Ларису Лисицыну близкие подруги и одноклассники звали «Рыжая», хотя она была больше брюнеткой, чем рыжей. Все дело было в фамилии.
Лара была сто процентной осетинкой. Кто ее осетинский отец, мать Тамара Михайловна, никогда не рассказывала. Самые близкие их родственники знали, что Тамару совсем молодой девчонкой, по настоянию отца, выдали замуж за одного из секретарей Северо-Осетинского обкома партии, который стал вдовцом после смерти жены во время родов. Ребенка, мальчика, спасти так же не удалось. Родители Тамары были односельчанами этого секретаря, который, как и они, был иронцем. Для осетин большое значение имеет происхождение человека и его вера. Иронцы – в основном православные и проживают в долинах. Дигорцы – мусульмане и проживают в горах. Горцы, одним словом. Говорят, иронцы и дигорцы на разных диалектах одного языка. Примерно, как русские с украинцами.
Тамара родила девочку Ларису и сбежала от нелюбимого мужа в Краснодар. Через два года она вышла замуж за простого русского парня Петра Лисицына, работавшего водителем грузовика. На этот раз по любви. Петр сразу же удочерил Ларису. Она стала Лисицыной Ларисой Петровной. Ее лицо типичной осетинки совершенно не соответствовало фамилии. Однако такие мелочи Лару совершенно не смущали. Да и что она могла изменить!
Родители недолго держали на Тамару обиду за ее ослушание. В день их с Петром регистрации, отец с мамой и половина села родственников вошли во двор дома, где они жили. Столы пришлось накрывать во дворе, поскольку в доме все просто не помещались. Естественно, родители и родственники приехали не с пустыми руками. Тут же зажарили привезенного барана, наготовили гусей, кур, поставили на стол осетинские пироги, без которых праздник – не праздник.
Жить стало значительно легче. Бабушка с дедушкой часто забирали внучку Ларочку к себе в село, где она играла с местными ребятишками и училась говорить по-осетински. Тамара закончила педучилище и устроилась в детский сад воспитателем. Через несколько лет она стала заведующей этого детсада. Своих детей у них с Петром не получилось.
Правду о своем настоящем отце Лара узнала, когда, после окончания школы, мама повезла ее в город Орджоникидзе поступать в местный медицинский институт. Когда Лара писала заявление, два члена приемной комиссии, мужчины немногим старше сорока, негромко беседовали на осетинском, бросая в ее сторону внимательные взгляды. Судя по всему, они были уверены, что девушка из Краснодара вряд ли владела осетинским языком. Они говорили, что впервые видят дочь первого секретаря обкома партии, хотя хорошо помнят историю его скандального развода с молодой женой.
После написания заявления с просьбой допустить к приемным экзаменам и сдачи соответствующих документов, председатель приемной комиссии отправил их с мамой домой.
В следующий раз Лара приехала в институт к началу занятий. В списках абитуриентов, принятых на первый курс, против ее фамилии стояли четыре жирных пятерки. Она все это время переживала, как же ее примут без сдачи вступительных экзаменов. Школу она закончила на «хорошо» и «удовлетворительно». Правда, четверок было значительно больше.
В деканат, куда она зашла выяснить в отношении общежития, тут же примчался ректор, который сказал, что рад и просто счастлив, что в институте будет учиться такая замечательная студентка, сдавшая все вступительные экзамены только на «отлично». Он вызвался лично проводить ее в общежитие, где поселил в отдельную комнату с новенькой мебелью. Кроме мебели в комнате стоял цветной телевизор (дома у нее был черно-белый) и холодильник. Ректор пояснил, что все, что есть в комнате, принадлежит Ларе, поскольку куплено ее… родственниками.
Ее осетинский отец за шесть лет учебы Ларисы в институте ни разу не сделал попытку встретиться с дочерью. Лара поняла, что это было условием ее мамы, которое отец безукоризненно выполнял. Тем не менее, забота отца чувствовалась во всем: учебе, отдыхе, увлечениях. Стоило ей записаться в хореографический кружок национального танца (по примеру институтских подруг, ставших через год занятий более стройными, приобретших гордую осанку и… более привлекательными для парней), как преподавать туда направили лучшего постановщика осетинских танцев, народного артиста автономной республики. Лара была стройной, красивой девушкой, с правильными чертами лица. Только нос слегка выделялся, хотя общего впечатления от ее привлекательной внешности не портил.
