Над сиреневой фарфоровой чашечкой поднимался, завиваясь, будто танцуя, легкий призрачный парок.
«Интересно, сколько понадобится минут, чтобы он остыл в такую жару», – подумала Маша. Нет, не то, что ей не хотелось пить горячий чай, она же помнила, что именно таким он утоляет жажду лучше, но все же… Она загляделась на пар над чашечкой и недоуменно отвела взгляд только тогда, когда услышала звонок в дверь.
– Машка, ты чего так долго? Я уже со всеми бабулями у твоего подъезда переговорил… – казалось, Санёк слегка огорчен, но стоило девушке виновато опустить глаза, как он тут же заулыбался. – Ну, прости, Маш, просто я соскучился…
Девушка подняла глаза:
– Тогда что стоишь? Проходи. Будем чай пить.
Пока она наполняла еще одну чашечку, Саша разглядывал фотографии, в большом количестве развешенные по стенам. Огромный пушистый кот, свесив лапу, спит на перилах балкона… Яркая радуга на фоне серого неба… Глазастый зеленый кузнечик, взлетевший над розовым пионом…
– Интересно? – Маша незаметно вошла в комнату и встала за спиной гостя.
– Ага!.. Маш, чьи они?.. Фотографии, в смысле?
– Эти – папины. А эти, – она показала на большой альбом, – мои.
– Можно?..
– Конечно.
И уже через несколько секунд Сашка завороженно разглядывал снимки: белая лошадь, по самые колени погруженная в молочно-густой туман… коза, будто чувствующая, что за ней наблюдают, скосила хитрющие глаза, но все-же щиплет листья смородины за чьим-то забором… смеющийся батюшка с окладистой бородой… далекий городок в лучах восходящего солнца… три белые чашечки и букетик незабудок на льняной скатерти…
– Саш, чай стынет. Пойдем к столу?
Он с трудом оторвал глаза от последней фотографии.
– Маш, неужели такое бывает?.. Даже жара куда-то отступила…
Девушка улыбнулась и, взяв гостя за руку, повела в гостиную.
– Я с детства с фотоаппаратом. В тайне, пока родители на работе были, доставала из футляра папин «ФЭД» – он у меня и сейчас есть – и пробовала на разные кнопочки нажимать, думала, что фотографирую. Я же не знала тогда, что в него пленку вставлять нужно… А потом… случайно получилось, что папа раньше с работы вернулся… Он меня и научил этой техникой пользоваться, и фотомиром увлек…
Санёк, все еще не сводящий глаз с Машиного лица, положил ладонь на стол и тут же вздрогнул от неожиданности: упавшая на пол ложечка звонко напомнила о себе.
– Прости… Я не хотел…
– Не страшно, другую дам. Тебе сахара сколько положить?
– Две…
Они пили чай, слушая, как за окном шумят высокие тополя, и не замечали, что небо из голубого превращается в серое, что начинает накрапывать дождь… Когда прогремел первый грозовой раскат, Санёк посмотрел в окно… И замер, наблюдая за каплями, юркими головастиками заскользившими по стеклу.
– … а если это сфотографировать?.. – и, повернув голову, увидел, что Маша улыбается – мягко и радостно, а в руках ее уютно устроился черный «SAMSUNG».
– Это будет мой лучший снимок, – Маша улыбнулась еще раз и подошла к Саше. – Видишь…
На экране фотоаппарата задумчиво смотрел в окно он сам. На стекле застыли дождевые капли. Яркая вспышка молнии озаряла серые мохнатые тучи. А над сиреневой фарфоровой чашечкой, рядом с которой Сашина рука выглядела особенно надежной, замер в чудесном мгновении изящного танца легкий призрачный парок.