не знаю, как разговаривать с тобой и о чём, потому что тебя просто нет, а я не умею разговаривать с теми, кого нет - мне кажется это странным и сумасшедшим немного.
Я молча рассматриваю стол перед собой и молча недоумеваю - что я здесь делаю вообще? Ты случайно не знаешь? И я не знаю. И мне наверное пора уже домой, потому что я уже немного устала, да что там - устала я уже смотреть вот так сквозь тебя, чтобы смотреть, но не видеть. Чтобы не видеть тебя, а то не дай Бог, снова станешь реальным и присутствующим. И вот так я смотрю немного мимо, улавливая краем глаза все эти красивые солнечные блики в оконном стекле - стекле, которое только и отделяет меня от той бесконечной и бескрайней мартовской сумасшедшей реальности. Хочу туда.
Почему молчу? Почему грустная? Да нет, не грустная, нормальная, как всегда.
Хотя, какая это - как всегда? Как всегда - ну это ненормальная, конечно. Обычное такое сумасшествие в привычном и безобидном в общем-то, формате. Если свет вокруг твоего лица разделить на воображаемые квадраты, то можно думать о них, и совсем не думать о том, что ты говоришь, даже не слышать можно, я уже научилась слушать, не слыша, и не видя смотреть.
- Что? Да нет, всё нормально, устала немного просто, не грустная, не волнуйся. Нет.
А ведь и правда нормально - прямо на удивление даже, кто бы мог подумать ещё год назад.
Чудесные были времена. Целых полгода я каждый день убивала тебя в своём воображении - закрывала глаза и сталкивала с крыши, например. Ну мне надо было как-то убедить себя в том, что ты больше не существуешь. Убедила. Любовь убить в общем-то можно, если взяться за это как следует и обязательно довести до конца. Потому что если не до конца - она прорастёт потом, когда ты уже и не ждёшь от неё ничего такого, и от себя - не ждёшь. И кого тогда сталкивать с крыши? Она сопротивляется, ты даже не представляешь - насколько. Ну это как убить кого-то по-настоящему, наверное. Кого-то, кого убивать очень жаль, но понимаешь, что по-другому - просто никак. Или ты её, или - она тебя.
- Ну, давай рассказывай, как вообще?
Даже не знаю, что именно тебе рассказать, дай-ка подумать - может быть о том, каким плоским стал мир, когда ты ушёл? Как будто он стал тонким белым листком бумаги, жить в котором просто негде - ну ты ведь понимаешь? И живёшь, как идёшь по этому плоскому белому, и не человек ты уже совсем, а грифель от простого карандаша. Идёшь, оставляешь какой-то прерывистый тонкий след, и сама стираешься так незаметно, и стараешься промежутки побольше сделать, чтобы не исчезнуть слишком быстро, потому что расходуешься с такой неразумной скоростью, а оглянешься - только еле заметный тоненький пунктир после тебя - ничего больше.
Ничего.
Я даже и не знаю, как рассказать-то о таком вообще возможно - о том, например, как не помнила, как приходила домой, не потому, что была пьяная, пьяной я была несколько позже, а потому просто, что ноги сами доходили - доносили до квартиры, и я помню обычный этот вж..и..к ключом в скважине, а больше - почему-то не помню совсем ничего. И лежишь потом на кровати, смотришь в незашторенное окно, на Небо, и понимаешь, что глаза - больше лица вообще-то, и в каждом - это Небо. И когда моргаешь, или даже засыпаешь, Небо всё равно стоит перед глазами - потому что оно уже забралось под ресницы, и глядя на это подресничное бескрайнее Небо, я вижу себя изнутри, а больше ничего не вижу... сплю. Снится Небо.
Или о том рассказать, как за полгода я перененавидела всех вокруг, включая тебя, себя, да весь мир вообще, и позже, да, да, когда я уже додумалась пить, из друзей со мной были только четыре стены и окно, потому что живых людей вокруг меня снесло шквалом моей ненависти. Я ненавидела как следует - самозабвенно и изо всех сил - некоторое время, а потом и это прошло, осталась только какая-то жёсткая выжженная пустота внутри, и я научилась с ней жить.
Знаешь, любовь убить легко, но тут такое дело - сюрпри..и..и..з!! - убивая любовь к кому-то, убиваешь её в себе. Ко всему и ко всем, как потом выясняется, когда ты уже в состоянии хоть что-то осознавать и анализировать в происходящем. Но с этим тоже можно жить, главное - не смотреть на себя в зеркало слишком внимательно, а то мало ли что там увидишь...
И я знаю, что совершенно точно не стану тебе рассказывать о том, как я не хотела убивать эту любовь, до последнего не хотела. Потому что её было так бескрайне много вокруг, я была такой тёплой и настоящей с ней, что готова была даже полюбить эту твою девушку, к которой ты от меня ушёл. Это оказалось так просто - ну как содрать с себя кожу, и думать, что не больно. И верить в это.