Будучи абсолютно аполитичной, Лара пару раз сходила на праздничные демонстрации, чтобы увидеть на трибуне своего отца. После этого она поняла, от кого ей достался несколько крупноватый нос.
К праздничному первомайскому концерту, когда Лара заканчивала третий курс, в ее хореографическом кружке готовился танцевальный номер. Ей в партнеры поставили студента с ее же потока - Бориса Будаева. Было странно смотреть, как этот здоровенный красивый парень с большой головой и бычьей шеей танцует лезгинку. Складывалось впечатление, что его ноги не касаются пола, как будто он порхает над сценой.
Танец лезгинка - это выражение души гордого, свободолюбивого, темпераментного, мужественного народа. Характер танца идёт от степенного до энергичного, он плавно переходит от грациозных движений к сложным техническим трюкам. В лезгинке свободно сочетаются скользящие, летящие движения, напоминающие полет сокола. Юноши в танце, словно горные туры, зависают в воздухе, в прыжках и сложных силуэтах. В многовековых кавказских традициях, где скромность и уважение юноши к девушке сохраняется до сих пор, неприлично выражать свои чувства и говорить о них публично. Поэтому свою симпатию они выражают в танце. Юноша и девушка танцуют на некотором расстоянии друг от друга. Взгляд юноши гордый, горящий. Весь танец он старается заглянуть девушке в глаза, девушка же не смеет поднять взор, но неустанно следит за его движениями, оценивая партнёра. Движения её выражают неприступность. В танце происходит своего рода игра. Если юноша приглянулся девушке, то она послушно плывет впереди, завлекая его за собой. Заканчивается танец обоюдным поклоном друг другу.
Когда Лара на генеральной репетиции вышла на сцену в национальном костюме, а Борис – в черкеске, с кинжалом на поясе, и они начали танцевать, у нее что-то екнуло в сердце, она почувствовала страшное желание прижаться к его мощной груди и раствориться в ней полностью, без остатка. Такое желание у нее возникло впервые. Ей стало стыдно своих мыслей. Она пару раз слегка сбилась с ритма. Борис посмотрел на нее своими большими миндалевидными глазами и, как ей показалось, все понял. Он улыбнулся. Это была улыбка тигра, сбившего с ног добычу и уже положившего на нее свою мощную переднюю лапу.
Со стороны они смотрелись просто великолепно. Это была самая красивая пара с каким-то притягательным магнетизмом.
С этого дня у Лары началась новая жизнь. Невзирая на предупреждения девчонок, говоривших ей, что Борис первый в институте кобель и испортил жизнь нескольким студенткам, Лара без остатка отдалась своей любви. Он так красиво ухаживал, так красиво говорил, он был таким умным и так много знал. Особенно о происхождении, истории кавказских народов и, в первую очередь, о подвигах Алан – осетин.
Его отец потерялся где-то на просторах Средней Азии с четвертой женой. Бориса воспитывали мама и старшая сестра. Он очень любил маму и обожал сестру. Еще он по-настоящему влюбился в Лару. Так он ей говорил. Она верила, потому, что чувствовала правду в его словах. Невзирая на свои габариты, Борис был нежным, чувственным, искусным любовником. Лара просто таяла в его объятиях. Она ничего не могла с собой поделать. Просто безумно любила его.
На четвертом курсе Лара сделала первый аборт. Они с Борисом, не скрываясь, жили в ее комнате.
- Бедная мама, - думала Лара, когда мама в очередной раз призывала ее быть осторожной при общении с молодыми людьми, - она не представляет даже отдаленно степень моего падения!
В конце пятого курса она сделала второй аборт. На летних каникулах Лара привезла в Краснодар Бориса, чтобы познакомить с мамой и папой Петей. К ее удивлению, мама спокойно отнеслась к рассказу дочери о своем парне, которого любит и уже живет с ним.
Еще больше Лару удивило, что мама также спокойно восприняла весь о том, что Борис – дигорец.
- Мы не в средние века живем, - сказала мама. Не важно, какой человек национальности и веры, важно, чтобы между людьми были любовь и понимание. Она знала, о чем говорила.
