- Солнце! Ура!
Я вижу солнце – после, казалось бы, вечности, проведённой в темноте...
Мне стало так радостно и весело, что я на минуту забыла о всех прошлых ужасах и горестях – я смеялась и неотрывно смотрела на Солнце, казавшееся мне огромным добрым богом, дарующим жизнь… И тут я вспомнила о своих друзьях и родных, которые погибли там, внизу, во тьме, - и мне стало больно и горько.
- …Многие сотни лет мы жили счастливо. Поколения сменяли друг друга. Умирали одни – рождались другие… Земля была прекрасна: всё цвело, всё радовалось жизни!..
Но однажды земля «встала на дыбы», всё загрохотало, загремело, не стало видно Солнца.
Начался апокалипсис, конец света – так говорили наши многолетние старики. Они говорили, что мы погрязли в грехах и должны принять эту кару. Тогда от страха, ужаса и творившегося кошмара начали умирать…
Потом всех накрыло, придавило чем-то горячим и тяжёлым. Наступила великая тьма. Оставшиеся в живых, кого не раздавило, начали задыхаться. Многие погибли от страха, ужаса и духоты…
Нас осталось совсем мало. Но одни обречённо твердили: нас бросили, за нами никто не придёт, мы никому не нужны. Все наши старания никому не нужны. Они уже не хотели бороться. Они были обречены. И они умирали от страха, ужаса и безысходности.
Вторые решили пробиваться вдоль того, что нас накрыло, говоря, что где-то же должен быть край этой плиты – как её назвали. И они уходили… но края не было: за этой плитой была другая плита, за ней – следующая… Ведь они не знали, в каком направлении двигаться. Говорят, что они то ли все погибли, то ли приспособились, и теперь у них рождаются уже приспособленные к духоте и тьме дети, которые уже никуда не хотят пробиваться. Хотя это уже не они, не похожие на моих собратьев.
Третьи решили, что нельзя рожать и растить потомство в таких условиях, и доживали свой век во тьме и в одиночестве.
Четвёртые… Ну что я всё так подробно рассказываю? В общем, я решила, что нужно прорываться вверх, через эту плиту, накрывшую нас. И я начала этот прорыв! Я не буду рассказывать о том, как надо мной смеялись одни и жалели меня другие, решившие, что я от страха и ужаса сошла с ума. Никто не хотел мне верить, никто не хотел идти со мной. Все считали это бессмысленным. Да, мне было тяжело, трудно, порой больно, порой я просто задыхалась от сдавливающей меня со всех сторон плиты. Порой я готова была всё бросить, когда меня атаковали мысли о том, что ни я сама, ни то, что я делаю – это никому не нужно… Но я хотела прорваться к свету, я хотела снова увидеть Солнце! Я хотела, чтобы потом за мной увидели Солнце и те, кто смеялся надо мной, и те, кто жалел меня, считая сумасшедшей. И я снова и снова пробивалась и пробивалась!
И вот я вырвалась! На секунду я ослепла от света, оглохла от шума, но я счастлива! Я смогла прорваться! Мне это удалось, а значит, удастся теперь и тем, кто пока ещё остаётся там, во тьме. И значит, я не зря это делала! И я счастлива! –
так говорила ромашка, пробившаяся сквозь асфальтовое покрытие на торговой площади.