Знаешь, я просто поняла, что не могу чувствовать к ней ненависти, как не могу чувствовать ревности к тебе - ведь ты же любишь, тебе хорошо, значит, и мне должно быть хорошо? Мне кажется, я утратила тогда все свои границы, углы и контуры, и была я тогда как течение - любовь заполняла всю меня целиком, перехлёстывалась через край и заполняла собой всё вокруг. И мне было так легко любить тебя и весь мир заодно, меня несло это течение, и я совсем не умела плавать, как оказалось - утонуть было просто, да практически - в любой момент, и даже не заметить этого совсем.
И я была так невозможно счастлива за вас, так счастлива, что иногда вдруг начинала смеяться от этого счастья, да так смеяться, что и сама не замечала, как начинала плакать - так горько и опустошающе, до ощущения ломкого и сухого песка внутри, что шуршит и шуршит потихоньку, поглощая все эти слёзы мои, все эти крики мои, все эти чувства, и всю меня, кажется, тоже...
Я остановилась, потому что поняла, как именно женщины сходят с ума, и поняла, что должна перестать любить тебя просто в целях самосохранения. Меня трепали эмоции, любовь трясла за шкирку, а я каждый день выворачивала её наизнанку, как простую пластиковую крышку. Вывернула. Обернувшаяся ненавистью любовь к тебе была такой же несокрушимой и сильной, но с ней справиться было уже не в пример легче. Всего-то и требовалось, что сталкивать тебя с крыши каждый день...
А знаешь, всё в общем-то получалось, но я так устала уже от себя такой, что попросила Небо дать мне такую любовь, какую смогу уместить в своём сердце и в своих руках, такую любовь, которая не сомнёт меня больше, не изуродует и не растерзает. Я шептала в Небо об этом и заклинала его - только никогда больше, никогда больше, никогда, ты слышишь, Небо, никогда больше не давай мне такой невменяемой сумасшедшей любви. Одного такого раза достаточно. Более чем достаточно... Небо смотрело в меня, я смотрела в Небо, засыпая с ним и заклиная во снах, и оно рассмотрело меня как следует, и заодно оно рассмотрело мои просьбы, и дало мне именно такую любовь, какую я просила - такую любовь, какую смогу уместить в своём сердце и в своих руках, такую любовь, которая не сомнёт меня больше, не изуродует и не растерзает.
Как-то утром я нашла у своей двери котёнка - маленького, ободранного, грязного, и когда он вякнул так безнадёжно и бессильно, посмотрев на меня - из глаз его в меня смотрело Небо. Это так страшно - когда ты такой маленький, почти даже не настоящий, а мир вокруг - как раз очень настоящий в своей жестокости. Я подумала - ну значит, будем мы с ним вдвоём, и тем самым решила его судьбу, а заодно - и свою, кажется, тоже...
Я назвала его Март, потому что нашла его как раз в марте, и с тех пор вот уже год, как начала спать по ночам - котёнок спал рядом, и когда я, просыпаясь, слегка дотрагивалась до его носа в темноте, он тоже просыпался, смотрел на меня - глаза больше головы, и я начинала смеяться просто так, от какой-то совсем бестолковой радости. И с радостью этой хотелось кружиться по комнате, танцевать в рваных лунных полосках на полу, и вообще... жить.
Он так подрос, и каждый день провожает меня на работу, и я прощаюсь с ним и обещаю не задерживаться - ведь он ждёт меня весь день...
-Ой, ты извини, мне пора. У меня же кот. Он ведь ждёт меня весь день. Пока.
И я вышла в серое ветреное пространство вокруг, и уходя, я чувствовала и даже кажется, видела, как рассыпается осколками свет вокруг твоего лица, но мне этого было так мало, так мало - вот бы ещё все стёкла вылетели и рассыпались миллионом осколков...
Одеяло - мягкий домик, пахнущий летом, солнцем и тишиной, заколдованное мурчание кота - два Неба в его глазах смотрят в меня, его мягкая шёрстка под рукой - чёрная даже в темноте, гладишь и чувствуешь - чёрный - чёрный скользкий шёлк...
Телефон вибрирует на столике рядом, ползает и кружится вокруг себя, требует немедленного внимания, ответа, слов, эмоций и действий...
На одно бесконечно короткое мгновение что-то сжимается внутри, я закрываю глаза и привычным уже движением сталкиваю тебя с крыши. Ногой. Покойся с миром.
Открываю глаза и вижу близко - близко, прямо у лица, два прозрачных Неба, закрываю, и - лицом в подушку... Не плакать, не плакать, не плакать, я сказала!
Не плачу. Не плачу. Не плачу.
-Я просто не могу, Мартик. Второго такого раза я просто не переживу...