Этим же летом сыграли свадьбу. Скромную. Даже очень скромную. Борис не хотел играть свадьбу настоящую, осетинскую, с тремя, как минимум, сотнями гостей. Он, конечно, знал, что осетинский отец Лары имел возможность накрыть столы и на тысячу человек, но, как кавказский мужчина, не мог позволить, чтобы свадьбу делали только родственники невесты. У его мамы с сестрой таких средств не было. Поэтому в Орджоникидзе приехали из Краснодара родители Лары, а из родного села Бориса – мама и сестра. Борис с Ларой зарегистрировались в ЗАГСЕ, все посидели в ресторане, отметили и разъехались.
- Не переживай, говорил он Ларе, - когда родится сын, у нас вся Осетия будет сидеть за столом!
Но у них родилась дочь. Потом вторая. Это случится через несколько лет. После длительных курсов лечения Лары. Аборты напомнили о себе.
Медицинский институт Лара окончила со специальностью гинеколога, а Борис - хирурга.
Бориса сразу же призвали в армию в качестве военного хирурга. Направили в воинскую часть в Красноярске. Вернее в закрытый военный городок недалеко от города. Лара, естественно, поехала с ним. В гарнизоне работы для нее не оказалось. Она была просто женой: готовила, убирала, стирала, ходила в единственный гарнизонный магазин. По выходным они выбирались в Красноярск. Ходили в кино, заходили в ресторан, закупали продовольствие на предстоящую неделю. Борис, будучи офицером, получал хорошую по тем временам зарплату – порядка трехсот рублей в месяц. Ларе удавалось часть денег откладывать.
Долгими сибирскими вечерами Борис рассказывал ей, городской жительнице, воспитанной русским папой в русском городе, о традициях и обычаях осетинского народа.
Он хорошо говорил на иронском диалекте, в то время как Лара практически не понимала дигорский. Борис учил ее своему родному диалекту. По-доброму смеялся над ее произношением. Говорил, что иронцы, дигорцы и кударцы (южные осетины) составляют единый народ, народ-воин, потому что все племена аланов чтут и соблюдают древние народные обычаи и традиции. Он рассказал о священной роще Хетага.
Во второе воскресенье июля осетинский народ отмечает один из главных национальных праздников - День Святого Хетага. В основе праздника лежит древнее предание, согласно которому Хетаг против воли своих родственников одним из первых в Осетии принял христианство. Преследуемый разгневанными близкими, обессилевший, он обратился к небесам с просьбой о помощи, и тогда от леса, покрывающего склоны близлежащих гор, отделилась роща и укрыла его. Прогалину в лесу, которая по контурам повторяет отделившуюся рощу, называют дзуаром (святилищем). Раньше приходить в рощу разрешалось только мужчинам, но в годы Великой Отечественной войны помолиться за своих сыновей, братьев, мужей туда стали приходить и женщины.
Лара впервые узнала, что ежегодно в рощу Хетага стекается более 50 тысяч жителей республики - иронцы, дигорцы и кударцы. Они приезжают в рощу с куском мяса из реберной части барана или говядины и традиционными тремя пирогами, начиненными осетинским сыром. У одного из многовековых деревьев, которых здесь очень много, люди возносят молитвы Всевышнему. Они просят о мире, о здоровье, о помощи в делах. Дерево с самых ранних времен стало объектом культа. Оно произрастает из почвы и является символическим олицетворением плодородия той почвы; во-вторых, само является плодоносящим; в-третьих, листопадом и облачением в зелень оно изображает смерть и возрождение природы. На самом нижнем ряду мирового дерева расположен загробный мир.
Роща Хетага считается неприкосновенной. Никто не имеет права рубить здесь лес, выносить плоды или убить дичь. Благодаря этому суеверному страху, чудесный лес — народный заповедник и памятник природы - сохранился до наших дней. В рощу Хетага приезжают семьями или даже целым двором или улицей.
После возвращения из рощи люди продолжают отмечать праздник дома.
Говорил Борис образно и красиво. Лара слушала его и восхищалась кругозором и эрудированностью своего мужа. Он продолжал.
- Сам Николай Рерих говорил: «Счастливы должны быть осетины, измеряя славные корни свои». Он имел в виду, что аланы являются потомками скифов и сарматов, а известные в Европе кельты – потомками алан. Не случайно французский ученый Жорж Дюмезиль обнаружил поразительное соответствие между осетинским эпосом и преданиями кельтов.
После таких бесед Лара какое-то время чувствовала себя частицей осетинского народа. В то же время она понимала, что остается по менталитету и воспитанию русской.
На следующий год Лара с Борисом ездили в Краснодар хоронить русского папу Петю. У того случился инсульт. Врачи сделать ничего не смогли.
Через два года совместной жизни, когда Борис стал уже проявлять беспокойство по поводу того, что жена не родила ему сына, не взирая на продолжительное лечение, Лара обрадовала его известием, что она забеременела. Рожать она собралась у мамы в Краснодаре.
Перед отъездом в ее семейной жизни прозвучал первый тревожный звонок. Борис стал поздно приходить с работы и часто оставаться на ночные дежурства. Говорил, что в поликлинике есть тяжелые больные и его присутствие необходимо. Лара насторожилась. Стала наводить справки. Оказалось, что никаких больных не было, а ее муж зачастил в гарнизонный магазин, где завел роман с заведующей. Поначалу Лара пришла в отчаяние. А потом, поразмыслив, решила без боя Бориса не отдавать первой встречной продавщице. Сначала она высказала все мужу. Тот категорически не признавал, что изменяет Ларе. Твердил одно:
- Лара, ты моя единственная любовь. Мне никто больше не нужен. В магазин заходил только для того, чтобы заказать книги об истории кавказских народов. Потом заходил, чтобы взять эти книги. Вот они стоят на этажерке. Новые книги действительно на этажерке стояли.
- Хорошо, Боря. Но, если еще раз узнаю о твоих ночных «заказах» книг не обижайся на меня.
Через неделю Борис предупредил, что задержится на работе. Лара решила ничего не говорить ему, а проверить где он «работает». Сказано – сделано. Дождавшись девяти часов вечера, когда заиграла музыкальная заставка программы «Время», Лара отправилась к магазину. Здание было одноэтажным и было нетрудно заглянуть в окна, где горел свет. Она увидела накрытый спиртными напитками и закусками стол, за которым сидела теплая компания. Ее муж в это время произносил тост. В этом вопросе он был большим специалистом. У Лары моментально созрел план.
Борис вернулся домой в четыре утра. Был злым и раздражительным. Лара слышала, как он на кухне ставит чайник на электроплиту. Она встала и зашла на кухню.
- Как дежурство? Никто не умер?
- Лара, не надо издеваться. Я знаю, что это твоя работа.
- О чем это ты?
- Нам в милиции сказали, что дежурному позвонила гражданка Будаева и сообщила, что в магазин забрались воры. Мы хорошо сидели, отмечали день рождения заведующей магазином – Дарьи Михайловны, как ворвались сотрудники милиции и всех в наручники. Пока разобрались, что к чему, пока приехал дежурный по гарнизону и забрал меня, я сидел в обезьяннике!
- Как ты могла родного мужа в милицию сдать? Если бы мы жили в Осетии, с тобой даже женщины перестали бы здороваться!
- Если бы мы жили в Осетии, то с тобой и мужчины, и женщины не здоровались бы, обманщик и изменник!
Случился первый в их семейной жизни скандал.
Через неделю Лара уехала к маме в Краснодар. Через месяц ей предстояло рожать. Роды были тяжелыми, но все закончилось с минимальными повреждениями. Девочка была похожа на отца, только носик был аккуратный, не мамин и не папин. Личико ее походило на школьную подругу Лары - Лизу, когда та была совсем маленькой. Лара направила Борису телеграмму о рождении девочки и предложением назвать ее Лизой в честь подруги, которую он также знал и уважал. Как и ее мужа Степана, историка и журналиста.
Его ответ озадачил Лару: «Называй, как хочешь. Когда родится сын, буду называть я». Ни поздравлений, ни вопросов о здоровье. Лара бросила телеграмму на стол и расплакалась. Ей стало горько и обидно. Мама прочитала телеграмму и принялась успокаивать дочь.
- Все кавказские мужчины хотят сыновей. Успокойся доченька, когда он увидит нашу Елизавету, то сразу же полюбит ее.
Когда через три месяца Борис приехал в отпуск, он дочку не полюбил. Он вообще не подходил к кроватке и не смотрел на Лизу. Лара уходила гулять с дочкой в парк, садилась на лавочку в самом удаленном, укромном уголке, за кустами и плакала.
Тамара Михайловна видеть не могла своего зятя. Всячески подчеркивала свое отношение к нему. А тому - как с гуся вода. С утра набирал газет и журналов, заваливался на диван и читал. С пачкой газет уходил в туалет и запирался на полчаса. Санузел был совмещенный. Пока он там заседал, нельзя было ни ребенка подмыть, ни пеленки простирнуть.
Когда теща в открытую стала критиковать зятя за такое поведение, Борис собрался и уехал к маме в Осетию. У Лары от переживаний пропало молоко. Лизу перевели на искусственное питание.
Через неделю он вернулся в хорошем настроении.
- Лара, я решил уволиться из армии. Трехлетний контракт закончился. Продлевать его я не буду. Моя мама болеет, сестре тяжело. Твоя мама осталась одна и также моложе не становится. Надо жить, если не вместе с родителями, то рядом. Наш долг помогать родителям. Потом, посмотри, что в стране происходит: гласность, перестройка, разрешили кооперативы открывать. Мы с тобой врачи и у нас появилась возможность нормально и легально зарабатывать на частной практике. Что скажешь?
У Лары возражений не было. Здесь она могла приступить к работе по специальности. Было с кем Лизоньку оставить. Она понимала, что его маме с сестрой будет значительно легче, когда Борис будет жить рядом. Как морально, так и материально. Она сказала:
- Я не возражаю. Когда ты намерен в Красноярск лететь?
- Через пару дней и полечу. Схожу сегодня за билетами. Напишу рапорт, соберу и отправлю сюда вещи.
- А если продавщица не отпустит тебя?
- Не надо Лара. Не нужна она мне. Какое-то наваждение случилось. Зов природы. Мне только ты нужна.
Борис улетел в Красноярск. Лара позвонила лучшей подруге, чтобы Лиза зашла к ней, когда позволит время. Этим же вечером Лиза слушала рассказ о ее с Борисом семейной жизни. Чтобы Тамара Михайловна не прерывала своими комментариями, они пошли в скверик погулять с ребенком. В результате Лиза предложила план, каким образом Бориса приобщить к отцовским обязанностям.
Как только Борис вернулся в Краснодар, Лара сказала ему, что дочку следует крестить. Крестной мамой согласилась стать ее подруга Лиза. Крестного папу она предложила выбрать Борису. Тот, недолго думая, назвал своего однокашника по институту, грузина Вахтанга, работавшего в настоящее время врачом-реаниматологом в одной из городских клиник.
Крещение дочери и небольшой банкет по этому поводу решили организовать в ближайшую субботу. По настоянию Лары Борис пригласил на крестины маму с сестрой.
Субботним утром в квартире Тамары Михайловны было шумно. Пришли Елизавета с мужем, приехали из Осетии мама с сестрой. Борис был в хорошем настроении, так как ему всегда нравились шумные компании. Ждали Вахтанга, который должен был подъехать на личных «Жигулях», чтобы отвезти женщин и малышку в церковь. Борис заказал такси для мамы с сестрой и для себя со Степаном.
Лара нарядила Лизоньку и отдала ее подруге, пока приводила себя в порядок. Борис со своими родными стоял в коридоре и что-то, активно жестикулируя, рассказывал сестре. Елизавета подошла к ним и попыталась надеть туфли, держа девочку на руках. Было явно неудобно надевать обувь с ребенком на руках. Сестра Бориса повернулась к Лизе, чтобы взять малышку. Однако та протянула ребенка Борису. Тому ничего не оставалось, как взять дочку на руки. В это время во дворе просигналила одна из автомашин. Борис топтался, поджидая, когда Лиза наденет туфли, а у той, как назло, что-то застопорилось. Видя, что людей в коридоре собралось много – Тамара Михайловна с Ларой и Степан стояли, собранные к выходу – мама Бориса подтолкнула его под локоть со словами:
- Давай выйдем во двор. Не будем устраивать затор в коридоре.
Борис с дочкой на руках, его мама с сестрой и Степан вышли на лестничную площадку.
Лиза выразительно посмотрела на Лару и тут же ее ноги легко вошли в туфли. Тамара Михайловна во все глаза смотрела на них, не понимая, каким образом девочка оказалась на руках у зятя. Самое главное, он взял ее. Впервые за четыре месяца.
С этого дня в семейной жизни Лары многое изменилось. Борис стал проявлять отцовские чувства к дочери, переживал, если у Лизоньки болел животик или поднималась температура. Как-то раз Лара приболела, так он, видя, что теща собралась гулять с внучкой, остановил ее словами:
- Тамара Михайловна, вы лучше Ларе чайку с малиной сделайте, а с Лизой я погуляю. Вынес коляску во двор и покатил в скверик. Когда за ним закрылась дверь, Лара разрыдалась. От счастья. Мама успокаивала ее, а сама шмыгала носом, утирая слезы.
Борис работал хирургом в одной из городских клиник. Заработки были небольшие. Он много читал специальной литературы. Однажды вечером, когда Лизоньку уложили спать, они вдвоем сидели на кухне. Борис читал и делал в тетради записи, Лара вязала костюмчик подросшей дочке.
- Заешь, Лара, - сказал Борис, - я пришел к выводу, что мне необходимо сменить специализацию. Буду переучиваться на пластического хирурга. Я все просчитал. Люди стали больше зарабатывать. Те, у кого собственные фирмы, зарабатывают очень прилично. Они готовы тратить деньги на себя, свое здоровье, свою внешность. Особенно женщины.
Открою кабинет в нашей клинике, а со временем свою клинику организуем. Будем работать на себя. Дадим дочери медицинское образование и приобщим к нашему делу.
Лара не возражала. Больше всего ее радовало, что Борис строит планы ради будущего Лизы.
Вскоре Борис уехал в Москву на курсы пластических хирургов. По возвращении, через пару дней уехал в Татарстан. Через неделю вернулся с лицензией от Духовного управления мусульман на право делать обрезание.
- Ты не смейся, улыбаясь, - говорил он Ларе. Сейчас все больше людей возвращается к традициям и верованиям своих народов. Поскольку я сам из мусульман, то ко мне обращались с просьбой сделать мальчикам обрезание. И не только мальчикам, но и взрослым. Предлагают хорошие деньги. Но для проведения таких операций требуется два условия: быть самому обрезанным и иметь лицензию от мусульманского духовенства.
- Так ты, что, тоже… обрезал? - Ахнула Лара.
- Конечно. Что по-твоему я неделю делал в Казани? Отец мой сбежал, когда я был маленький, а мама меня пожалела и не отдала родственникам-мужчинам, когда время пришло. Пришлось сейчас делать.
Как и планировал Борис, в клинике открыли кабинет пластической хирургии. Не сразу, но люди стали обращаться с разными проблемами. Серьезно и вдумчиво относился Борис к каждой предстоящей операции. Чтобы научиться делать малозаметные швы, он покупал свинину со шкурой. Резал шкуру и зашивал, резал и зашивал. В результате упорных тренировок, наложенные им швы трудно было увидеть на теле человека. Особенно ценили это женщины, составлявшие основной контингент его пациентов.
У него появились деньги. Он все отдавал Ларе. Оставлял себе только на карманные расходы.
Прошло два года. Борис набирал обороты. Его имя знали и стремились попасть к нему на прием. Он стал задумываться об открытии собственной клиники. Просчитывал, сколько ему необходимо денег на приобретение здания и необходимого оборудования.
Лара решила выйти на работу, чтобы помочь мужу в сборе необходимых денег. История с продавщицей стала забываться. Как вдруг она почувствовала, что с Борисом творится что-то неладное. Он вновь стал задерживаться на работе, принес значительно меньше денег, чем обычно.
Для Лары вновь прозвучал тревожный звонок. Она навела справки. Ее худшие подозрения подтвердились: муж загулял с молоденькой медсестрой. Она устроила ему скандал. Пригрозила, что его Анфиске всю физиономию поцарапает, чтобы не соблазняла женатых мужчин.
Борис, как и в прошлый раз, говорил, что любит только ее, а это просто временное увлечение. В общем, несерьезно. Его единственной женщиной была, есть и будет только Лара.
Своей подруге Лизе она сказала, что задумывается о разводе. Та предложила не спешить, все как следует обдумать.
- Знаешь, Лара, мне рассказали про одну сильную гадалку. В Нальчике живет. Может быть, тебе съездить к ней. Я позвоню коллеге, которая рассказала о ней и возьму адрес.
- Что ты теряешь? Ничего. А польза может быть.
Лара поехала к гадалке. Та приняла ее приветливо. Пригласила к столу, угостила чаем. Не задала ни одного наводящего вопроса. Разложила карты, взглянула на них и стала рассказывать.
- Ты сейчас думаешь о разводе с мужем. Выслушай прежде меня, а потом поступай, как знаешь. Муж любит тебя и никогда не бросит. Он не уйдет, даже если ты его выгонять будешь. Свою жизнь без тебя он не мыслит. Гулять с женщинами будет всегда. Он по своей природе самец. Каждые два-три года он будет испытывать такой зов природы, такую тягу к другим женщинам, что устоять не сможет. В следующем году ты забеременеешь. Рожай обязательно. Будет девочка. С ней вы с мужем будете доживать старость. Будете жить долго и умрете в один день.
…Прошло двадцать пять лет. Четверть века пролетело, как один день. Пластического хирурга Бориса Будаева знал весь Северный Кавказ. И не только. Некоторые его операции изучали врачи в Италии, Франции, Израиле. Само собой – в Москве. О нем писали в специализированных журналах, снимали документальные фильмы.
Уже много лет, как он имел собственную клинику, в которой с ним работали жена и младшая дочь Тамара. Анестезиологом был его кум Вахтанг. Он же - врачом-реаниматологом. Старшая дочь Бориса – Лиза – уехала в Москву и, после окончания ординатуры, устроилась на работу в одну из престижных клиник. Когда она училась в медицинском университете, отец стал учить ее своим приемам работы. Вначале она ассистировала ему, а на старших курсах он доверял ей самостоятельную работу. Все, что умел он сам передал ей. В Москве от пациентов у нее не было отбоя. Она познакомилась с хорошим парнем. Дело у них шло к свадьбе.
Все его коллеги-врачи знали, что у доктора Будаева три степени оценки их мастерства: моя Лиза сделает это лучше, сделает также или, высшая степень похвалы, Лизу этому надо подучить.
Тем не менее, своей жене Ларе он говорил, что Тамара талантливее не только Лизы, но и его самого. Ей он доверял самые серьезные операции с первых курсов ее учебы в медицинском университете, которую она сейчас успешно заканчивала.
После смерти Тамары Михайловны, Борис выкупил все квартиры на площадке, объединил их в одну большую квартиру. Оформил все на имя Лары. Как и клинику. Он был совершенно безразличен к вопросам собственности. Совершенно не ориентировался в хозяйственных вопросах. Не любил водить автомашину. Обеим дочерям купил по престижной иномарке, а сам изредка выезжал на своей старенькой «Волге» ГАЗ-24. Единственным любимым делом его жизни была работа. И женщины.
После возвращения от гадалки Лара сказала мужу, что если он вздумает гулять, то она ругаться не будет. При одном условии: деньги из семейного бюджета на любовниц не тратить. Борис в очередной раз заверил жену, что ни о каких загулах он не думает. Тем более о тратах семейного бюджета.
Естественно, Борис ходил на сторону все эти годы. Только однажды Лара устроила скандал, когда он потратил на очередную любовницу значительную сумму денег. Лара выяснила, кто его новая пассия, встретила ее на улице и так ударила в лицо, что сломала той нос, а себе указательный палец. Борис попытался урезонить жену, чтобы не позорила его подобными поступками - и нарвался на крупнейший скандал. Правда, с этого дня он стал осторожнее обращаться с расходами на любовниц.
Лара за эти годы мало изменилась внешне. Она следила за собой, своей фигурой. Ее одежда увеличилась всего на один размер по сравнению со студенческими годами. Одевалась она современно. Денег на дорогие, красивые вещи не жалела.
Внутренне она изменилась значительно. Стала грубее в разговоре, могла использовать нецензурные выражения, много курила. Отдавала предпочтение крепким спиртным напиткам.
Борис любил ходить с женой на различные торжества. Безо всякого повода водил ее в рестораны. Ему нравилось, когда она приглашала в ресторан своих подруг или коллег с работы. Был со всеми любезен и внимателен. Постоянно спрашивал, кому что нравиться. Если кто-то говорил, что нравиться какое-то блюдо или вино, он тут же заказывал десяток блюд или бутылок. Обожал танцевать с Ларой национальные танцы. В отличие от жены он значительно раздался в размерах, но танцевал так же легко, как и в юности.
В лезгинке они по-прежнему были великолепны.